Эта сакраментальная картина, этот дух ответственности за тех, кто отвержен обществом, позволяет многим из нас сохранять веру, несмотря на скандалы в официальной церкви. Блаженный Августин говорил, что справедливость – это такая добродетель, которая позволяет каждому воздавать должное. Церкви крайне необходима внутренняя справедливость.
В данной книге я иду тем же путем, что и в книге «Не введи нас во искушение» (1992), которая была результатом семи лет исследований и попытки очертить контуры национального скандала. Отдельные раскрытые тогда случаи злоупотреблений в Бостоне и Лос-Анджелесе привели меня к выводу о том, что, если бы мы получили доступ к закрытым архивам этих архидиоцезий, мы открыли бы для себя историю коррупции невиданных размеров. Тогда я не верил, что подобная информация когда-либо станет достоянием публики. Журналисты ссылались на мои подсчеты, согласно которым на ранней стадии скандала юридические и медицинские расходы на четыреста случаев со священниками составили $400 миллионов. После ряда публикаций в Boston Globe в 2002 году можно было понять, что была открыта новая глава старого скандала. Под давлением публики Конференция епископов в итоге опубликовала закрытые данные: между 1950 и 2002 годами 4392 священника были пойманы на сексуальных преступлениях против детей и подростков[37].
В 2004 году вышла книга «Обет молчания», написанная мною в соавторстве с Джеральдом Реннером, многие годы возглавлявшим религиозный отдел в газете Hartford Courant. Именно в этой газете мы впервые заявили, что Ватикан не нашел достойного ответа на обвинения в педофилии, выдвинутые против Марсиаля Масьеля, основателя Легиона Христа. В 2008 году я снял документальный фильм на основе книги и некоторых новых фактов. В главе 7 этой книги мы анализируем вопрос глубже, рассказывая о финансовых приключениях Масьеля и показывая, что они отражают правосудие Ватикана.
Данная книга – это завершение трилогии, посвященной расследованию скандала в Католической церкви. После моего первого расследования в 1985 году дела о злоупотреблениях священника каджунского прихода в Лафейетт (штат Луизиана) я переключил внимание на культуру, историю джаза и роман – эти труды заставляли меня думать о вдохновляющих тайнах жизни, в частности жизни моей родины, Нового Орлеана, воскреснувшего после потопа. Признаюсь, из-за этих вещей я пропитался оптимистическим отношением к человеческому эксперименту. Такое мое умонастроение несколько удивляло Джеральда Реннера, который упомянут в посвящении данной книги. Джеральд умер от рака в 2007 году в возрасте 76 лет. Я часто думал о нем, когда писал эту книгу. Он был репортером несокрушимой честности, а кроме того, любил хороший бурбон. Он обладал великим ирландским сердцем. Это один из самых замечательных людей среди тех, кого я знал.
Питер Борре уже прожил шесть с половиной десятилетий, и подобно большинству мужчин, обретших семейную гармонию, он понимал, что женщины обычно правы. Постепенно усвоив эту драгоценную мудрость, он уже знал, что о некоторых вещах спорить с женщинами бесполезно.
Он с женой жил в их собственной квартире возле старой верфи, откуда можно было видеть парусные суда, стоящие возле бостонской гавани, и широкую панораму города. Во времена Второй мировой войны сорок тысяч рабочих строили здесь миноносцы; теперь же, как и в других бывших промышленных зонах в городах Америки, большую часть верфи заняли дома для обеспеченных людей. Стены его квартиры были украшены огромными цветными фотографиями, сделанными его женой Мэри Бет в их путешествиях: на них были запечатлены цветы Финляндии, резные двери Марракеша и изогнутый пешеходный мостик Таити.
Борре работал в нефтегазовой промышленности, он разрабатывал электростанции и местные энергосистемы. Он владел холдинговой компанией, занимающейся энергетикой. В 1980-х Борре работал для Mobil над разработкой проектов, связанных с природным газом в Западной Африке, и занимался маркетингом в Европе. До этого он работал на правительство: в 1973 году он стал сотрудником разведки Комиссии по энергетике в администрации Никсона, затем занял место товарища секретаря по международным отношениям при Джимми Картере, когда Комиссия была преобразована в Министерство энергии, где он прослужил еще один год и во время президентства Рональда Рейгана. Но геополитика и бизнес, которыми он занимался, не давали ему доступа к духовной жизни его 49-летней жены Мэри Бет, активистки демократической партии.
