Галерий стал Августом на Востоке после того, как признал за Константином, наследовавшим отцу в 306 г. на Западе, титул императора, он и стал инициатором, незадолго до смерти, первого эдикта о веротерпимости по отношению к христианам, изданного в Никомедии 30 апреля 311 г. Знаменитый «Миланский эдикт», обнародованный Константином и его коллегой и зятем Лицинием, появился лишь через два года, в феврале 313 г. Согласно некоторым историкам, он был прежде подписан в Никомедяя. Мы располагаем греческим текстом этого эдикта, который приводит Евсевий Кесарийский, и латинским, приведенным Лактанцием. Между ними есть некоторая разница, которая не может объясняться только манерой передачи или рассеянностью переписчиков.
Еще до издания эдикта Константин, убедившись в безопасности своих тылов на Рейне, Роне и в Западной Галлии, перевалил через Альпы, захватил Турин, Милан и Верону и в конце молниеносного похода, успех которого придворные историки объясняли благосклонностью христианского бога, подошел к воротам Рима. 27 октября 312 г. у пересечения Тибра Фламинской дорогой, чуть севернее Мильвийского моста, он обратил в бегство войскл Максенция, сына Максимиана, который поделил с Макси-мином Даза, пасынком Галерия, правление империей на Западе и Востоке, и практически отменил эдикты о преследованиях христиан, чтобы расположить к себе близкие к христианству народные массы.
Это было, следовательно, столкновение двух конкурентов в борьбе за власть, а не столкновение двух религиозных идеологий. Максенций погиб в битве, и тело его унесли воды Тибра. Несмотря на запоздалое изменение ere политики, столичные церкви уже были возвращены христианам и были одобрены выборы нового епископа общины, остававшейся несколько лет без владыки по причине внутренних разногласий. Сан римского епископа начинал разжигать амбиции и соперничество. Высшая иерархия церкви была отныне готова пойти на соглашение с государственными властями.
Оба крупнейших хрониста той эпохи — латинскнй ритор Лактанций и Евсевий Кесарийский, который оставил нам кроме «Церковной истории» романическое жизнеописание нового самодержца, сообщают многочисленные и полные противоречий детали и фантастические подробности относительно решительного сражения, развернувшегося между Фламинской дорогой и Тибром. Их рассказы стали основой стойких легенд об этих событиях. Символ солнца, который галльские отряды Константина высекали на своих щитах и который обнаруживается и на монетах галлов («перевернутая буква X с примятой вершиной», — пишет Лактанций в «Смерти преследователей», глава 44), сходит за «знак» имени Христа, явившийся якобы во сне императору. Евсевий видит в нем, напротив, две начальные буквы имени Христа — букву Р (заглавная буква «эр» греческого алфавита), перерезанную пополам буквой X, Он превращает сон в чудодейственное видение «христианской монограммы», которая впоследствии станет общепринятой и попадет на знамена, или «штандарты», нового войска, одержавшего победу над Лицинием через двенадцать лет, в 324 г., у ворот Византии.
Константин у Мильвийского моста: сон или видение?Прибыв на поле битвы, солдаты Максенция вначале имели преимущество, затем Константин, воспрянув духом и готовый к любой неожиданности, решил переместиться со всем своим войском ближе к городу, укрепившись перед Мильвийским мостом.
Наступало 27 октября (в этот день Максенций был избран императором), и уже исполнялось пять лет его царствования. Константин был предупрежден во сне, что нужно начертать на щитах небесный знак бога и только тогда возобновить сражение. Сделал, как ему было указано, и, перевернув букву X и пригнув ее вершину, вырезал имя Христа на щитах. Вооруженное этим знаком, войско построилось для боя.[75]
* * *
Когда император молился и взывал к богу, ему явился чудодейственный знак божественного происхождения. Если бы об этом рассказал кто-либо другой, трудно было бы ему поверить. Но: кто может сомневаться в том, учитывая, что мне самому, пишущему эту историю, сам победитель Август сообщил все это много времени спустя, когда я смог лучше узнать его и вступил с ним в тесные отношения? Тем более что события, которые за тем последовали, подтверждают истинность этого видения.
