Наша вера учит, что Б-г может воскресить иудаизм в еврее в его смертный час. Может быть, так и бывает, но обычно об ассимиляторах можно сказать, что еврейство погибло в них навсегда. Так случалось в истории со многими народами. Недостаток воспитания, недостаток воли, перемены в окружающей среде, преследования, возникновение новых интересов, интеллектуальное отчуждение — все это вполне может убить национальное самосознание.
Оправдывая себя, ассимиляторы почти всегда приводят последний довод — интеллектуальное отчуждение. Но чаще всего это —лишь слова, которые приходят на ум в последнюю очередь, а словам ведь предшествуют действия. Исключительно редко происходит то, что произошло со Спинозой — человеком, глубоко проникшим в иудаизм, но отвергнутым своими единоверцами.
Большинство людей отпадает от еврейства потому, что у них никогда не было возможности толком узнать, что такое еврейство. Талмуд называет этих — весьма многочисленных — людей «детьми, воспитанными в рабстве», таким образом снимая с них вину за отступничество. Среди этих «детей» в эпоху Талмуда были некоторые из самых преуспевающих людей Римской империи.
Есть много евреев еще одного типа — их не меньше, чем ассимиляторов. Национальное сознание в них тоже ослаблено, но оно — живет. Они нередко говорят и действуют точно так же, как ассимиляторы. Обычно они не принадлежат ни к какому религиозному направлению и не соблюдают никаких обрядов. Во время застольных бесед они могут весьма красноречиво доказывать вред религии и нападать на сверхъестественного Б-га Моисеева. В то же время они не могут спокойно смириться с тем, что их собственная еврейская сущность хиреет. Мысль о том, что их дети могут полностью отпасть от еврейства, не дает им спать по ночам, хотя они сами не могут толком сказать, почему. Они почти стыдятся дремлющих в них еврейских инстинктов. Они — не ассимиляторы. Они — настоящие евреи, выбитые из колеи катаклизмами последних двух столетий. То, что в них сохраняется еврейская сущность и ощущение своей принадлежности к еврейству, это чудо. Эти люди не в меньшей степени, чем самые благочестивые ортодоксы, свидетельствуют своим примером о необыкновенной жизнеспособности духа Авраамова племени.
Глава двадцать вторая
ИЗРАИЛЬ
Как я уже говорил, Израиль — страна не религиозная в общепринятом смысле этого слова. Однако появление Израиля стало кульминацией развития еврейской религии. Если позволить себе дерзость думать да гадать о путях Г-сподних, то можно сказать, что еврейское просвещение — со всеми его страстями, спорами и бедами — нужно было только для того, чтобы возник Израиль.
Ибо именно просвещение создало Израиль — свидетельство нового торжества еврейского духа, олицетворение мечты шестидесяти поколений, страну евреев, год от года растущую и усиливающуюся и завоевывающую уважение мира. Еще сто лет тому назад создание еврейского государства казалось древней и несбыточной мечтой евреев из гетто, столь же далекой от осуществления, сколь надежда воочию увидеть Мессию. Сегодня — окруженное грозными врагами, отягощенное неимоверным ростом своего населения[9] — еврейское государство живет. Молодая армия молодой страны уничтожила в умах людей прежний стереотипный образ еврея — жалкого, униженного скитальца, который обречен вечно терпеть оскорбления и погромы и никогда не сумеет дать сдачи. За первые десять лет своего существования Израиль совершил деяния, которые не изгладятся из памяти людей.
После того как в 70 году новой эры Тит разрушил Иерусалим, все евреи — отцы, их дети, их внуки и так далее — всегда думали о Сионе так, как путешественник думает о покинутом доме. Бурные столетия не погасили донкихотову мечту рассеянного по миру небольшого народа — мечту о том, что когда-нибудь евреи вернутся на землю, дарованную им Б-гом. «На будущий год — в Иерусалиме!» — этот девиз сплачивал расчлененный народ единой для всех надеждой. Помню, когда в детстве я слышал, как эти слова провозглашались на пасхальных праздниках, я всегда про себя удивлялся, что взрослые предаются такому пустому, безосновательному фантазерству. И тем не менее я дожил до того дня, когда на древней земле евреев появилось еврейское государство.
