При этих словах судья прервал речь святого и сказал:
— Да будет этот дерзкий повешен на верёвках и пусть под ним разожгут костер из пакли, а сверху бьют его по плечам одновременно тремя палками: посмотрим, насколько тогда он будет красноречив!
Когда это было исполнено, святой долгое время был мучим, поджигаемый снизу и жестоко избиваемый сверху. Но и среди таких страданий он не испустил ни одного восклицания от боли, не изменился лицом и, казалось, страдал не он, а кто-то другой, так что сам мучитель пришел в изумление. Наконец, Лизий велел приостановить истязание и с злобною улыбкою сказал святому:
— Как думаешь, Евстратий, — не хочешь-ли, — я несколько облегчу боль от нанесенных тебе ран?
И он тотчас велел принести соленую воду, смешанную с уксусом, и обильно поливать на обожженные места и в то же время крепко растирать тело мученика острыми черепками. Но страдалец мужественно вынес и эту муку, как, будто ему совсем не было больно. Мучитель думал даже, что святой Евстратий посредством какого-либо волхвования делает себя нечувствительным к боли. Тогда святой Евстратий сказал ему:
— Подвергая меня таким мучениям, вопреки своей же воли, оказал мне благодеяние, так как этими мучениями ты разогнал окружавшую меня тьму, происходившую от плотского огрубения моей души, и сделал меня победителем давно уже досаждавших мне искушений самовластного ума. Ты дал мне возможность одолеть все одержавшие меня порывы страстей и душевные тревоги. Ты сохранил мне нетронутою никакими искушениями внутреннюю твёрдость духа, — залог бессмертной жизни, где собрано для всех верующих богатство нетленное, и указал мне кратковременный и свободный от страданий путь, коим я могу достигнуть и в сем бренном теле жизни Ангельской, а в вечности — блаженства небесного. Теперь я знаю, что я — церковь Бога Живого и Святого Духа, живущего во мне (ср. 1Кор.3:16). Итак, "удалитесь от меня все, делающие беззаконие, ибо услышал Господь голос плача моего, услышал Господь моление мое; Господь примет молитву мою" (Пс.6:9-10). По истине, "моя душа будет радоваться о Господе, будет веселиться о спасении от Него. Все кости мои скажут: "Господи! кто подобен Тебе, избавляющему слабого от сильного, бедного и нищего от грабителя его?" (Пс.34:9-10).
Поспеши же, слуга диавола, постарайся не оставить ни одного из имеющихся в твоем распоряжении орудий мучения, пытай меня, как золото в горниле, или же и еще сильнее, но ты не найдешь во мне столь почитаемого тобою нечестия, которому ты служишь самым делом. Служение ложным богам, овладевшее тобою и твоим безумным царем, достойно омерзения.
Мучитель возразил:
— Мне думается, что от сильной боли повредился у тебя разум, оттого и говоришь ты так много нелепостей. Если бы твой, как ты говоришь, Бог мог сделать тебя бессмертным, то он избавил бы тебя и от этих ран. Итак, перестань обольщаться несбыточными надеждами и поторопись воспользоваться доставляемою тебе мною возможностью избавления.
— Хочешь ли, — отвечал Евстратий, — ты, ослепленный всеми своими чувствами человек, убедиться в том, что для моего Бога нет ничего невозможного? Слушай и смотри на меня, которого ты думаешь умертвить и погубить посредством придуманных тобою истязаний!
И вот, в то время как все с великим вниманием взирали на святого, внезапно струпья спали с его тела, как бы чешуя, и он сделался совершенно здравым, не имея на теле даже никакого следа от ран. И все, при виде такого чуда, прославили Единого Истинного Бога, а Евгений, друг, согражданин и сотоварищ Евстратия по службе, воскликнул громким голосом:
— Лизий! И я — христианин и проклинаю твою веру и отказываюсь повиноваться, как и господин мой Евстратий, царскому указу и тебе!
Разгневанный Лизий велел тотчас же схватить Евгееия и поставить посреди суда и сказал ему:
— Допрос всех их требует много времени и труда, а между тем я должен теперь заняться другими общественными делами. Посему я повелеваю этого чародея и волшебника Евстратия, а равно и Евгения, который сегодня оказался его единомышленником, накрепко заковать в цепи и бросить в тюрьму вместе с другими христианами, где и держать под стражею до следующего допроса.
Сказав это, Лизий встал с своего места и прекратил суд. Святые же, обрадованные смелостью и терпением Евстратия и явленным на нем спасительным чудом Господа нашего Иисуса Христа, были отведены в темницу. Когда они туда прибыли, то все единогласно воспели псалом, начинающийся словами:
"Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!" (Пс.132:1), и, совершив молитву, сели, а святой Евстратий поучал их и приготовлял к предстоящему подвигу.
