Вход был свободен, Адус зажёг факел и вступил в каменную Обитель мёртвых. Тяжёлый, густой воздух, пахнувший в лицо ему, напоён был ароматами благовоний и пряных трав. Пламя факела выхватило из мрака неглубокую нишу, выдолбленную в дальней стене, — там тело Учителя покоилось. Адус шагнул вперед.
На неподвижном лице мёртвого лежала печать безмятежности и покоя, ни единой тени недавних страданий и тревог не отразилось в чертах его, веки были опущены, но сквозь них увидел вдруг Адус горящий огнём неземным взор — или только показалось ему?
«Он святой!..» — словно кинжалом острым, резанула мысль.
С низко опущенной головой вышел на волю Адус. Долго молчал, обо всём на свете забыв. «Призраки» терпеливо ждали, выстроившись полукольцом перед входом в гробницу.
На востоке занималась заря.
— Скоро рассвет, — нетерпеливо произнёс атаман, Адуса выводя из задумчивости. — Нам пора уходить.
Адус кивнул.
— Спаси вас Бог, добрые люди, — сказал он, к сердцу прикладывая руку. — Помощь ваша не имеет цены.
Расхохотался атаман.
— Ты первый, кто назвал нас добрыми людьми! Запомни: ты всегда можешь рассчитывать на «призраков».
Адус вынул мешочек о золотыми монетами.
— Возьми, атаман, в знак благодарности моей.
Грозно сдвинул брови атаман.
— Золото? Ты смеёшься надо мной, человек! Спрячь, и не оскверняй более блеском его нашего бескорыстного деяния. У «призраков» тоже есть понятия о чести.
Они исчезли так же внезапно, как и появились. Лишь зияющий пустотой вход в гробницу напоминал о недавнем их присутствии — они не оставили даже следов.
Багровое зарево ползло по небосклону с востока, ночной рассеивая мрак и возвещая о зачинающемся дне. Земля пробуждалась, судорожно сбрасывая покровы ночи.
Адус поспешил к Городу. Спустя час, когда совсем уже рассвело, но горожане всё ещё пребывали в сладком неведении предутреннего сна, вернулся он, везя с собою старую, рассохшуюся телегу, запряжённую чахлым, полуживым мулом. Бережно, словно ребёнка, вынес из гробницы тело Учителя, положил в телегу, сверху прикрыл охапкой сена. Скатил огромный валун по желобу вниз и повернул к Городу.
Тело Адус спрятал в своей хижине.
Минувший катаклизм, потрясший Священный Город, по капризу судьбы обошёл стороной Обитель ирийского Иерарха — дворец Верховного Жреца. Странным казалось и то, что Храм, в руины обратившийся, соседствовал с обителью Иерарха: лишь расстояние полёта стрелы разделяло их.
Верховный Жрец, возглавлявший ирийскую Церковь, являлся также Магистром Священного Ордена меченосцев, каковой Орден вобрал в себя наиболее преданных и фанатичных поборников господствующей Церкви и представлял собой воинственную организацию, опирающуюся на железную дисциплину её членов, слепую веру в Единого Бога и преданность Магистру. Меченосцы боролись с любыми проявлениями ереси, которые способны были подорвать основы ирийской Церкви и признавались опасными её иерархами, но правосудие мог вершить только Наместник Императора; именно меченосцы сыграли решающую роль в поимке «опасного лжепророка-еретика», в узком кругу его последователей именовавшегося не иначе как «Учитель». Суд Наместника лишь завершил начатое Орденом.
Наместник не вмешивался в дела Ордена, справедливо полагая себя стоящим вне и выше внутрицерковных раздоров и распрей, а также войны с ирийскими еретиками, воинственность же меченосцев никогда не распространялась на представителей императорской власти, и ни разу не было столкновения между меченосцами и воинами Императора. Каждый делал своё дело, стремясь лишь к одному — к поддержанию порядка в государстве и сохранению существующей власти. Ирийское царство, как верный вассал могущественной Империи, считалось образцовой колонией, где народ жил в смирении и богобоязни, и за умелое правление Наместник не раз поощрялся, получая ценные награды из рук самого Императора.
Денно и нощно несли службу рыцари-меченосцы у ворот Обители Иерарха, охраняя покой и безопасность Магистра. Дворцовая стража прекрасно знала своё дело, и ни один смертный не мог бы проникнуть в Обитель без её ведома.
Ранним субботним утром этим смертным оказался Адус, в намерения которого входила встреча с самим Верховным Жрецом. В плане, окончательно созревшем к утру, Верховному Жрецу отводилась едва ли не решающая роль.
— Прочь! — грозно крикнул меченосец, преграждая дорогу Адусу. — Прочь отсюда, раб!
