Следующим утром солнце взошло над густыми, темными тучами. На этом большом острове часто шел дождь, и земля была богата растительностью. Всюду росли огромные деревья и ухоженные сады, полные цветов. Люди были довольны жизнью, рогатый скот упитанным и умиротоворенным. На одном дереве расположилось множество иволг с черными крыльями и желтыми телами. Это были удивительно большие птицы, а их голос — нежным. Они прыгали с ветки на ветку, подобно вспышкам золотистого света, и казались даже более сверкающими в пасмурный день. Глубоко гортанным голосом кричала сорока, а вороны издавали свой обычный хриплый шум. Для пешей прогулки было прохладно, и приятно. Храм был полон стоящих на коленях молившихся людей, и площадка вокруг него была чистой. За храмом находился спортивный клуб, где играли в теннис. Всюду были дети, и среди них ходили священники с бритыми головами и с непременным веером(опахалом). Улицы были украшены, так как здесь пройдет религиозная процессия на следующий день, когда будет полнолуние. Над пальмами можно было заметить огромный кусок бледно-голубого неба, который спешили закрыть тучи. Среди людей, по улицам и в садах зажиточных людей, присутствовала великая красота, она была там постоянно, но немногие заботились о том, чтобы увидеть ее.
Двое из них, мужчина и женщина, прибыли из каких-то далеких мест, чтобы посетить беседы. Они могли бы быть мужем и женой, сестрой и братом или просто друзьями. Веселы и дружелюбны, их глаза говорили о древней культуре, которая осталась позади них. С приятными голосами и довольно застенчивые, уважительные, они оказались удивительно начитанными, а он знал санскрит, немного путешествовал и знал пути мира.
«Мы оба прошли через многие вещи, — начал он. — Мы следовали за некоторыми из политических лидеров, были товарищами-путешественниками с коммунистами и увидели своими глазами их ужасное зверство, обошли круг духовных учителей и занимались некоторыми формами медитации. Мы думаем, что мы серьезные люди, но можем себя обманывать. Все эти вещи были сделаны с серьезным намерением, но ни одна из них, кажется, не имеет большую глубину, хотя во то время мы всегда считали, что имеют. Мы оба активны по характеру, а не из типа мечтателей, но теперь мы пришли к точке, когда больше не хотим „попасть куда-то“ или участвовать в методиках и организованной деятельности, которые имеют очень небольшое значение. Не обнаружив в такой деятельности ничего, кроме запудривания мозгов и самообмана, сейчас мы хотим понять то, чему учите вы. Мой отец был в какой-то мере знаком с вашим подходом к жизни и имел обыкновение говорить со мной об этом, но я никогда сам не возвращался к исследованию вопросов, потому что мне „велели“, что является, наверное, нормальной реакцией, когда вы молоды. Так получилось, что один наш друг посещал ваши беседы в прошлом году, и, когда он пересказывал нам кое-что из того, что он услышал, мы решили прийти. Я не знаю, откуда начать, и, возможно, вы сможете помочь нам».
Хотя его спутница не сказала ни слова, ее взгляд и манеры указывали на то, что она уделяла полное внимание тому, что говорилось.
Так как вы сказали, что оба серьезны, давайте начнем с этого. Интересно, что мы подразумеваем, когда говорим, что серьезны? Большинство людей серьезно относится к тому или другому. Политик с его разработками и в своем достижении власти, школьник с его желанием сдать экзамен, человек, который стремится делать деньги, профессионал и человек, который посвятил себя некой идеологии, или пойманный в сети веры — все они серьезны по-своему. Невротик серьезен так же, как саньясин. Что тогда значит быть серьезным? Пожалуйста, не думайте, что я отклоняюсь от сути вопроса, но если бы мы смогли понять это, мы могли бы узнать намного больше о нас самих, и, в конце концов, это правильное начало.
«Я серьезна, — сказала его подруга, — в желании разъяснить мое собственное замешательство, и по этой причине я искала помощи тех, кто говорит, что они могут привести меня к данному разъяснению. Я пробовала забываться в добрых делах, в том, чтобы дать некоторое счастье другим, и в том усилии я была серьезна. Я также серьезна в моем желании найти Бога».
