— Напали на нас Савеяне, забрали волов и ослиц, а отроков-пастухов поразили острием меча. Спасся только я один.
Еще говорил первый гонец, как приходит другой и сказывает:
— Огонь Божий упал с неба и опалил овец и отроков и пожрал их. Спасся только я один.
Только закрыл рот второй — третий гонец явился, не запылился, со словами:
— Халдеи захватили верблюдов, а отроков поразили острием меча. Спасся только я один.
Не успел доложить о бедах своих третий гонец, на пороге появился следующий, чтобы возвестить самую ужасную новость:
— Сыновья твои и дочери твои ели и вино пили в доме первородного брата своего, когда большой ветер пришел от пустыни и охватил четыре угла дома, и дом упал на отроков, и они умерли. Спасся только я один.
Тогда Иов встал, разодрал верхнюю одежду свою, остриг голову свою, пал на землю и сказал:
— Наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь.
(Куда он собрался возвратиться, Иов не сказал, а вот Господь, так тот точно имел в виду возвращение во чрево матери, причем самым естественным путем! Словом, как в детстве мы прилично ругались: «Мама, роди меня обратно!»)
Иов же продолжал свои вопли:
— Господь дал, Господь и взял. Как угодно было Господу, так и сделалось. Да будет имя Господне благословенно!
Говоря так, не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге…
……………………
Боже милосердный!..
Милосердный ли?…
Вторая дружеская беседа Господа с Сатаной
Был день, когда пришли сыны Божии предстать пред Господом, и опять между ними затесался Сатана. Не ясно, почему Всемогущий не мог этого Сатану давным-давно загнать в тартарары? Видимо нужен был для некоторых деликатных поручений.
И сказал Господь Сатане:
— Опять блуждал по земле? Обратил ли ты внимание на раба моего Иова? Каково я его искушал, а он, как партизан на допросе, — ни единого словечка проклятия в мой адрес, ни единого всхлипывания!
— Все, что ты делал с Иовом — это цветочки! А вот простри руку твою и коснись кости его и плоти его, — будет ли он благословлять тебя?
И сдал Господь Сатане Иова с потрохами, сказав:
— Вот, он в руке твоей, только душу его сбереги — мне самому пригодится для чего-нибудь еще.
Второе искушение Господне
Отошел Сатана от лица Господня и поразил Иова проказою лютою от подошвы ноги его по самое темя его. Взял Иов черепицу, чтобы скоблить себя ею, и сел в пепел вне селения. Подошла к нему жена его и без обиняков вылепила:
— Ну что, старый дурень, допрыгался? Вот тебе и «Боженька, Боженька»! Измывается он над тобой почище последнего подонка. Ты все еще тверд в непорочности своей?! Пошли ты его к черту! Уж лучше помереть…
— Что ты говоришь, неразумная? Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?
— Так за что же злое-то? У тебя злого — как у нищего золота али у глупого мыслей! Все эксперименты научные, что ли, Боженька твой проводит?
Так что опять во всем этом не согрешил Иов устами своими. Услышали трое друзей Иова о всех этих несчастьях, постигших его, и пошли каждый из своего места: Елифаз Феманитянин, Вилдад Савхеянин и Софар Наамитянин, и сошлись, чтобы идти вместе сетовать с ним и утешать его.
Подняв глаза свои издали, они не узнали его — так он изменился от горя. Возвысили тогда друзья голос свой и зарыдали, вопрошая, как жизнь у Иова. И ответил им мученик:
— Таки вы спрашиваете, как жизнь у Иова? Жизнь у Иова — хренова! Разве это жизнь? Вам бы век так не жить!
Разодрал каждый из Иововых друзей верхнюю одежду свою, и бросали пыль над головами своими к небу. И сидели с ним на земле семь дней и семь ночей, не говоря ни слова, ибо видели, что страдание его весьма велико.
Третье варварское искушение Господне
Пришла жена его с такими словами:
— Муж мой дражайший! Доколе ты будешь терпеть? Погибли с земли память твоя — сыновья и дочери твои. А ведь они и болезни чрева моего и труды, которыми напрасно трудилась. Это ваше, мужицкое дело не рожать, а сунул, вынул и бежать, а нам бабам каждое дитятко кровью да бессонными ночами дается! Вам бы только про политику подундеть да пива холодного заглотнуть!
Вот и сидишь теперь в смраде червей, проводя ночь без покрова, а я скитаюсь и служу, перехожу с места на место, из дома в дом, ожидая, когда зайдет солнце, чтобы успокоиться от трудов моих и болезней, которые ныне удручают меня.
