Возражение 2. Далее, бытием Сына Божия является сама божественная Природа, и она вечна, тогда как бытием Человека Христа является не божественная Природа, а преходящее бытие. Следовательно, в Христе наличествует не только одно бытие.
Возражение 3. Далее, хотя в Троице и наличествует три Лица, однако по причине единства природы [в Ней] наличествует только одно бытие. Но в Христе наличествует две природы, притом что [наличествует только] одно Лицо. Следовательно, в Христе наличествует не только одно бытие.
Возражение 4. Кроме того, в Христе душа, будучи формой тела, сообщает ему некоторое бытие. Но она не сообщает божественное бытие, поскольку оно является несотворенным. Следовательно, в Христе помимо божественного бытия есть и другое бытие, и потому в Христе наличествует на только одно бытие.
Этому противоречит следующее: о чем-либо говорят, что оно есть, постольку, поскольку оно едино, так как единое и бытие сказываются друг о друге. Следовательно, если бы в Христе было два бытия, а не только одно, то и Христа было бы два, а не один.
Отвечаю: коль скоро в Христе наличествует две природы и одна ипостась, из этого следует, что принадлежащих природе вещей в Христе должно быть по две, а принадлежащих ипостаси вещей в Христе должно быть только по одной. Но бытие принадлежит и природе, и ипостаси: ипостаси – со стороны того, что обладает бытием, а природе – со стороны того, каким образом оно обладает бытием. В самом деле, природа понимается с точки зрения формы, о которой говорят как о бытии потому, что нечто имеет бытие благодаря ей; так, благодаря белизне нечто является белым и благодаря человечеству нечто является человеком. Однако при этом нужно иметь в виду, что если существует форма, или природа, которая не принадлежит личностному бытию сущей ипостаси, то о таком бытии говорят как о принадлежащем личности не просто, а относительно; так, бытие белым является бытием Сократа не потому, что он Сократ, а потому, что он белый. И не существует такой причины, по которой бы такое бытие не могло быть умножено в одной ипостаси, или личности, поскольку бытие, посредством которого Сократ бел, отличается от бытия, посредством которого он музыкален. А вот то бытие, которое принадлежит самой ипостаси, или личности, как таковой, никак не может быть умножено в пределах одной ипостаси, или личности, поскольку наличие в одной вещи более чем одного бытия невозможно.
Таким образом, если бы человеческая природа была принята Сыном Божиим не ипостасно, или личностно, но, как полагали некоторые, акцидентно, то было бы необходимо утверждать, что в Христе наличествует два бытия: одно, поскольку Он Бог, и другое, поскольку Он Человек, наподобие того, как и в Сократе мы можем усматривать одно бытие, поскольку он бел, и другое бытие, поскольку он человек, так как «бытие белым» не принадлежит личностному бытию Сократом. А вот бытие обладающим головой, бытие телесным и бытие одушевленным – все это принадлежит одной личности Сократа, и потому оно сводится к этому единственному бытию Сократом. И если бы вдруг произошло так, что после образования личности Сократа к нему прибавились руки, или ноги, или глаза, как это бывает со слепорожденными, то это означало бы добавление к Сократу не нового бытия, а только нового отношения, то есть постольку, поскольку о нем говорили бы как о сущем не только в отношении того, что он имел до того, но и в отношении того, что добавилось к нему позже. И точно так же, коль скоро человеческая природа соединилась с Сыном Божиим ипостасно, или личностно, а не акцидентно, о чем уже было сказано (2, 6), из этого следует, что благодаря человеческой природе к Нему добавилось не новое личностное бытие, а только новое отношение уже существовавшего прежде личностного бытия к человеческой природе, в каковом смысле о Лице и говорят как о сущем не только в божественной, но и в человеческой природе.
Ответ на возражение 1. Бытие последует природе не как тому, что есть, а как тому, посредством чего оно есть, в то время как личности, или ипостаси, оно последует как тому, что есть. Поэтому оно скорее обладает единством в силу единства ипо– стаей, чем двоякостью в силу двоякости природы.
Ответ на возражение 2. Вечное бытие Сына Божия, каковым является божественная Природа, стало бытием Человека постольку, поскольку человеческая природа была принята Сыном Божиим в единство Лица.