В послеполуденный час, когда солнце уже начинает клониться к закату, рассказывал император, он увидел собственными глазами в небе прямо над солнцем знак креста, окруженного светом и сопровождаемого надписью, которая гласила: «сим победиши». И он, и солдаты, которые стали очевидцами чуда, были глубоко потрясены виденным. <…> Настала ночь, и, когда он спал, ему явился бог Христос с тем же знаком, который он до того увидел на небе, и повелел ему воспроизвести его, как он явился ему на небе и принял его для защиты от врагов. <…> Я припоминаю, что видел этот знак много раз. Он был так составлен: более длинный стержень, покрытый золотом, пересеченный другим в форме креста. В верхнем конце стержня была корона, украшенная драгоценными камнями и золотом, и на ней был изображен символ спасения — две начальные буквы имени Христа и буква Р, пересеченная посредине буквой X.[76]
Надпись, которую сенат посвятил Константину после его вступления в Рим, на триумфальной арке между Колизеем и Палатинским холмом, приписывает успех императора «вдохновению свыше». Панегиристы того времени свидетельствуют все же, что в Галлии молодой самодержец воспринял от отца культ солнца, отождествленный с культом бога Аполлона. И изображение испускающего лучи солнца, «непобедимого» солнца, рождение которого отныне празднуется 25 декабря, не исчезнет в течение долгого времени с выпускаемых при новом режиме монет. Константин, впрочем, уважал языческие храмы и продолжал величать себя традиционным титулом «верховный жрец», «понтифик», который католические папы присвоят себе лишь в начале эпохи Возрождения, Отождествление солнца с Христом будет шедевром теологии эпохи Константина. Но сам император решится принять крещение только в 337 г., перед смертью.,
Все это, однако, не умаляет значения произведенного им поворота в религиозной политике государства.
Верно, что эдиктом 313 г., как писал Евсевий Кесарий-ский, Константин и Лициний намеревались только «даровать христианам и всем другим свободу исповедовать избранную ими религию, чтобы небесное божество, каким бы оно ни было, дало мир и процветание нам и всем тем, кто живут под нашей властью», обеспечивая таким путем «интересы и безопасность империи» («Церковная история», X, 5). И все же с этого времени начался необратимый процесс, который еще более углубился после исчезновения со сцены Лициния, восточного соперника, искавшего возможность возобновить преследования, заплатив пленением и затем смертью за это свое последнее желание.
Оставшись единовластным самодержцем, Константин твердо применял и улучшал все законодательные меры, которые он предпринял в интересах церкви. Отобранные у нее и проданные третьим лицам без возмещения убытков постройки и имущество были ей возвращены. Общинам были отпущены крупные субсидии, и духовенство было не только освобождено от тягостных общественных обязанностей, но и стало освобождаться от уплаты налогов. Полу-,чив официально признанное право наследовать по здве-щанию недвижимую собственность, церковь вскоре вступит в конкуренцию с крупнейшими латифундиями того времени. Был отменен закон Августа о безбрачии и теоретически отвергнута казнь на кресте. Иудеям было в более категорической форме запрещено побивать камнями тех из пик, которые обратились бы в христианство. В 319 г. было запрещено гадание на внутренностях животных в частных домах. В 321 г. воскресенье, «день господа», было официально признано религиозным праздником и днем отдыха.
Это последнее решение могло быть благосклонно встречено и христианами и приверженцами солнечного культа. Первым оно напоминало о воскресении Иисуса (это слово и стало обозначением этого дня в русском языке), вторым — их высшее божество. Отметим, что наименование «день солнца» осталось за воскресеньем в немецком и англосаксонском календаре (Sonntag[77] в немецком языке и Sunday[78] — в английском[79] и sun[80] означают в этих языках «солнце», (der) Tag[81] и day[82] — «день». — Прим. пер. ]) и после того, как соответствующие народы были обращены в христианство.
Несмотря на ужесточение налоговых поборов и насильственные наборы на военную службу, престиж императора укрепился на новой основе.
Высшее духовенство не отказало ему в помощи. В 314 г., через год после издания эдикта о веротерпимости, синод епископов, собравшийся в Арле, наказал отлучением от церкви солдат-христиан, которые дезертировали из императорских армий.
