– Нет.
– Что?! – Брокер вспыхнул. – Вы посмели оскорбить мою жену и…
Старец даже глазом не моргнул, игнорируя гнев брокера.
– Я лишь сказал ей, чтобы больше занималась домашним хозяйством, а богословие – дело сугубо мужское. Так гласит наша традиция, значит, и ее тоже. Чем же я ее оскорбил?
Будущий монах Серафим минуту подумал.
– Что ж… Может быть, вы и правы. Но она – лишь слабая женщина. – Брокер усмехнулся. – Короче, закончим это дело. Я дам двойную сумму, гораздо больше, чем она обещала вам. Только извинитесь перед ней, как я вас прошу.
– Хорошо. – Старец легонько хлопнул ладонью по столу. – Передайте ей мои извинения и заверения в моем глубоком к ней почтении. Только денег мне не надо, чтобы вы не думали, что мои извинения куплены вами. Слава Богу, Он еще заботится о нас.
Но вам как мужу хочу сказать – мои извинения неискренни, вы вынуждаете меня кривить душой, и я иду на это только ради сохранения мира. Что же касается завтрашнего дня, то ваша достопочтенная супруга не сможет ко мне попасть, потому что я уезжаю сегодня вечером обратно на Афон. – Старец легко поклонился. – Бог да благословит вас.
Брокер тяжело выдохнул, похмелье все еще мучило его, и все же он устыдился своих слов.
– Спасибо за благословение. Простите, отец. Понимаете, ничего личного. Но наша семейная жизнь оставляет желать лучшего… сын наркоман. Если мы будем еще и из-за вас ругаться, то все станет совсем невыносимым.
– Невыносимым? – старец усмехнулся. – Вот если попадете в ад, тогда ваше существование станет невыносимым. Сделайте все возможное, чтобы не попасть туда.
Будущий монах задумался. В книге «Мифы Древней Греции» описывалось такое место – Аид. Всякий смертный попадал туда и существовал в виде тени. Унылое, ужасное и бесцельное существование. Гомер называл одноименного бога этого места, Аида, «щедрым» и «гостеприимным». Еще бы: смертная участь не минует ни одного человека, даже такого богатого, как его знакомый олигарх, мнивший себя Зевсом! Да, не хотелось бы туда попасть… Невольно он произнес вслух то, о чем думал:
– Не хотелось бы…
– Вот что, – вдруг сказал старец, – приезжайте ко мне в гости. Я живу на Афоне в келье вблизи монастыря Филофей. Там мы с вами поговорим, и я подробно расскажу вам, как избежать этого мрачного места. А сейчас у меня нет времени для разговора с вами, потому что еще многие хотят попрощаться со мной. Хорошо? Мой адрес вы можете взять у владыки Антония. До свидания.
Брокер поднялся.
– Хорошо, святой отец, я передам ваши извинения жене. До свиданья.
– Никто не свят, только Господь, – отозвался старец.
– Понятно, я в этих вещах не силен. Всего хорошего! – Брокер повернулся и вышел из кельи.
Вслед ему прозвучало:
– Вы все-таки приедете ко мне.
Брокер не придал этим словам никакого значения, хотя все сбылось так, как сказал старец. А тогда он просто поехал к жене и передал извинения старца. Она умерила свой пыл и перестала злиться, хоть и дулась еще почти неделю, но потом владыка Антоний утешил ее, и все вернулось на круги своя. Жена ездила по Европе в паломничества, он, кроме биржи, почти нигде не бывал. Дочь перешла на следующий курс колледжа, а сына отправили в закрытую клинику лечиться от наркомании.
Жизнь текла своим чередом, но однажды ночью брокер проснулся в диком страхе: его сердце билось, будто загнанный заяц, мысли путались, а во рту пересохло, как с глубочайшего похмелья. Виной тому был тяжелый кошмар, словно сжавший в кулак его душу: ему привиделось, что он находится на берегу Ахерона. Рядом, возле черной ладьи, стоял перевозчик Харон, который удивительно напоминал украинского банкира-олимпийца.
– Ну, все, пора кончать с этим беспределом! – гулко и страшно прохрипел Харон и велел ему садиться в ладью. – Давай плату за переезд.
Вдали за огненным Ахероном виднелся Аид.
– Но я не хочу в Аид! – сказал брокер.
– А кто тебя спрашивает?! – Страшное, одутловатое, как у жабы, лицо то ли банкира, то ли Харона расплылось в улыбке. – Мы с тобой в одной лодке поплы– вем…
Кошмар был на удивление реален. Брокер, проснувшись, долго не мог от него отойти. Он принял душ и выпил сто граммов коньяка. Странное видение! До самого утра, стараясь отвлечься, он занимался бумагами. А утром ему позвонил тот самый банкир-олимпиец:
– Мне нужно с тобой поговорить. Есть выгодное дельце. Жду тебя в Сити через пару часов.
