В беседе с кардиналом Фаброни Фуке, демонстрируя согласие с решениями святого престола по вопросам терминов, еще раз подчеркнул, что Тяньчжу подходит для Бога Истинного еще менее, чем Шанди и Тянь, так как в Ши цзи содержится упоминание о том, что император Цинь Шихуан поклонялся восьми духам (6а шэнь), первым из которых был Тяньчжу, за которым следовал Дичжу, а далее следовали боги войны, бинар инь—ян, солнце, луна и четыре времени года. Другая причина — присутствие в китайских храмах табличек с именем Тяньчжу с идолопоклонским смыслом. Ни с одним из кардиналов он не разговаривал о китайских ритуалах поклонения предкам или Конфуцию [там же, с· 273].
Фуке предполагал, что основные догматы христианства могут быть обнаружены в древнекитайских текстах. В качестве показательного примера применения фигуралистского метода Фуке исследователи указывают на его трактовку Конфуция. Воссоздавая историю его жизни, Фуке продемонстрировал хорошую осведомленность в древнекитайских источниках. Однако его интерпретация известных слов Конфуция «Я передаю, но не творю, я верю в древность и люблю ее. Осмелюсь в этом сравниться с Лао Пэном» (Лунь юй 7:1) окрасила их в христианские тона. Китайские исследователи до сих пор спорят о том, кто такой этот Лао Пэн — мудрец Лао–цзы, некий близкий современник Конфуция или аристократ эпохи Инь (см. [Переломов 1998，с. 109]). Фуке же предположил, что названный в Чжуап–цзы именем Пэн Цзу Лао Пэн есть Предок Пэн — то есть сам Адам. Считается, что Конфуций получил свое знание в ходе визита в царство Чжоу, где он повстречал Лао Даня или Лао–цзы, хранителя записей. Эти записи, из которых Конфуций и Лао–цзы почерпнули свои идеи, очевидно, были «записями из раннего мира, которые Ной сохранил на Ковчеге, или их копиями», принесенными в Китай после Потопа. Название царства «Чжоу» 周 означает «всеобщее», что проистекает из его предназначения к сохранению всеобщего учения. Древнее название Китая «Чжун–го» — «Срединное царство» было применено к Китаю по ошибке, но оно прекрасно подходит к Иудее, откуда и было когда–то позаимствовано (см. [Rule 1986，с. 172]). В остальном Фуке достаточно близко следовал мысли Риччи, обвиняя ханьских комментаторов и последующих неоконфуцианцев в искажениях изначального смысла текстов после их сожжения.
Как настоящий фигуралист, Фуке уделял серьезное внимание символике языка, считая китайские иероглифы чистыми образами подлинных идей. Фигурализм вел к признанию некоей «двойственности» китайской иероглификн, в силу чего за повседневным смыслом знаков, который, несмотря на общепринятость, — поверхностен и вторичен, скрыт иной, таинственный и божественный смысл, нуждающийся в расшифровке. Когда скептики заметили Фуке, что конфуцианские книги содержат прежде всего открытую для всех моральную доктрину, а не тайное религиозное учение, тот ответил следующим «силлогизмом»: «В И цзипе и в других канонических книгах доктринальная система одна и та же，она выражается иероглифами одной и той же природы. По доктринальная система И цзина полностью символична. Поэтому она полностью символична и в других канонических книгах» [там же, с. 173]). Фуке полагал возможным найти в И цзиш зашифрованный мистический смысл, думая, что каждая из линий в гексаграмме означает соответствующее число, которое обладает соответствующим свойством, указывая на тайны Спасителя или событие в Его Церкви.
Продолжая фигуралистскую традицию истолкования китайских иероглифов, Фуке утверждал, что иероглиф 天 тянь (Небо) состоит из компонентов 二 «два» и 人 «человек», что может быть прочтено как пророчество о приходе второго Адама, т.е. Христа (см. там же). Он также видел в иероглифах имени Фу–си образ собакоголового Гермеса Трисмегиста и был уверен, что древнекитайски» мифический император Яо на самом деле есть Бог (Шанди), считая китайское имя Яо фонетической производной от древнееврейского Яхве (из работы «Попытка предварительного введения в значение канонов» Essai d'Introduction Preliminaire a l.Intelligence des Kings) (см. [там же, с. 175]).
Главным для Фуке было дать китайцам ключ к пониманию их собственных «святых、> писаний, передававшихся в их культуре в виде канонов (цтн). Предполагалось, что после этого китайцы сами поймут, что их ритуалы изначально носили характер священнодействия, а потом были испорчены, — а это побудит их к восстановлению присущей древности утраченной святости с помощью западных миссионеров. 11 Фуке, и Риччи пытались обратить Китай в христианскую веру методом аккомодации, но для Фуке древние тексты китайцев были священными, а не мирскими. Китайские религиозные ритуалы для него также изначально были святыми, а лишь потом стали суеверными и ндолопоклонскими, тогда как для Риччи они изначально были гражданскими и политическими. Риччи пытался отринуть неоконфуцианское «учение о природе и принципе» (син ли сюэ) и понять конфуцианство в первоисточнике, признавая возможность согласия христианских требований с существующим моральным укладом Китайской империи. Фуке пошел дальше и заявил, что истины католицизма мистическим образом скрыты внутри самих классических текстов. В общем, «фигура–лнзм Фуке был радикальным отходом от Риччи» [Witek 1982，с. 308].
