Историки Тибета утверждают, что первым далай-ламой был племянник Цзонкавы, однако есть сведения, что сам этот титул появился только в 1568 году, при его третьем преемнике, который обратил в буддизм великого хана монголов, за что и был награжден титулом далай (что означает по-монгольски «океан» и обычно употребляется как почетный эпитет). Великий лама живет в огромном дворце Потала, в Лхассе. Он считается живым воплощением бодхисатвы, одним из проявлений Будды, хотя и не самым высоким. Вторым человеком в Тибетском государстве является панчен-лама, считающийся воплощением Амитабха, одного из самых высоких образов Будды. До самого последнего времени его ранг был, по существу, ниже далай-ламы. С 1663 года он живет в отдельном монастыре и тибетцы зовут его «великий и драгоценный пандит».
Согласно учению ламаизма даже жрецы и настоятели более значительных монастырей — это перевоплощения различных местных божеств или главных святых буддизма. Отсталость страны и крайняя раздробленность пригодных к обработке земель или рыболовных угодий, зачастую расположенных в недоступной местности, на высоте 4000 метров над уровнем моря, привели к чрезвычайному росту монашества. Один тибетец из пятерых принадлежит к какому-либо религиозному ордену. В трех главных монастырях под Лхассой живет не менее 20 тысяч монахов. Только в приходе Дрепунг их 10 тысяч, за что его справедливо считают самым большим монастырем в мире.
Согласно буддийскому учению в его специфической центральноазиатской форме, когда далай-лама умирает, он немедленно вновь воплощается. В последующие годы производятся тщательные поиски всех мальчиков, которые отличаются каким-либо приметным знаком (например, родимыми пятнами, удлиненными глазами, необычно большими ушами и т. п.). Карточки с их именами опускают в золотую урну, и после сложного и диковинного церемониала одна из них извлекается. В избраннике осуществляется перевоплощение усопшего великого ламы. С этого момента новый «живой Будда» поступает в руки суровых воспитателей — жрецов, он не может больше встречаться с женщиной, даже со своей матерью. XIII далай-лама умер в 1933 году, нынешний, XIV, был «открыт» и возведен на трон в Лхассе в 1939 году[283].
Крупные лхасские монастыри имеют теологические факультеты, организованные не хуже католических и протестантских семинарий. В них собраны священные тексты, незаменимые для изучения буддизма, особенно его наиболее древних форм. Ламаистская литература насчитывает огромное число книг. Одно только каноническое право изложено по крайней мере в сотне томов, к которым добавлено свыше 250 сборников комментариев и толкований.
Что же касается Индии, то там в результате нашествий мусульманских народов буддизм практически иссяк к концу XI–XII веков н. э. Небольшая группа верующих, примерно 250 тысяч человек, сохранилась в Непале и прилегающих к нему областях. Остальные обитатели огромного Индийского полуострова или насильно обращены в мусульманство (около 100 миллионов; теперь почти все они сосредоточены в новом государстве — Пакистане), или вернулись к древнейшим исконным формам религиозности местного населения (индуизм, или необрахманизм, охватывающий почти 300 миллионов верующих).
История религии воздает должное личности Конфуция, скромного государственного деятеля, жившего приблизительно за 600 лет до возникновения христианства, не преуменьшая значения этого, как принято считать, первого и самого прославленного китайского философа.
Господствующие классы старого феодального Китая поддерживали легенду о Конфуции, в которой он выглядит своего рода святым, полубожественным основателем одной из самых распространенных в огромной стране религий. Они создали ему сложный культ, официально существовавший до 1914 года, но сохранившийся и поныне в широких массах. В действительности же Конфуций, которого даже Мао Цзэ-дун почтительно называет в своих поэмах (учителем», не был основателем религии.
Больше всего интересовался Конфуций сбором и распространением через школу учений китайских классиков — а они входят в число древнейших известных истории человечества — и не занимался загробными и сверхъестественными фантазиями. Мораль человека привлекала его, а не метафизические и теологические измышления. Все это, естественно, не означает, как иногда утверждают, что Конфуций не верил в веками почитавшиеся народами Китая божества, связанные с одной из древнейших форм религиозности — культом предков, как в семье, так и в государстве.