Теперь, когда это чудо уже свершилось, мы даже и чудом-то его не называем: существование Израиля — для нас самая что ни на есть обыденная вещь, особенно если не очень в это вдумываться. Мы можем дотошно перечислить все исторические вехи, приведшие к созданию Израиля. Но для меня — и, я думаю, для большинства мыслящих людей — создание Израиля явилось одним из поразительнейших событий последних
столетий. Решение Организации Объединенных Наций о провозглашении государства Израиль было, на мой взгляд, более чем правильным решением — возможно, первым великим актом международного права, слабым розоватым свечением занимающегося рассвета всемирной справедливости.
Трагическая враждебность арабских государств к Израилю выходит за пределы моей нынешней темы. Арабским государствам насущно необходим в своем районе промышленный центр — такой, как Израиль, — а Израилю необходимо арабское сырье и торговля с арабским миром. Время сгладит противоречия между ними. Но, боюсь, до этого не доживет нынешнее поколение людей, из которых формируются грозные армии, стоящие на границах.
Израиль невозможно понять, если не знать по крайней мере основных обстоятельств, приведших к его созданию.
Это стало возможным лишь после перемен, происшедших в мире в 19-ом веке. Уравнение евреев в правах, приобщение их к европейскому образованию и европейской культуре, появление среди евреев значительного среднего класса, а затем и рабочего класса — все это придало новых сил еврейским массам. Типографии, поезда, телеграф, дороги начали лучше связывать между собою разбросанные по Европе обособленные еврейские общины. Ненависть к евреям — бубонная чума того времени (которой предстояло в 20-ом веке убивать и евреев и христиан не хуже средневековой «черной смерти») — породила кризис, требовавший безотлагательных действий. В конце концов с появлением новой могучей техники можно было перевезти с места на место целый народ уже без всякой помощи небесной магии. В темные средние века еврейская мечта облекалась в такие символы, как крылья орлов и белые скакуны Мессии. Теперь их могли заменить поезд, пароход, несколько позднее — автомобиль и, наконец, самолет.
Однако сложившихся условий еще не достаточно для того, чтобы великое событие свершилось. Нужен еще и герой. Истинным основателем Израиля был один из необычнейших героев современной истории, столь же, казалось бы, неподходящий на роль героя, как Моисей или Наполеон. Это был человек по имени Теодор Герцль — свободомыслящий венский журналист в цилиндре и серых перчатках, завсегдатай аристократических променадов на бульварах, свой человек в салонах Парижа и Берлина, автор недолговечных пьес, романов, критических обзоров и брошюр. И почему-то не кому-нибудь другому, а именно ему явилось ослепительное как молния видение национального государства евреев. За несколько недель он написал брошюру «Еврейское государство» (Der Judenstaat) — подлинную декларацию независимости возрожденного народа. Эта небольшая книжка до сих пор вызывает слезы своим неумирающим пафосом, своими космополитическими заблуждениями, грандиозностью своего замысла, страстностью и непоколебимой верой в будущее — верой, достойной еврейских пророков. У современного Израиля — те же достоинства и те же слабости, что у этой книги.
Теодор Герцль умер через несколько лет после того, как он написал «Еврейское государство». К моменту своей смерти физически сломленный Герцль был вождем кучки мечтателей, отвергнутых еврейством, которое, кажется, было столь же далеко от веры в осуществление вековой мечты своего народа, как и в течение предыдущих двух тысячелетий, со времен Веспасиана. Но через сорок пять лет — то есть через время, равное рано прервавшейся жизни самого Герцля, — вожди нового еврейского государства перенесли останки Герцля из Вены в Святую Землю и погребли их на горе Герцля, на западной окраине Иерусалима.
Современные израильские лидеры
Когда Герцль писал книгу «Еврейское государство», он был совершенно несведущ в интеллектуальных течениях, существовавших тогда в еврейской мысли: он не знал, что идеи сионизма уже витают в воздухе черты оседлости Восточной Европы и что схожие мысли уже высказал одесский врач Лев Пинскер в брошюре «Автоэмансипация». Позднее Герцль признавался, что он не стал бы писать свою книгу, если бы был знаком с брошюрой Пинскера.
