«Больная все «узнавала». В деревне, когда кто придет, она прямо кричала: «Зачем украл?» Вследствие чего выходили большие неприятности. Она «знала», кто украл и где. Украдут за 10 верст, а она и знает. К ней по этому поводу обращались за расспросами и советами. Знала она, в особенности, где бывала «церковная служба». «Батюшка идет за 10 верст, а уж она знает. Народ и в этом случае обращался к ней за советами» (Там же, стр. 158).
Затем, бесноватые весьма часто понимают беседу, ведущуюся вблизи их на иностранном, им непонятном, языке. Простые, необразованные русские крестьяне понимают то, что говорится около них на французском, английском или же немецком языке.
Далее, говорят о предметах, которыми они никогда не занимались и которые превышают их ум (Светлов: «Христианское вероучение», 3-е изд., стр. 477).
И так далее.
Конечно, все это может быть до некоторой степени объяснено путем аналогии с такими патологическими состояниями, как лунатизм, сомнамбулизм, гипнотизм и пр. Но вот что совершенно необъяснимо в бесноватых – ненависть к истинному Богу, ко всему святому «христианскому».
Пусть бесноватые – нервно больные люди. Но, спрашивается, зачем им ненавидеть Бога? Зачем бояться религиозного действия? С точки зрения науки – это непостижимо, необъяснимо. Для нас же, это – вполне понятно, объяснимо.
Справедливо, что многое в бесновании близко к симптомам некоторых нервных заболевай. Что же из этого? Возможно и то, что на больной почве легче прививается влияние злого духа. Возможно и обратное: что подчинение злой воле духа ведут и естественные физиологически-психические расстройства.
«Разве нельзя допустить, – пишет Целлер, – что некоторые болезни, именно душевные, при которых по-видимому, проникает в самое существо больного нечто ему чуждое, действующее в нем неодолимою силою, стоят в связи с царством тьмы, царством демонов? Такие болезни, с одной стороны рассматриваемые, естественны и подлежат в своем развитии и существовании известным законам природы; но при этом остается некоторый темный остаток, который нельзя мыслить иначе, как действие вечно враждебной человеку и злобной диавольской силы. Ежечасно и ежедневно действует на наше тело и на нашу душу бесчисленное множество сил, и при всем том мы не замечаем их действия и самого существования сил не подозреваем; разве нельзя допустить, что в числе их действуют на нас в разных формах и степенях и силы из мрачного демонского царства» (Zeller. Biblisches Worterbuch fur das christliche Volk. Gotha, 1866 . Hp. 2. Artcl. Besessene. См. Светлова: «Христианское вероучение», стр. 480)?
Подводя итог всему вышесказанному в пятой главе, мы должны сказать, что естественными средствами науки не могут быть объяснены все феномены демономании. А если так, то, значит, демономания остается пока загадкою для науки. В таком случае для науки не будет противоречием допускать в бесноватых наряду с естественным элементом демономании, т.е. разного рода психическими и телесными расстройствами в организме, и элемент или влияния сверхъестественные (одержимость).
В предшествующей главе мы говорили о несостоятельности тех воззрений, какие делают противники христианской веры всем вообще мыслящим и рассуждающим по Закону Божию.
Теперь скажем несколько слов о тех соображениях, какие побуждают нас признать основательность и справедливость христианского учения по затронутому нами вопросу.
Отчасти мы уже касались этих соображений, когда разбирали рационалистические воззрения. Теперь же несколько дополним их.
Что такое гипнотизм, это, я думаю, в достаточной степени известно каждому и потому нет нужды входить здесь в подробные объяснения этого психологического явления. Скажем только, что суть его заключается в том, что гипнотизер может подчинить себе чужую душу – совсем вытеснить ее, заменяя ее мысли своими, ее чувства своими, ее хотения своими. Если такого рода явления могут быть проделаны человеком, то не тем ли более возможно это вытеснение души для существа более сильного, более могучего, чем гипнотизер, каким, без всякого сомнения, является враг человеческого рода – диавол и его вечные спутники – злые духи, т.е. бесы?
Это не только возможно, но даже необходимо признать. А если так, то, значит, и в бесновании нет ничего невозможного и противоестественного. Ведь беснование есть не что иное, как подчинение человеческой души злому духу, – до потери воли и до вытеснения, так сказать, души. Душою владеет злой дух, как хозяин.
Но вот вопрос – бывают ли такие состояния души у кого-нибудь другого, разумеется, помимо бесноватых?
