Но можно указать и еще одну – оккультную. Она состоит в том, что во времена великих созданий красоты в искусстве на земле почти всегда происходит воплощение одних и тех же сил и существ, этот процесс ренессансной реинкарнации цикличен: после предыдущего воплощения существа возвращаются в свои миры, а затем перед самым наступлением следующего образуют объединения согласно своей природе, и с правильной периодичностью почти все они одновременно нисходят в земной мир для осуществления сходной деятельности. Есть оккультисты, исследовавшие этот вопрос особо и представившие очень точные цифры, опираясь на подлинные материальные факты развития земного мира; так, они утверждают, что с периодичностью раз в сто, тысячу, пять тысяч и даже более лет происходит повторение определенных явлений: например, определенного свойства великие цивилизации появляются каждые пять тысяч лет, и даже (согласно особым оккультным знаниям) появляются одни и те же люди. Это не вполне точно, поэтому я не вдаюсь в подробности, но верно одно: эпохи, о которых мы ведем речь, создаются одними и теми же силами. Они, как уже было сказано, формируют объединения по принципу сродства и затем такое объединение начинает действовать в определенном месте, причем причины этой деятельности могут быть самыми различными: чисто материального характера, интеллектуального или по закону цикличности, и тогда в этом месте возникает новая цивилизация, или наблюдается ускоренное развитие в определенном направлении уже существующей, или взлет, буйный рост, расцвет достижений в области прекрасного; так было в Греции, Египте, Индии, Италии, Испании в лучшие, великие эпохи существования их культур… В любом уголке земного шара, в любой стране мира были свои золотые времена, времена владычества прекрасного.
Но если ты задашь свой вопрос астрологам, то получишь другой ответ: тебе скажут, что все объясняется положением звезд и планет, что определенное их расположение по отношению друг к другу и к земле оказывает определенное воздействие на последнюю. Но, как я уже говорила, такое объяснение, как и все ему подобные, есть продукт «языка» объясняющего, способ выразить определенное содержание так, чтобы было понятно; подлинная же истина глубже, сложнее, обладает намного большей полнотой.
Является ли средний индиец более развитым в духовном отношении, чем средний индивид в других странах, например европейских?
Между ними существуют серьезные различия, но, как бы то ни было, в большинстве случаев, если индиец не заражен европейским материализмом, то, заговорив с ним о чем-либо, имеющем отношение к духовности, вы обнаружите готовность, открытость для восприятия подобных вещей, понимание. Если же вы, имея возможность общаться со средним представителем стран Запада, заведете с ним беседу на духовные темы, то увидите, что у него, напротив, полностью отсутствует всякая способность к пониманию таких предметов, он полностью закрыт для их восприятия, более того, если вы коснетесь вопроса о возможности связи человека с более высокими состояниями сознания, то он будет смотреть на вас как на помешанного. Если кто-нибудь отказывается от обычного образа жизни, принятого там, чтобы посвятить себя аскезе, считается, что он повредился в уме!
Среди тех, кто придерживается религиозных традиций на Западе, существует совсем незначительное меньшинство людей, у которых есть определенное понимание в духовной области, но это их понимание ограничено рамками религиозных форм. То есть, если кто-то уходит в монастырь, например, то в большей или меньшей степени его поймут в некоторой части общества. Но не обыватель; более того, в его мнении (я не говорю сейчас о людях образованных), если у вас есть стремление жить духовной жизнью независимо от всякой религии, просто идти по пути личных поисков высшей истины, то вы заслуживаете дома умалишенных! В этой среде о подобных вещах лучше не говорить. Разумеется, люди читающие и до некоторой степени осведомленные в этой области, поймут, что значит ваше поведение, хотя и сочтут его несколько эксцентричным, но обычный человек – не поймет. Впрочем, я говорю об обществе пятидесятилетней давности, теперь, после второй мировой войны, не знаю, не могу сказать, начались ли какие-либо изменения. Но очевидно одно: образованные слои общества в Европе в нынешнее время находятся в поисках новых, высших ценностей, поскольку пережитый трагический период жизни вызвал у них потребность в иной, чем прежняя, опоре существования, и, возможно, их усилия заразительны – в том смысле, что уже больше людей, чем можно было бы ожидать, разделяют эти поиски. Но пятьдесят лет назад ничего подобного не было. Здесь же, в Индии, простые, обычные люди, люди «низших» классов, может быть, и не обладают духовной зоркостью, не смогут отличить обманщика от честного человека, но человеку в желтых одеждах, с нищенской чашей в руках они всегда что-нибудь подадут, не отшвырнут пинком ноги. А в Европе, если бы такой человек (естественно, речь не идет о желтом одеянии, но просто об износившейся одежде) появился где-либо в общественном месте, его немедленно отвели бы в ближайший полицейский участок и арестовали за нищенство. Понятно само собой, что в так называемых цивилизованных странах человек без определенной суммы денег в кармане считается бродягой, а бродяга не имеет права находиться на улице, поэтому его сажают в тюрьму. Таково различие между Востоком и Западом, о котором был задан вопрос.
