Я отошел недовольный и поделился своими сомнениями с рядом стоящей женщиной. Она подошла к батюшке и попросила его исповедовать меня. Тот махнул рукой, мол, чего ему надо, я уже исповедовал его. Но женщина оказалась настырной, и меня подпустили второй раз. В этот раз батюшка выслушал мою исповедь полностью. После причастия я вышел из храма радостный, но в душе оставалось какое-то неудовлетворение. «Наверное, в тольяттинской церкви все священники такие невнимательные, — подумал я, — ничем они мне не помогут». Вот почему у меня появилось желание перебраться в Москву.
Когда мама узнала о моем решении бросить техникум и ехать в Москву, то так огорчилась, что даже всплакнула. Я спросил ее, почему она так расстраивается и почему против моего поступления в семинарию. Она ответила: «Да разве я, Коленька, против твоего поступления в семинарию? Только хочу, чтобы ты вначале светское образование получил, а уж потом поступай, куда хочешь». Я стал разъяснять, что не хочу терять драгоценное время и обманывать государство, учась за его счет, если собираюсь идти служить в Церковь. А мама говорит: «Я боюсь, сынок, что ты пойдешь по этому пути, обязательно встретишься с какой-нибудь несправедливостью, разочаруешься и уйдешь из Церкви, а профессии у тебя никакой нет». Я отвечал, что прекрасно понимаю, что люди несовершенные, в том числе и я. Потому иду в Церковь, чтобы самому лучше стать и другим по возможности помочь, и ни в чем разочаровываться не собираюсь. За меня вступилась бабушка: «Отпусти ты его, дочка, не пропадет парень. Может, это его дорога».
В апреле 1976 года я выехал в Москву, завербовавшись на строительство Олимпийского комплекса по своей специальности — отделочника. В кармане у меня было тридцать рублей, а в голове кружились самые радужные надежды.
Москва встретила нас, лимитчиков, не очень гостеприимно. Поселили в общежитии, временно, в комнате для приезжих. Забрали паспорта, пообещав вскоре все устроить. Устройство наше затянулось. В комнате для приезжих — сквозняки. Короче, я простыл и разболелся окончательно. Как помню, проснулся в субботу утром, голову от подушки еле поднял. Озноб бьет, температура тридцать девять. Один в огромном многомиллионном городе. Ни родных, ни знакомых. К тому же, всего пятнадцать рублей осталось на жизнь. Тоска на меня напала. Потом говорю себе: «Стоп, что это я раскисаю. Я же не один, со мной Бог, Который меня сюда привел». Вспомнил, как в атеистической литературе насмехались над верующими за то, что они верят в возможность исцеления от мощей святых угодников. Значит, думаю, действительно исцеляются, раз так безбожники злопыхают. Где же, думаю, мне мощи святые найти? Вспомнил тут про преподобного Сергия Радонежского, о котором читал в историческом романе Бородинского «Дмитрий Донской». Решил ехать в Загорск, в Троице-Сергиеву Лавру, исцеляться от мощей праведника. Узнал, как добраться до Загорска и, несмотря на свое болезненное состояние, тронулся в путь. Когда приехал на станцию в Загорск, думаю, надо спросить кого-нибудь, как пройти в Лавру. Но тут одолела меня юношеская стыдливость, мне казалось, что если я буду спрашивать про монастырь, то надо мной будут смеяться: «Такой молодой, и в Бога верит». Пошел сам наугад, вышел к Лавре, обрадовался. Зашел в Лавру и озадачился: где же здесь гробница с мощами преп. Сергия Радонежского? Опять стесняюсь подойти спросить. Решил сам искать. Зашел в один большой храм, а там люди подходят к монахам, крест целуют, подошел и я. После того, как приложился ко кресту, мне стало намного легче. Пошел дальше на поиски. Зашел в небольшую беленькую церковь, мне внутренний голос говорит: «Здесь лежат мощи преп. Сергия Радонежского». Покупаю большую свечку и прохожу дальше в полумрак собора. Вижу, стоит гробница под серебряным балдахином, а рядом монах что-то читает. А люди все по очереди подходят к гробнице, крестятся, кланяются и прикладываются. Сначала я постоял, присматриваясь, как они это делают, а потом и сам пошел. Встал на колени перед ракой Преподобного да забыл, для чего сюда пришел. Стал просить Преподобного не об исцелении, а о том, чтобы он меня принял в число учащихся семинарии. Приложившись к святой раке, пошел к выходу. Когда я проходил через двери храма, с меня как будто мокрая тяжкая шуба свалилась. Стало так легко, радостно. Болезнь мгновенно куда-то исчезла. Я забыл даже поблагодарить Преподобного за исцеление, а почему-то опрометью бросился из Лавры и поехал в Москву.