Каждое воскресенье, пока Мэри Бет смотрела передачу Meet the Press, Питер Борре вместе со своей тещей Роуз Мэри Бет ходил в церковь задолго до того, как в 2002 году газета Boston Globe начала публиковать материалы о том, как кардинал Бернард Лоу вместе со своими подчиненными епископами покрывал священников, совершивших растление малолетних. Эти публикации вызвали цепную реакцию в американских СМИ, а затем и в других странах, породив кризис, к которому хрупкий и больной папа Иоанн Павел II совершенно не был готов. К зиме 2004 года тема епископов, скрывающих преступных клириков от закона, стала менее популярной. СМИ переключились на историю предварительных президентских выборов демократов и на спорный фильм Мела Гибсона «Страсти Христовы». В 1996 году Мэри Бет Борре участвовала в организации кампании по перевыборам Билла Клинтона. Теперь ее мало интересовал кандидат с наибольшими шансами – сенатор от Массачусетса Джон Керри. Ей как-то пришлось участвовать в сборе средств для Керри в день его рождения, и ее поразили амбиции этого человека. Хотя она страстно интересовалась новостями, Мэри Бет устала от работы в предвыборных кампаниях. Бостон оказался эпицентром скандала с преступлениями священников, и церковь здесь испытывала финансовые судороги.
Мэри Бет и ее сестра Клавдия поместили своего отца, Билла Пайпера, в интернат, находящийся неподалеку от жилья Клавдии в Винчестере. Пока девушки росли, у него бывали приступы депрессии, а после выхода на пенсию у него нашли болезнь Паркинсона и затем слабоумие. Братья Мери Бет, живущие в Делавэре и Калифорнии, отошли от церкви, Клавдия же исповедовала унитарианство. Мэри Бет ходила на мессу со своей матерью раз в году, на Рождество, это было просто данью семейным традициям. Она интересовалась духовной жизнью, но презирала организованную религию.
В течение шести месяцев Роуз жила вместе с Мэри Бет и Питером в их квартире, пока она искала себе дом в Бостоне. Когда она нашла жилье неподалеку от Клавдии и интерната, Билл изъявил желание снова жить дома вместе с Роуз.
Питер на семнадцать лет старше своей жены Мэри Бет. Наблюдая за реакцией мужа на публикации в газете Globe, она решила, что утонченное воспитание американца в Риме, хотя здесь не участвовали монахини, сделало из Питера итальянского католика. Католицизм для него был эстетическим феноменом, тогда как она сама сталкивалась с более пуританскими проявлениями веры. Мэри родилась в 1955 году и была старшеклассницей в Хокессине (штат Делавэр), когда Верховный суд после дела Роу против Уэйда принял решение о легализации абортов. Под влиянием Глории Стейнем и Жермен Грир Мэри Бет Пайпер становилась феминисткой, и она скрежетала зубами, слушая проповеди старого священника против абортов. Позднее она заметила, что молодой священнослужитель их прихода, блондин с накрашенными волосами в одеяниях с блестками (которые шила ее мать), переживал свою тайную драму. В то время ее завораживали социальные изменения, о которых каждый вечер говорили телевизионные выпуски новостей: борьба за гражданские права и права геев, феминизм и протесты против войны во Вьетнаме. Ее возмущали слова о чудесах и загробной жизни, которые она слышала на уроках религии. Ей хотелось найти смысл этой жизни и прямо сейчас. Она считала, что женщина имеет право сделать аборт, что вызывало недовольство ее матери. Когда она пыталась выйти из дому, не надев лифчика, мать возмущалась. «Из тощей девчонки Мэри Бет превратилась в привлекательную девушку, обладавшую всем, что нужно», – вспоминала Роуз, которая была ирландкой из Нью-Йорка в четвертом поколении со своими стандартами вкуса. Пресвитерианец Билл относился к дочери спокойнее, и его было несложно убедить в чем угодно. Попав в колледж, где она познакомилась с гомосексуалистами, Мэри Бет еще больше удалилась от церкви.
Питер Борре мрачно переживал сексуальный скандал, что предвещало перемену его взглядов. Когда первые статьи в Globe начали раскрывать, как кардинал Лоу покрывал преступления священников, Борре произносил туманные речи об «отдельных гнилых плодах» в церкви.
«Это признак нашего времени», – возражала ему Мэри Бет.
Она рассказывала мужу о том, с чем столкнулась в конце 1980-х, в первые годы их брака, когда тот совершал бесконечные деловые поездки, а она работала с жертвами СПИДа, эпидемия которого захлестнула Бостон. Беседуя с жертвами ретровируса, она слышала рассказы о том, как священники избегают таких людей, нуждающихся в утешении. Она узнала, что, несмотря на непримиримое отношение церкви к гомосексуализму, в ней существует множество священников-геев. Одни священники стремились помогать жертвам СПИДа, а другие избегали всяких контактов с ними. Кроме того, некоторые больные мужчины рассказывали, что их растлили священники, когда те были подростками. Среди ее коллег было много бывших католиков и бывших иудеев, порвавших с церковью или синагогой, которые обменивались друг с другом шутками о религиозной вине, поскольку они следовали глубокому иудео-христианскому импульсу, помогая людям, которые погибали от таинственной болезни.