Можно ли считать, что одни виды искусства больше отражают истину, чем другие?
Такое разделение – это в большей или меньшей степени результат чисто умственных упражнений и оценок.
Есть люди, которые полагают одни виды искусства более грубыми, более «материальными», чем другие. Если вы общаетесь с художниками, живописцами, то можете услышать мнение, что скульптура – это тяжкое, утомительное дело, потому что скульптор работает непосредственно с самой что ни на есть материей, с другой стороны, найдутся музыканты, считающие живопись не слишком интеллектуальным видом искусства. Истина же состоит в том, что во всяком искусстве все определяется личностью художника, творца, ибо все, что он создает, зависит от того, в каком состоянии сознания он находится. Так, скульптор может быть личностью высокодуховной, как и его творчество, его произведения, – при условии, конечно, что он умеет воплощать в них свой духовный опыт. А поэт может оказаться самым банальным материалистом, если ему недоступно вдохновение высших состояний бытия. Человеческому рассудку свойственна склонность к всевозможным, порой очень надуманным, классификациям, в том числе и в области творчества, искусства, этот способ освоения действительности удобен для ума, но получаемые таким способом результаты не слишком соответствуют истине.
Вы говорили о том, что у Вагнера была интуиция в оккультной области и что для обладания духовной силой человек должен подчинить себе половое влечение. Фактически Вагнер интуитивно понимал необходимость такой реализации, так как в «Кольце Нибелунгов», для того чтобы завладеть сокровищем, которое спрятано на дне реки и охраняется тремя нимфами, нужно было отказаться от любви к женщине.
Да, это один из сюжетов древнескандинавского фольклора. Но в данном случае у истории плохой конец: тот, кто должен был отказаться от любви к женщине, тонет, и все завершается сумерками богов.
«Преданность Божественному, самоотдача и самопожертвование – это одно и то же или нет?»
(Вопросы и ответы, 4 августа 1929 г.)
Кто ответит? В чем здесь различие?
Преданность Божественному приходит сама собой.
Можно поздравить тех, кто достиг такого уровня. Это непросто. Нет, разница не в этом.
Жертва умаляет личность.
Это верно, но почему это так? Начнем с самого простого – со смысла самого слова «жертва». Жертвовать означает отказываться от того, к чему человек привязан. Пожертвовать жизнью значит отдать свою жизнь, которую вы хотите сохранить, если бы вы относились к ней иначе, это была бы уже не жертва, а дар. Употребляя слово «жертва», вы имеете в виду нечто такое, что принесет вам страдание, когда вы откажетесь от него. Понятно, что вообще это слово употребляется без разбора, кстати и некстати, но я говорю о подлинном его смысле. Человек может пожертвовать только то, к чему особенно привязан; если же он отдает, преодолев свою привязанность, то это уже не жертва, а дар, который совершается со всей полнотой радости дара. Преданность Божественному, самоотдача ему лишена всякого достоинства, если она болезненна, то есть если это именно жертва. Самоотдача должна быть подлинно радостным приношением себя Божественному[29] . Вы отдаете что-то, вы отдаете себя, но не жертвуете в муках.