Он не спрашивал, может ли брокер приехать. Разве Зевс спрашивает богов низшего порядка? Он просто приказывает.
Через два часа он был в офисе у Жабы – так брокер про себя прозвал олигарха. Его офис был простым на вид и не поражал роскошью; лишь по количеству охраны можно было определить, что Жаба – серьезный человек.
– Значит, так, присаживайся! Пора кончать с этим беспределом!
Брокер сразу вспомнил ночной кошмар, где на берегу Ахерона Харон-Жаба сказал эти же самые слова.
А тот продолжил свою мысль:
– С этим «Инвест-билдингом» пора заканчивать! Сейчас у меня есть реальная возможность подмять этот банк! И ты, брат мой, – Жаба ткнул в брокера пальцем, – должен мне в этом помочь.
Брокер замялся:
– Я занимаюсь другими делами: ценные бумаги, фьючерсы, трейдинг… Как я могу тебе помочь? «Инвест-билдинг» – крупная рыба, не по моим зубам…
– Зато по моим! – Жаба ощерился, обнажая желтоватые клыки. – По моим зубам! Я запросто проглочу этот банк со всеми его миллионами фунтов. А ты, брат, просто поможешь мне эту рыбу загнать в сети. Выкупишь часть активов через мое доверенное лицо. Он среди крупных акционеров банка. Я все просчитал. Кого-то купим, кого-то запугаем, а кого-то и уберем. Бадрика уже подключили, он в курсе. А как ты хотел? Это дело серьезное. Позднее войдешь в совет директоров. Сам станешь крупной рыбой. Ты быстро растешь, дорогой мой, хватит уже заниматься всякой ерундой. Будешь выполнять мои указания – через какое-то время возглавишь совет директоров. Возглавишь совет директоров – удвоишь свое состояние.
Жаба встал, прошелся по кабинету и, снова ощерившись, сказал:
– Мы с тобой в одной лодке поплывем…
Снова всплыл ночной кошмар и слова призрачного Харона. На лбу брокера выступил холодный пот. Отказываться от столь лестного предложения Жабы было нельзя, иначе он обидел бы собственного покровителя. А обижать Жабу было нельзя, поскольку тот не прощал обид. Недавний кошмар и реальность перемешались в коктейле, вот уж действительно аидском.
Брокер прекрасно понимал, что после того, как «Инвест-билдинг» будет подмят Жабой, его самого могут убрать. В принципе, он был нужен только на начальных этапах рейдерской атаки. Потом, скорее всего, брокер перепишет акции на другого человека, а вернее всего, на самого Жабу, добровольно или под дулом пистолета. Жабе на людей было глубоко плевать. Он устранял конкурентов с каким-то сладострастием, входил в раж, иногда погибали непричастные к делу люди. Будучи настоящим параноиком, он повсюду видел козни, и работать с ним было невозможно, как и невозможно было понять, что у него в голове. Поэтому сегодняшний сон вполне мог оказаться пророческим.
Брокер согласился на все, но первые сделки должны были пойти только через пару месяцев. Поэтому у него еще было время. И тогда он решил обратиться к специалистам – не к психоаналитикам, умело опустошавшим его карманы, а к духовным людям. Брокер решил поехать на Афон к надерзившему его жене старцу и все тому рассказать. Кроме этого, были у него и другие дела в Греции – кое-какая недвижимость, деловые встречи… Владыке Антонию он не очень-то доверял, потому что не знал его хорошо. Епископ жил в Лондоне, мало ли какие у него могли быть знакомые?
Через несколько дней он в сопровождении охранника вылетел бизнес-классом в Салоники. Афон ему понравился: здесь было тихо, а люди приветливы. Старец, к которому была небольшая очередь, долго делал вид, что не узнает его. Затем, как и в Лондоне, предложил ему лукум, только вместо чая на этот раз был кофе.
Брокер рассказал ему все: про кошмар с Хароном и рекой Ахерон, про предложение олигарха и про возможные последствия рейдерского захвата банка «Инвест-билдинг». Старец многих деталей не понял, зато уловил суть:
– Вот что, друг. Если свяжешься с Жабой, тебя, скорее всего, убьют, и тебе придется все-таки переплыть эту огненную реку и оказаться в Аиде, от чего убережет нас всех милосердный Господь.
– Это я уже начинаю понимать… – Брокер нахмурился. – Но ведь если я откажу Жабе, меня тоже убьют. Этот человек не из тех, кому можно сказать «нет».
Старец улыбнулся.
– Тебе в любом случае придется ему отказать. При этом необязательно говорить «нет». Ты можешь просто взять и исчезнуть.
– Исчезнуть? Хм. А как же мои дела? Мои дома в Лондоне? Моя семья, наконец? Они тоже должны исчезнуть? Моя дочь нуждается в родительской опеке, сын может погибнуть от героина. Как я их всех оставлю?