Конечно бывают. Довольно часто. У многих лиц. Что как нельзя лучше говорить о возможности вообще беснования.
Мы приведем несколько таких иллюстраций, чтобы прочнее установить и яснее формулировать нашу мысль.
Наблюдения врачей-психиатров говорят нам о том, что некоторые преступники руководились в своих действиях явно чужой волей. Их воля была вытеснена иной. Они пробовали сопротивляться, но ничего из этого не выходило. Были случаи, когда преступник наперед заявлял о том, что его тянет к преступлению, что он не может совладать с собою и потому просил спасти его.
Профессор психиатрии Корсаков в курсе своей науки приводить следующий случай такого непреодолимого влечения к совершению убийства: «Еще в феврале (говорит больной) у меня явилась мысль убить детей. Месяцев пять преследовала она меня; меня что-то толкало; я не мог от нее отделаться ни днем, ни ночью, ни за работой. В течение трех ночей я вставал с постели, чтобы убить детей. В первую ночь я выбежал на двор, чтобы выгнать эту мысль: через полчаса я успокоился и лег спать. На другую ночь я также вышел и, вернувшись, зажег свечу, взял бритву и, расхаживая взад и вперед по комнате, с кровожадностью смотрел на детей; наконец я положил бритву на место и пошел на скотный двор… На третью ночь я несколько раз выходил и снова выходил, чтобы покончить: я был совсем готов… я вошел в комнату детей, держа в одной руке свечу, а в другой заступ… Я посмотрел, в кровати ли сын; его не было. Занавески кроватей моих дочерей были откинуты, и я видел, что они в постели. Я подошел, поставил левую ногу на стул, чтобы иметь опору, и начал наносить один удар за другим по их головам… Они спали, не сделали ни одного движения… Я не знаю, сколько ударов я нанес… Перед убийством я ни о чем не думал, как только о том, чтобы убить и убежать; после я не посмотрел даже на трупы, но почувствовал очень большое облегчение, которое продолжалось до тех пор, пока я не пришел в лес. Тогда я почувствовал упадок сил и закричал: «Я погибший человек»…
Позднее больной говорил: «Это должно было случиться; я не мог помешать себе сделать это дело, убийство» (Проф. Корсаков: «Курс психиатрии», стр. 253).
Называя такие влечения насильственными или навязчивыми, профессор Корсаков говорит: «Больной сознает, что его влечение совершенно безумно, но не может с ним бороться. Он предвидит все его последствия, но не может преодолеть того мучения, которое испытывает до удовлетворения своего безрассудного, вредного для него самого и для окружающих влечения» (Там же, стр. 251).
Спрашивается, чья же воля управляет здесь убийцей? В сущности, если признано существование злого духа, то признать беснование даже необходимо.
Другой пример.
Одна больная д-ра Поля Гарнье, дававшая на суде ложные показания впоследствии говорила ему: «Погружаясь с каждым днем все более и более в свое страшное дело лжи, я испытывала чувство, как будто кто-то другой действует во мне, а не я сама» (Вопросы философии и психологии, 1910 г., стр. 177; ст. Лахтина «Бесоодержимость в современной деревне»).
Один мой прихожанин в минуты полной откровенности вызывал такие мысли. Он говорил: «Батюшка, кажись, бес во мне сидит. Не иначе. Потому чувствую, что что-то тянет меня кого-нибудь убить. Кого – не знаю. Для меня безразлично. Кажись, если бы вышел вот с этим ножом, то так первого попавшегося мне навстречу и заколол бы. Раньше сего не было. А вот как померла жена, да загрустил, да перестал молиться Богу и в церковь ходить, так и начало меня подмывать. Что будет – не знаю, только сохрани меня Бог от сего греха».
Эти случаи как нельзя лучше говорят нам о том, что есть какая-то злая, разумная сила, которая по временам оказывает на нас такое сильное, неотразимое влияние, что мы совершенно не можем с ним совладать. И потому нередко действуем под его властью вопреки всяким законам правды, совести и добра.
Если есть такое постороннее, злое влияние, то откуда оно может быть, как не от диавола? Как не от того, кто «ложь есть и отец лжи», кто «ищет кого-нибудь поглотити»?
Признав же его влияние на человека, мы тем самым вынуждаемся признать и существование бесноватых, потому что беснование, в сущности, есть не что иное, как воздействие злого духа на человека.