Проблема китайской хронологии
Фуке внес значительный вклад в дискуссию по китайской истории, в частности пытался сформулировать всеобъемлющую фигуралистскую систему, основанную на следующих предпосылках:
1. Первый человек Адам знал не только тайны религии, включая грядущего Искупителя, но также все науки и искусства, которые ему было доверено передать потомкам «в графической фор ме», «через бесконечное множество символов».
2. Некоторые из потомков Адама получили ключ к этим мистическим символам, или каббале, в особенности Сиф и Енох «Тайная традиция» была возрождена Моисеем, и вновь, уже после вавилонского плена, — Ездрой.
3. Каббала сохранялась не только устно, но и в книгах, которые держали в секрете от простых людей.
4. Эти книги были спасены на Ноевом Ковчеге и вместе с устной традицией переданы всем народам земли. Наиболее обширные и лучше всего сохраненные истоки этой древней традиции могут быть найдены в Китае, а изучение древних китайских кнш поможет восстановить «древние тайны» и систематически изложить «божественную науку» (см. [Rule 1986, с. 171]).
Проблема отношения к мифическим совершенномудрым правителям китайской древности стала одной из крупных трудностей для иезуитских миссионеров. Как правило, они исходили из того, что «примитивная религия и добродетели „золотого века“ просуществовали в Китае особенно долго, на что указывают древние мудрые правители: Хуан–ди, Яо, Шунь, Юй, Чэн Тан, Вэнь–ван и У–ван, а также факт отсутствия кровавых жертвоприношений, сыновняя почтительность и хорошие брачные законы „Золотой век“ скромности, невинности и удовлетворенности длился в Китае, как думалось, более 2500 лет после Потопа Причина его продолжительности в том, что Китай был закрыт всему новому и иностранном)', что означало бы только изменение к худшему. Эта религия существовала не для целей обтег–чения правления в Китае, но сама по себе» [Collani 1990, с. 44].
Эту идею надо было согласовать с библейским преданием о Потопе и праотце нынешнего человечества Ное, у которого было три сына — Сим, Хам и Иафет (Быт. 9:18). Большинство миссионеров надеялись, что китайцы произошли не от плохого сына Хама, а от хорошего Сима. Потомки Хама стали поклоняться идолам, а потомок Сима Фу–си поклонялся Богу истинному, заложил основы китайской нравственности и зафиксировал принесенные с собой знания в гексаграммах II цтна. Но, как подчеркивал иезуитский миссионер Филипп Купле (1G23–1693), само по себе это еще не означало, что китайцы произошли от иудеев, хотя и имели схожую мораль и обычаи. Сам Купле рассматривал имя Сим (в западнохристианской традиции пишется Shem) как трансформировавшееся в китайском языке в гиэн — «порождать»[65], видя в этом дополнительное доказательство происхождения китайцев от Шема (Сима) из колена Ноева (см. [там же, с. 45]).
Касаясь проблем китайской хронологии, Купле отмечал, что Китай был населен уже через 2000 лет после Потопа (т.е. через 2456 лет после Творения и за 2500 лет до Христа). Для обоснования этого Купле датировал события, описанные в китайских летописях, в соответствии с Септуагинтой, а не Вульгатой[66], по которой Творение относилось к 4004 г. до н.э. и библейский Потоп —к 2349 г. до н.э. Признание датой рождения Фу–си 2952 г. до н.э. с одновременной опорой на Вульгату создавало для миссионеров сложную проблему. Это означало бы, что китайская историческая хронология охватывает время до Потопа, так как дата рождения Фу–си предшествовала бы Потопу на 603 г. и всеобщая патримония Ноя оказалась бы под вопросом. В свою о.че–редь, из этого следовало, что в человеческой истории была вторая линия развития, параллельная Ною. Для выхода из затруднительна! ситуации была использована одна из хронологий Септуагинты, в соответствии с которой мир был сотворен в 5200 г. до н.э., Потоп был в 2957 г. до н.э. В этом случае рождение Фу–си имело место через пять лет после Потопа (см. [Mungello 1990, с. 192]). Купле признал наличие проблемы, связанной с разрывом в шестьсот лет между датировкой Потопа по Вульгате и началом китайской истории от рождения Фу–си. Однако он не пытался решить проблему, ссылаясь исключительно на Септуагннту, п указывал, что в китайских анналах есть своя ссылка на потоп при императоре Яо, чье правление началось в 2357 г. до н.э., а это хорошо подошло бы к «вульгате кой» дате — 2349 год до н.э. Но и это хронологическое совмещение не решило бы проблему, так как, по китайским источникам, история начиналась задолго до правления Яо (см. [там же, с. 193–194]).