Большинство людей серьезно относится к кое-чему. Скрыто или явно, их серьезность всегда имеет объект, религиозный или иной, и от надежды на достижение того объекта зависит их серьезность. Если по какой-либо причине надежда на достижение объекта их удовлетворения проходит, они все еще серьезны? Каждый серьезен, в получении, в достижении успеха, в становлении, именно цель делает вас серьезным, то, что вы надеетесь получить или избежать. Так что важна цель, а не понимание того, что означает быть серьезным. Нас интересует не любовь, а то, что любовь будет делать. Выполнение, результат, достижение является существенным, а не сама любовь, которая имеет ее собственное действие.
«Я не совсем понимаю, как может быть серьезность, если вы не относитесь серьезно к чему-нибудь», — ответил он.
«Я думаю, что понимаю, что вы имеете в виду, — сказала его подруга. — Я хочу найти Бога, и для меня важно найти Его, иначе жизнь не имеет никакого значения, она всего лишь сбивающий с толку хаос, полный страдания. Я могу понять жизнь только через Бога, кто есть конец и начало всех вещей. Он один может вести меня в этой путанице противоречий, и потому я серьезно отношусь к обнаружению Его. Но вы спрашиваете, серьезность ли это вообще?»
Да. Понимание жизни, со всеми ее сложностями, это одно, а поиск Бога — другое. Сказав, что Бог наивысшая цель, которая придаст значение жизни, вы, наверное, привнесли в жизнь два противоположных состояния: жизнь и Бог. Вы боретесь за то, чтобы найти кое-что вдали от жизни. Вы серьезно относитесь к достижению цели, результата, который вы вызываете Богом, это серьезность? Возможно, такого нет, что сначала вы находите Бога, а затем живете. Может быть так, что Бог должен быть найден в самом понимании сложного процесса, называемого жизнью.
Мы пытаемся понять, что подразумеваем под серьезностью. Вы серьезны по отношению к формулировке, самопроецированию, к вере, что имеет отношения к действительности. Вы серьезно относитесь к порождениям ума, а не самому уму, который является породителем всех их. Придавая серьезность достижению специфического результата, не стремитесь ли вы к собственному удовлетворению? Вот в чем каждый серьезен: в получении того, что он хочет. И это все, что мы подразумеваем под серьезностью.
«Я никогда прежде не смотрела на это с такой точки зрения, — воскликнула она, — по всей видимости, я в действительности несерьезна вообще».
Давайте не делать поспешных выводов. Мы пробуем понять, что означает быть серьезным. Можно видеть то, что стремится к полному удовлетворению в любой форме, неважно, благородной или глупой, но не означает быть действительно серьезным. Человек, который пьет, чтобы убежать от своего горя, человек, который жаждет власти, и человек, который ищет Бога, — все находятся на одном и том же пути.
«Если нет, тогда боюсь, ни один из нас не серьезен, — ответил он. — Я всегда принимал за должное, что я серьезен в своих различных свершениях, но сейчас я начинаю понимать, что существует вкорне отличающийся вид серьезности. Не думаю, что я уже способен выразить это словами, но я начинаю чувствовать это. Вы не продолжите?»
«Я немного запуталась, — вмешалась его подруга. — Я думала, что понимаю это, но оно ускользает от меня».
Когда мы серьезны, мы серьезно относимся к чему-либо. Это так, верно?
«Да».
Теперь, есть ли серьезность, которая не направлена на цель и не создает сопротивление?
«Не совсем понимаю».
«Вопрос сам по себе весьма прост, — объяснил он. — Желая чего-то, мы приступаем к получению этого и в отношении такого усилия считаем себя серьезными. А сейчас, он спрашивает, действительно ли это серьезность? Или же серьезность — это состояние ума, в котором достижение цели и сопротивление не существуют?»
«Позвольте мне разобраться, осознаю ли я это, — ответила она. — Пока я пробую получить или избежать чего-то, меня волнует только я сама. Получение цели — в действительность личный интерес, форма потакания своим желаниям, явная или утонченная, и вы утверждаете, сэр, что данное потакание своим желаниям не есть серьезность. Да, теперь мне это совершенно понятно. Но тогда что является серьезностью?»
Давайте исследовать и изучать вместе. Я вас не учу. Быть обучаемым и быть свободным для изучения — два полностью отличающихся явления, не так ли?
«Пожалуйста, немного помедленней. Я не очень понятлива, но возьму это настойчивостью. Я также немного упряма — разумное достоинство, но то, которое может быть неприятным. Надеюсь, вы будете со мной терпеливы. Каким образом быть обучаемым отличается от того, чтобы быть свободным для изучения?»