Ответ на возражение 3. В первой части (I, 50, 2; I, 75, 5) мы уже говорили о том, что коль скоро божественно Лицо суть то же, что и Природа, в божественных Лицах между бытием Лица и бытием Природы нет никакого различия, и потому три Лица обладают только одним бытием. Но если бы в Них бытие Лица отличалось от бытия Природы, то в таком бы случае Их бытие было трояким.
Ответ на возражение 4. В Христе душа сообщает бытие телу постольку, поскольку она делает его актуально одушевленным, тем самым дополняя его природу и вид. Но если мы рассматриваем приведенное к совершенству душою тело без обладающей тем и другим ипостаси, то это составленное из души и тела целое, обозначаемое словом «человечество», указывает не на то, «что есть», а на то, «посредством чего оно есть». Следовательно, бытие принадлежит сущей личности постольку, поскольку оно относится к определенной природе, а душа является причиной этого отношения постольку, поскольку она совершенствует человеческую природу посредством одушевления тела.
Вопрос 18. О единстве воли Христа
Далее мы исследуем единство со стороны воли, под каковым заглавием наличествует шесть пунктов: 1) различаются ли божественная и человеческая воли в Христе; 2) различаются ли в человеческой природе Христа чувственная и разумная воли; 3) наличествовало ли в Христе несколько воль со стороны разума; 4) наличествовала ли в Христе свобода воли; 5) всегда ли человеческая воля Христа сообразовывалась с божественной волей в отношении желаемого; 6) имело ли место в Христе какое бы то ни было противостояние воль .
Раздел 1. Наличествует ли в Христе две воли?
С первым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что в Христе нет двух воль, божествественной и человеческой. В самом деле, воля есть первый двигатель и первый распорядитель того, кто изъявляет волю. Но в Христе первым двигателем и распорядителем является божественная воля, поскольку в Христе все человеческое подвигается божественной волей. Следовательно, похоже, что в Христе есть только одна, а именно божественная воля.
Возражение 2. Далее, орудие подвигается не собственной волей, но в соответствии с волей движущего. Затем, человеческая природа Христа была орудием Его Божества. Следовательно, человеческая природа Христа подвигалась не собственной, а божественной волей.
Возражение 3. Далее, в Христе должно удваивать только то, что проистекает из природы. Но воля не представляется тем, что проистекает из природы, поскольку естественные вещи подчинены необходимости, тогда как произвольное не подчинено необходимости. Следовательно, в Христе есть только одна воля.
Возражение 4. Кроме того, Дамаскин говорит, что «желать то или иное есть принадлежность уже не природы, а нашего ума»[258], то есть нашего личного ума. Но любое желание является желанием того или иного, поскольку в роде нет ничего, что не было бы в одно и то же время в своем виде чем-то одним. Следовательно, всякая воля принадлежит личности. Но в Христе была и есть только одна личность. Следовательно, в Христе есть только одна воля.
Этому противоречит сказанное Самим Господом: «Отче! О, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет!» (Лк. 22:42). Амвросий же, разъясняя эти слова императору Грациану, говорит: «Приняв мою волю, Он принял и мои страдания», и далее непосредственно о сказанном: «Свою волю Он относил к Человеку, волю Отца – к Божеству. Ведь воля человека временна, а воля Божества вечна».
Отвечаю: некоторые утверждали в Христе только одну волю, но делали это, похоже, по разным причинам. Так, последователи Аполлинария не признавали наличия в Христе умственной души и говорили, что Слово замещало не только душу, но даже и ум. Таким образом, коль скоро, по словам Философа, «воля зарождается в разумной части души»[259], из этого следовало, что в Христе нет никакой человеческой воли, и потому в Нем есть только одна воля. И точно так же Евтихий и все те, которые утверждали в Христе одну смешанную природу, были вынуждены усматривать в Нем только одну волю. И Несторий, утверждая, что соединение Бога и человека произошло по единству намерения и воли, полагал, что в Христе есть только одна воля. Несколько позже патриарх антиохийский Макарий, Кир Александрийский, Сергий Константинопольский и некоторые из их последователей также настаивали на том, что в Христе есть только одна воля, хотя и соглашались, что в Христе есть две соединенные в ипостасей природы, поскольку, как явствует из синодального письма папы Агапия, думали, что человеческая природа Христа никогда не двигалась своим собственным движением, но – только как движимая Божеством.