Слабак ты был, слабаком и остался. Тебе хоть нассы в глаза, а ты всё: «Божья роса!»
Скажи некое слово к Богу и умри. Будь мужиком!
После того открыл Иов уста свои и проклял день свой. И начал Иов и сказал:
— Погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек! День тот да будет тьмою! Да не взыщет его Бог свыше, и да не воссияет над ним свет! Да омрачит его тьма и тень смертная, да обложит его туча, да страшатся его, как палящего зноя!
Ночь та! Да обладает ею мрак, да не сочтется она в днях года, да не войдет в число месяцев! О, ночь та! Да будет она безлюдна, да не войдет в нее веселье! Да померкнут звезды рассвета ее: пусть ждет она света, и он не приходит, и да не увидит она ресниц денницы за то, что не затворила дверей чрева матери моей и не сокрыла горести от очей моих!
Для чего не умер я, выходя из утробы, и не скончался, когда вышел из чрева? Зачем приняли меня колени? Зачем было мне сосать сосцы? Лучше бы лежал я, как выкидыш сокрытый, и не существовал бы, как младенцы, не увидевшие света.
На что дан страдальцу свет, и жизнь огорченным душою, которые ждут смерти, и нет ее… Которые вырыли бы ее охотнее, нежели клад, обрадовались бы до восторга, восхитились бы, что нашли гроб?
На что дан свет человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком? Вздохи мои предупреждают хлеб мой, и стоны мои льются, как вода, ибо ужасное, чего я ужасался, оно и постигло меня… И чего я боялся, то и пришло ко мне.
Нет мне мира, нет покоя, нет отрады: постигло меня несчастье!
* * *
Вот мы славим Песни Соломоновы и Псалмы Давидовы как образцы велеречия и поэтической красоты. Мы воспеваем их, воспевших свои песни. А кто воспел этот вопль души Иова? Не есть ли он вершина трагизма? Этот душераздирающий крик отчаяния, крик боли человека, попавшего в непереносимую беду!
Первое нравоучение Елифаза
Отвечал ему Елифаз Феманитянин:
— Если попытаемся мы сказать к тебе слово, не тяжело ли будет тебе? Впрочем кто может возбранить слову!
Вот, ты наставлял многих и опустившиеся руки поддерживал, падающего восставляли слова твои, и гнущиеся колени ты укреплял.
А теперь дошло до тебя, и ты изнемог, коснулось тебя, и ты упал духом. Богобоязненность твоя не должна ли быть твоею надеждою, и непорочность путей твоих — упованием твоим?
Вот, ко мне тайно принеслось слово, и ухо мое приняло нечто от него. Дух прошел надо мною, но я не распознал вида его, а услышал голос:
— Человек праведнее ли Бога? Бог и слугам своим не доверяет и в Ангелах своих усматривает недостатки.
Взывай, если есть отвечающий тебе. Глупца убивает гневливость, и несмысленного губит раздражительность. Видел я, как глупец укореняется, и тотчас проклял дом его. Дети его далеки от счастья, их будут бить у ворот, и не будет заступника. Жатву его съест голодный, и жаждущие поглотят имущество его.
Так, не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда, но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх.
Но я к Богу обратился бы, предал бы дело мое Богу, который творит дела великие и неисследимые, чудные без числа. Он разрушает замыслы коварных, и руки их не довершают предприятия. Он уловляет мудрецов их же лукавством, и совет хитрых становится тщетным. Он спасает бедного от меча, от уст их и от руки сильного.
И есть несчастному надежда, и неправда затворяет уста свои. Блажен человек, которого вразумляет Бог, и потому наказания Вседержителева не отвергай, ибо он причиняет раны и сам обвязывает их, он поражает, и его же руки врачуют. Во время голода избавит тебя от смерти, и на войне — от руки меча.
И увидишь, что семя твое многочисленно, и отрасли твои, как трава на земле. Войдешь во гроб в зрелости, как укладываются снопы пшеницы в свое время.
Вот, что мы дознали. Так оно и есть. выслушай это и заметь для себя.
Ах, как легко здоровому нравоучать того, кто при смерти! Как легко сытому вещать голодному о воздержании!
Признайтесь, сколько таких бездушных — при всем их внешнем соучастии — Елифазов-моралистов встречали вы на своем пути? Наверное, немало…
Отвечал Иов своему другу-нравоучителю:
— О, если бы верно взвешены были вопли мои, и вместе с ними положили на весы страдание мое! Оно верно перетянуло бы песок морей! Оттого слова мои неистовы! Ибо стрелы Вседержителя во мне, яд их пьет дух мой; ужасы Божии ополчились против меня.