Так окончился день. Ночью Лизий приказал сопровождавшим его воинам готовиться в путь, так как он собирался идти в город Никополь[465]. В то время как воины приготовлялись к отправлению, сам Лизий отправился к темнице, велел вывести к себе Евстратия и, лицемерно улыбаясь, сказал ему:
— Здравствуй, дорогой Евстратий!
Святой ответил:
— Всемогущий Бог, Которому я служу, да вознаградит тебя достойно за твое приветствие, судия!
— Об угождении Богу и заботься, — сказал Лизий, — а теперь возьми эти сапоги и обуйся и с веселием отправляйся с нами в путь.
Сапоги же эти были железные и подбитые длинными и острыми гвоздями. Их крепко привязали к ногам святого ремнями, а Лизий запечатал узел своим перстнем и велел вести за собою святого, связанного вместе с другими узниками, и во всю дорогу бить и понукать его, чтобы шёл скорее. Сам Лизий с своими воинами отправился вперед. Чрез два дня они пришли в город Араврак — на родину Евстратия и Евгения.
Когда они приблизились к Аравраку, все жители вышли им на встречу, желая посмотреть на блаженного Евстратия, но никто из друзей и знакомых не осмелился подойти к нему из боязни быть схваченным, так как известно было, что Лизий уже отдал соответственное приказание.
Между прочим но дороге к Аравраку жил некто Мардарий, человек незнатного происхождение и небогатой, но вполне довольный своим положением. Когда проводили Евстратия и других христиан, он занят был устройством крыши на своем новом доме. Взглянув на проводимых мимо святых узников, он узрел между ними, как бы светлую звезду, святого Евстратия и, немедленно слезши с крыши вниз, сказал своей жене по армянски:
— Видишь ли, жена, одного из начальников этой страны, известного своим родом и богатством и удостоенного почестей за воинскую службу? Видишь ли, как он пренебрег всем и идет, чтобы быть жертвою, угодною Богу? Блажен тот, кто и в сей жизни был славен, и у Владыки нашего Христа получит великую награду и будет удостоен неизреченного блаженства вместе с Ангелами.
Благочестивая женщина отвечала мужу:
— Возлюбленный супруг мой! Что препятствует и тебе идти тем же путем, каким идет он и вместе с ним сподобиться святой кончины, чтобы быть заступником на небесах мне и нашим малым детям и всему твоему роду?
Мардарий сказал ей:
— Дай мне обувь и я пойду в вожделенный путь.
Она с радостью исполнила его просьбу. Мардарий, обувшись, одевшись и опоясавшись, обнял двух своих сыновей младенцев и, став лицом к востоку, начал молиться.
— Владыка Боже Отче Вседержитель, Господи Иисусе Христе и Святый Дух, — говорил он, — Едино Божество и Едина Сила! Помилуй меня, грешного, умилосердись и будь хранителем сей рабе Твоей и обоим младенцам сим, — Ты, Заступник вдов и хранитель сирот! И я, Владыка, с великою радостью и сердечным желанием иду к Тебе[466].
Затем он поцеловал детей и сказал:
— Будь здрава, жена, и не скорби, не плачь, а радуйся и веселись, ибо тебя и детей наших и душу мою я вручаю Всемогущему и Всеблагому Богу нашему.
С этими словами он поспешно вышел из дому, а жена провожала его с радостью. Мардарий направился к одному именитому авракинскому гражданину Мукарору, человеку богатому и знатному, приветствовал его и сказал:
— Вот я иду к твоему другу и родственнику Кирисику и, если Богу угодно будет, буду ему спутником и вместе с ним понесу подвиг мученический. Будь, после Бога, заступником моей жене и моим детям в этой жизни, а я, если найду милость у Бога, помогу тебе в тот день, когда все мы предстанем пред Ним, и ты получишь себе награду.
— Иди с миром, сын мой, — отвечал ему благочестивый Мукарор, — окончи добрый путь и не безпокойся ни о чем: я буду отцом твоей жене и твоим младенцам.
Тогда Мардарий простился с Мукарором, пошел и нагнал святых уже около самого города. Громко воззвал он к Евстратию:
— Господин Кирисик! Как овца приходит к своему пастырю, так и я пришел к тебе, желая сопутствовать всем вам. Прими же меня и причисли к своей святой дружине и приведи меня, хотя и недостоин я того, к подвигу мученическому, чтобы сделаться мне исповедником Господа Иисуса Христа.