С понедельника все дела мои пошли гладко, как по маслу. Нас поселили в общежитие, при этом мне досталась отдельная комната, выдали деньги и определили трудиться в бригаду плиточников.
Теперь для меня настала другая проблема: как выбрать храм, куда я буду постоянно ходить и где должен буду получить рекомендацию для поступления в семинарию. Нужно заметить, что даже в советское время в Москве было более сорока действующих церквей. Я стал присматриваться к храмам. Примечу какой-нибудь храм, вроде недалеко от остановки метро, но почему-то не могу переступить его порог. Мне все кажется, что старухи меня неприветливо встретят: не туда встал, не то делаешь. В общем, ощущение, что это не мой храм. Так я перебрал несколько храмов, но ни на одном не остановился. Тогда я стал молиться Богу: «Господи, укажи мне мой храм».
Ехал я как-то раз с работы в троллейбусе и, заснув, проспал свою остановку. Выскочил на следующей, а передо мной — маленький уютный храм. Звонят колокола, призывая к службе, и народ идет. Пошел и я вместе с ними. Как зашел, так и понял: вот он, мой храм.
Так стал я прихожанином храма Иоанна Предтечи, где настоятелем был протоиерей Николай Ведерников.
Мне повезло, отец Николай был прекрасным проповедником. Многие из его проповедей запомнились мне на всю жизнь. В этом же храме я познакомился с замечательной интеллигентной семьей Волгиных, так много давших моему духовному развитию. Анатолий Волгин, замечательный иконописец, трудился в этом храме чтецом, а его очаровательная умная жена Нина Александровна Волгина — искусствовед, также принимала активное участие в церковной жизни столицы. Это было главное мое везение, ради которого, я думаю, Господь благословил мне этот храм. Первой в храме на меня обратила внимание баба Валя. Она стала приглашать меня к себе домой и обучать читать по церковно-славянски, завершил мое обучение Анатолий Волгин (ныне протоиерей). Это были прекрасные, незабываемые времена, которые Господь дарует всем вновь приходящим к Нему. Когда в Москву приехала мама, я чувствовал себя уже очень уверенно в церковной среде и готовился поступать в семинарию на следующий, 1977 год. Но Господь промыслительным образом, через приезд матери, изменил мои планы. Я провел маму по самым замечательным местам Москвы и повез ее в Троице-Сергиеву Лавру. Приложившись к Преподобному, я стал ждать около выхода маму.
Придя от святой раки, она сказала:
— Коля, я подумала, почему бы тебе не поступать в этом году в семинарию?
Я засмеялся:
— Что ты, мама? То была против, а сейчас говоришь — поступать, да еще в этом году. Я ведь молитву «Отче наш» впервые узнал в этом году, куда уж мне. Дай Бог хотя бы к следующему году быть готовым.
— Ты знаешь, — задумчиво сказала мама, — когда я стояла около святых мощей преподобного Сергия, мне кто-то сказал, чтобы ты поступал в этом году. Вот тебе мое материнское благословение — поступай именно в этом году.
— Хорошо, мама, раз так благословляешь, значит буду поступать, — согласился я.
Мама улетела, а я, сдав в канцелярию семинарии документы, стал усиленно готовиться к вступительным экзаменам.
Когда я подошел к отцу Николаю за рекомендацией для поступления в семинарию, то, уйдя в алтарь, он через несколько минут вынес мне листок бумаги, на котором было написано: «Агафонов Н. В. регулярно в течение года посещал богослужения в праздничные и воскресные дни. Протоиерей Н. Ведерников».
Я думаю: ну и рекомендация! А когда приехал на экзамены в семинарию, совсем пал духом. Столько абитуриентов со всего Советского Союза понаехало! Все ребята подготовленные, не первый год в церкви прислуживают. Иподиаконы архиереев ходят особняком, такие важные. «Господи, куда же я попал, простой рабочий паренек?» А потом подумал: «Что это я заранее расстраиваюсь, не поступлю в этом году, на следующий год буду поступать. Не поступлю в следующем году, снова буду пытаться». От этого решения мне сразу стало легко и весело на душе. Хожу каждый день к преподобному Сергию и молюсь. На собеседовании с ректором, архиепископом Владимиром (Сабоданом, ныне митрополит Киевский), когда он меня спросил, что я люблю читать, то я назвал своим любимым писателем Достоевского. Это очень понравилось Владыке-ректору, и он со мной еще минут десять разговаривал о Достоевском.
Ребята спрашивают:
— Что это ты так долго у ректора делал?