— Доложи Верховному Жрецу, что его желает видеть человек, уже сослуживший ему верную службу и готовый сослужить её ещё раз, — сказал Адус, отступая назад.
Появился начальник стражи.
— Снова ты? — сурово сдвинул брови он. — Что тебе нужно ещё? Ты получил сполна!
— Я должен видеть Верховного Жреца. Это очень важно. Промедление может стоить вам жизней.
Начальник стражи заколебался.
— Пропустите его, — приказал он охранявшему вход меченосцу. — Следуй за мной.
Они вошли в просторную залу, скудно обставленную и явно предназначенную для приёма простого люда.
— Жди здесь, — коротко бросил стражник и исчез за одной из дверей.
Адус приготовился к ожиданию. В этой зале он уже был однажды — позавчера вечером, накануне ареста Учителя. Тогда он пришёл предать его.
— Что тебе нужно здесь в столь ранний час? — внезапно услышал он дребезжащий голос — и обернулся.
Это был Жрец-Хранитель, старый, немощный человек, убелённый сединами и обременённый почти что целой сотней прожитых лет.
— Я хочу говорить с Верховным Жрецом, — ответил Адус.
— Верховный Жрец не может принять тебя, — возразил Жрец-Хранитель. — Изложи своё дело мне.
— Нет, — упрямо заявил Адус, — моё сообщение предназначено лишь для ушей Верховного Жреца.
— Оно настолько важно?
— Да. Оно касается казнённого вчера пророка.
— Лжепророка, — поправил Жрец. — Хорошо, я доложу о тебе Верховному Жрецу.
Он исчез. Вскоре за Адусом пришли и провели его в другую залу, на этот раз богато обставленную и блистающую роскошью, хотя и меньших размеров. Это были личные апартаменты хозяина дворца, доступ в них открыт был далеко не каждому посетителю. Адус знал это, и потому своё присутствие здесь расценил как признак живейшего интереса к своей персоне. В дальней конце залы, пол которой устилал дорогой персидский ковёр, на высоком троне, отделанном золотом и чернёным серебром, гордо восседал сам ирийский Иерарх, Великий Магистр Священного Ордена меченосцев, Верховный Жрец — признанный и полноправный глава господствующей Церкви.
Это был высокий, плотный человек лет пятидесяти, со словно высеченным из мрамора лицом, надменным взглядом острых, неподвижных глаз, орлиным носом и иссиня-чёрной бородой, переливающимися волнами ниспадающей на грудь. Он призван был властвовать — и он властвовал, насколько позволяли жёсткие рамки неумолимой судьбы.
Словно изваяния, застыли позади трона два меченосца.
— Говори! — грозно приказал Верховный Жрец. — И если весть твоя окажется недостойной внимания моего, я прикажу скормить тебя псам!
— Мною руководит лишь одна мысль, — произнёс Адус, — верно служить тебе, Верховный Жрец. Весть же моя достойна твоего внимания.
— Говори!!
— Вчера был казнён пророк по имени Учитель…
— Я знаю. Дальше!
— Затем он предан был земле…
— И это мне известно!
— Надеюсь, тебе известно также и его пророчество. — Адус прищурился, в упор глядя на Верховного Жреца. — Не так ли?
Верховный Жрец медлил с ответом, стараясь проникнуть в мысли стоявшего перед ним человека. Странное беспокойство овладело им.
— Мне известно то, что ты называешь пророчеством этого преступника, — чётко выделяя каждое слово, произнёс он.
— Значит, тебе известно, что казнённый должен восстать из мёртвых не позднее завтрашнего дня?
— Должен?! — загремел Верховный Жрец. — Ты что же, веришь этому проходимцу?
Адус усмехнулся.
— Верю ли я! Разве это так важно? Важно, верят ли ему другие.
И опять смутное предчувствие зашевелилось в душе Верховного Жреца,
— Я не понимаю тебя, — сказал он, пристально глядя в глаза Адуса. — Говори яснее.
— Хорошо, Верховный Жрец, я буду говорить ясно и коротко. Представь себе, что кто-то похищает тело пророка из гробницы…
— Проклятье! — воскликнул Жрец, и мраморное лицо, его потемнело. — Я понял тебя, раб! Похищение тела равносильно сбывшемуся пророчеству! Этого нельзя допустить!
И снова усмехнулся Адус.
— Твоя проницательность не знает границ, Верховный Жрец. Если ты соизволишь выслушать своего раба, то я дам тебе один совет…
— Говори же! — с нетерпением крикнул Жрец.
Адус опустил глаза и с деланым смирением произнёс:
— Мой совет не дается даром.
— Что же ты хочешь? Денег? Возьми же!
Жрец открыл небольшой ларец красного дерева, стоявший на столике возле трона, зачерпнул горсть серебряных монет и швырнул их под ноги Адусу.
