Рост потребностей отдельных людей, как и политических обществ, представляет собой необходимое явление. Он основан на природе человека. Когда удовлетворены естественные потребности, то они неизбежно заменяются потребностями, которые мы называем мнимыми, или условными (besoins d'opinions); последние становятся столь же необходимыми для нашего счастья, как и первые. Та самая привычка, которая позволяет дикарю Америки ходить голым, заставляет цивилизованного жителя Европы носить одежду; бедняк довольствуется скромным платьем и носит его круглый год; богачу нужно особое платье для каждого времени года: он страдал бы, если бы не мог менять свою одежду; он был бы удручен, если бы его платье не говорило окружающим о его богатстве, социальном положении, превосходстве. Именно привычка умножает потребности богача. Даже само его тщеславие становится потребностью, заставляющей работать тысячи рук; это тщеславие доставляет, таким образом, средства существования бедным людям. Человек, привыкший носить роскошные и пышные одежды и лишенный этих признаков богатства, с которыми для него связано представление о счастье, так же несчастлив, как бедняк, не имеющий никакой одежды. Ныне цивилизованные народы некогда были дикими; они вели бродячую жизнь, занимаясь охотой и войнами, с трудом обеспечивая свое существование; мало-помалу они осели, стали заниматься земледелием, а затем торговлей; их первоначальные потребности стали утонченнее; они расширили их область и придумали тысячи средств для их удовлетворения. Подобное развитие необходимо и естественно у деятельных существ, обладающих способностью ощущения и нуждающихся, чтобы быть счастливыми, в смене своих ощущений.
Вместе с ростом потребностей людей становится все труднее их удовлетворять; каждый человек попадает в зависимость от большего числа себе подобных. Чтобы побудить их к деятельности и заставить содействовать своим целям, человеку приходится доставать предметы, способные побудить их удовлетворить его желания. Дикарю достаточно протянуть руку, чтобы сорвать плод, служащий ему пищей; богатый же гражданин цветущего государства вынужден заставить тысячи рук работать, чтобы получить пышный, изысканный обед, необходимый для возбуждения его ослабевшего аппетита или льстящий его тщеславию. Отсюда ясно, что в той же мере, в какой возрастают наши потребности, мы вынуждены умножать и средства их удовлетворения. Богатства представляют собой не что иное, как условные средства, с помощью которых мы можем заставить множество людей трудиться ради удовлетворения наших желаний или побудить их во имя собственного интереса способствовать нашим удовольствиям. Что, собственно, делает богач? Он просто говорит нуждающимся людям, что может доставить им средства к существованию, если они согласятся исполнять его желания. Что делает обладающий властью человек? Он просто показывает другим, что в состоянии обеспечить им средства стать счастливыми. Монархи, вельможи, богачи кажутся нам счастливыми лишь потому, что располагают достаточными средствами, или поводами, чтобы побудить множество людей работать для их счастья.
Чем внимательнее мы вглядываемся в сущность вещей, тем больше убеждаемся в том, что истинным источником несчастий людей являются их ложные взгляды. Счастье так редко среди них лишь потому, что они видят его в не имеющих значения, бесполезных для их благополучия вещах или в вещах, которые становятся для них подлинным злом. Богатства сами по себе ничего не значат; лишь то или иное использование делает их полезными или вредными. Равнодушный к деньгам дикарь не знает, что с ними делать; скряга собирает их, но для него они становятся бесполезными; расточитель и сластолюбец тратят их, пользуясь ими только для того, чтобы нажить себе болезни и раскаяние в своем безрассудстве. Удовольствия ровно ничего не представляют для того, кто не способен ими пользоваться; они становятся настоящим злом, когда нарушают функционирование нашего организма, заставляют нас забывать наши обязанности и делают достойными презрения в глазах других людей. Власть сама по себе ничто: она бесполезна нам, если мы не пользуемся ею для своего собственного счастья; она становится пагубной, если мы злоупотребляем ею; отвратительной, если мы употребляем ее, чтобы делать людей несчастными. Не понимая своих настоящих интересов, прибегая ко всевозможным средствам, чтобы стать счастливыми, люди чаще всего не знают, как побудить других служить своему счастью. Искусство наслаждаться наименее известно; прежде чем желать чего-нибудь, следовало бы научиться этому искусству; Земля полна людей, непрерывно думающих о том, чтобы добиваться средств, цели которых они не знают. Все люди желают богатства и власти, но лишь немногих делает счастливыми обладание этими вещами.