В сочинениях Конфуция, которые почти наверняка изданы не им самим, а собраны его учениками и продолжателями через много лет после его смерти, постоянно проявляется вера в «небо». Это, конечно, олицетворение природы, такое же, впрочем, как мифологические построения, встречающиеся в определенные фазы общественного и религиозного развития в Азии, в Африке и в Европе (у персов, индийцев, греков, евреев, римлян, арабов и многих других). В самом деле, древнейшая китайская идеограмма, означающая «небо», рисуется в виде человечка — очевидное изображение божества в образе человека, характерного для переходного периода от первобытного общества к личной власти племенного вождя и рабовладельцев. Даже сам термин «шанди», то есть «небо», означает «человек выше земли, над землей» или «господин там, вверху» — четкое выражение религиозного представления о «господе нашем, который пребывает на небесах».
Может быть, не случайно сам Конфуций никогда не употребляет этого термина, явно считавшегося слишком близким к народным верованиям, и пользуется более абстрактным и идеализированным словом «тянь», близким к понятию «провидения», в иудейско-христианских и исламских вероучениях. Ошибается, однако, тот, кто захочет сделать из Конфуция атеиста и мыслителя-рационалиста, так как религия заключается не только в вере в сверхъестественные существа в образе человека, но и в верованиях в чуждые нам силы, в предрассудках, которые видоизменяющееся общество прививает человеку, чтобы удержать его в путах определенных отношений подавления.
При всем этом остается примечательным тот факт, что мысль Конфуция, освобожденная от примесей других, более поздних учений и религий, особенно буддизма, направлена в основном к земному и лишена того мистицизма, который носил культ дао, или «предначертания», основанный другим философом, его современником — Лао Цзы, положившим начало новой религии — даосизму. Даосизм долгое время соперничал с конфуцианским учением и даже иногда прямо вытеснял его[284].
Лао Цзы — легендарная фигура, отчасти напоминающая Будду и Христа, и в его историческом существовании позволительно сомневаться (в жизнеописание Лао Цзы входят непорочное зачатие, жизнь, полная чудес, необычная смерть и т. п.). В то же время личность Конфуция исторически достаточно реально обрисована на фоне характерных для начала китайского средневековья социальных условий: бесчисленные феодалы, попытки сосредоточить власть в руках одного властелина, который позже станет императором и будет царить до революции 1911 года, доступ к культуре исключительно для детей знати и чиновничества и необходимость отыскать какую-то линию поведения, которая бы навсегда закрепила все эти отношения и придала бы им видимость справедливости и моральности[285].
Точная транскрипция имени Конфуция — Кун Фу-цзе, то есть «Учитель Кун», по имени клана, к которому он принадлежал. Латинизированной форме Конфуций мы обязаны иезуиту Маттео Риччи, который около 1600 года побывал в Китае и одним из первых познакомил Запад с именем мудреца. Считают, что Конфуций родился в 551 году до н. э., годом его смерти принято считать 479, однако дата эта неточна. Он был сыном мелкого чиновника, бывшего солдата, и с молодости посвятил себя преподаванию, чтобы этим ремеслом поддержать семью. Его карьера увенчалась некоторыми общественными званиями: смотрителя общественных работ, губернатора города и министра юстиции на службе у местных правителей.
Конфуций, Будда и Лао Цзы. Старинный эстамп
В двадцать два года Конфуций сумел создать частную школу, в которой, по преданию, обучались 3 тысячи учеников; 72 из них, особенно отличившиеся, позже стали «святыми» конфуцианства.
В сопровождении своих учеников Конфуций путешествовал из одного города в другой, проповедуя в первую очередь свои принципы правильного поведения и хорошего правления. Обучение было небесплатным. До сих пор китайский иероглиф, означающий «вознаграждение», изображается в виде десяти кусков солонины, которыми учащиеся платили Конфуцию за его лекции. Те, кто не мог это сделать или был еще слишком несведущим, собирались в глубине внутреннего двора, где учитель вел занятия с ними, почему их и называли «ученики при дверях» (они напоминают обращенных язычников, которые присутствуют на отшибе при службе в еврейской синагоге, или послушников древней христианской общины).