Желать того, что может содействовать увеличению нашего счастья, вполне естественно, необходимо, разумно. Удовольствия, богатства, власть вполне достойны наших стремлений и усилий, если мы умеем пользоваться ими и с их помощью делать свою жизнь более приятной. Мы вправе порицать тех, кто желает преимуществ, и презирать или ненавидеть тех, кто обладает таковыми, лишь тогда, когда для получения удовольствий, богатства и власти они прибегают к гнусным средствам или, добившись этих предметов своих желаний, употребляют их пагубным для себя или других образом. Будем стремиться к власти, могуществу, влиянию, если мы можем добиваться их, не рискуя собственным покоем или покоем ближних. Будем стремиться к богатству, если мы действительно сумеем использовать его на пользу себе и другим. Но не будем никогда прибегать, чтобы добыть его, к средствам, за которые мы должны будем упрекать себя или которые навлекут на нас ненависть наших сограждан. Будем всегда помнить, что наше прочное счастье должно быть основано на самоуважении и пользе, доставляемой нами другим, и что для человека, живущего в обществе, нет ничего более безрассудного, чем желание сделать счастливым только себя одного.
Глава 16. НЕПОНИМАНИЕ ЛЮДЬМИ ОСНОВ СВОЕГО СЧАСТЬЯ - ПОДЛИННЫЙ ИСТОЧНИК ИХ БЕДСТВИЙ; ТЩЕТНЫЕ ПОПЫТКИ ПОМОЧЬ ИМ.
Разум не запрещает человеку иметь необъятные желания; честолюбие страсть, полезная человечеству, если оно имеет целью его счастье. Великие люди желают действовать в обширной сфере; могущественные, просвещенные, благодетельные гении, поставленные в благоприятную обстановку, далеко простирают свое благотворное влияние; чтобы чувствовать себя счастливыми, они должны сделать счастливыми множество людей. Многие государи редко наслаждаются подлинным счастьем именно потому, что их слабые, ограниченные души вынуждены действовать в сфере, слишком обширной для их ничтожной энергии. И вот из-за бездействия, лености, неспособности своих властелинов народы часто томятся в нищете, подчиняясь власти людей, неспособных сделать счастливыми ни себя, ни своих подданных. С другой стороны, слишком бурным, пылким, активным натурам тесно в отмежеванной им сфере действия и их пыл, не находящий себе применения, делает из них бичей рода человеческого. ("Несчастный томится в тесных границах мира".) Сенека говорит об Александре: ("После победы над Дарием и индийцами Александр стал бедным: он начал придумывать, чего бы ему пожелать после всего этого".) Senec., Episi, 120. Александр Македонский был монархом, столь же вредным человечеству и столь же недовольным своей судьбой, как и тот ленивый деспот, которого он низверг с трона. Души того и другого не соответствовали сферам их действия.
Счастье человека всегда заключается в соответствии его желаний окружающей его обстановке. Верховная власть - ничто для ее обладателя, если он не умеет пользоваться ею для своего собственного счастья; она подлинное зло для него, если делает его несчастным; она - отвратительное злоупотребление, если влечет за собой несчастье какой-то части человечества. Неудовлетворенность могущественнейших государей и бедствия их подданных обычно происходят оттого, что государи, обладая всеми средствами стать счастливыми, никогда не пользуются последними или умеют лишь злоупотреблять ими. Мудрец на троне был бы счастливейшим из смертных. Монарх - человек, и вся его власть не может доставить ему иных органов и иных способов чувствовать, чем те, которые имеются у последнего из его подданных. Все его преимущества заключаются лишь в величии, разнообразии, многочисленности предметов, которыми он может заниматься; эти предметы постоянно дают пищу его уму, не позволяя ему впасть в расслабление и скуку. Если его душа добродетельна и исполнена величия, то его честолюбие должно быть удовлетворено при виде возможности объединить желания своих подданных со своими собственными, создать у подданных заинтересованность в сохранении его власти, заслужить их привязанность и добиться уважения и похвалы всех народов. Таковы завоевания, на которые указывает разум всем тем, кто предназначен управлять государствами. Они способны удовлетворить самое необузданное воображение, самое пылкое честолюбие. Короли лишь потому счастливейшие из смертных, что обладают возможностью сделать счастливыми множество людей, умножая, таким образом, число поводов для законного самоудовлетворения.
