Сказал апа Феофил царю и епископам: «Простите мне, мои отцы. Кто из царей или из начальников пригласит своего брата бедного на свадьбу своего сына, и бедный обойдет свой дом и своих соседей, пока не найдет большого дара и не пошлет его перед собой, чтобы хозяин свадьбы ожидал его с радостью? Теперь же, мой господин царь, Бог Отец пригласил нас всех на свадьбу Жениха нашей души и нашего духа, Его возлюбленного Сына, нашего Спасителя Иисуса Христа. И не позволят нам охраняющие Его (место) воскресения войти в Его дворец царства, если царь не пошлет в Сион, город святой, и не доставит нам в это место седалище, и стол, и дорогие угощения, и хлеб лучший, и чашу, и вино дорогое, и светильник, и лампаду, и жертвенник, и ладан лучший, чтобы мы совершили жертвоприношение, и ангелы вознеслись с жертвой, и дали нам войти в Гроб нашего Спаса».
И тотчас же доставил (все) им. Сказал царь в страхе и трепете: «Совершите дароприношение Господу!». И они склонили головы перед апой Феофилом, чтобы он совершил жертвоприношение. Когда же он принес жертву благословенную, заставили братьев петь, возглашая Аллилуя над жертвой, причем вся толпа отвечала им: «Аллилуя!». Сказали они: «Боже! Язычники вошли в Твое наследие, Аллилуя! Они осквернили Твой храм святой, Аллилуя! Они превратили Иерусалим в хранилище овощей (букв, «тыкв/огурцов»), Аллилуя! Они отдали трупы Твоих рабов–мучеников в пищу птицам небесным, Аллилуя! Плоть Твоих святых — зверям земным, Аллилуя!» [553].
После того, как совершили жертвоприношение и богослужение епископы, и пресвитеры, и диаконы Сиона и Иерусалима, и царь, и дева, и супруга царя, повелел апа Феофил, чтобы взяли (все) припасенное в церковь Сиона, и десятки тысяч народа пошли туда, и (там) отслужили службу. Как только произнесли: «Аминь», взяли сосуды, и вознеслись ангелы, стерегущие Гроб, с жертвой и со звуками трубными, и с кликами ликования великого на твердь небесную. Ибо апа Феофил и царь воочию увидели ангелов. Народ же слышал трубы, и ликования, и звуки множества колесниц.
После того, как было (дано) разрешение (войти), сказал царь апе Феофилу: «Ступай теперь в гроб». Он же вошел в Гроб. Сказал он: «Вот место (для) трех людей здесь. Может быть, это гроб тела пророка». Сказал царь: «Не бойся, но осмотрись хорошо!». Он осмотрелся — и это место (для) трех людей. Он пошел посреди них и сказал царю: «Вот кость человеческая вонзилась в мою ногу». Сказал царь опять: «Осмотрись хорошо!». Наклонив же голову, чтобы увидеть кость человеческую, он обнаружил, что это гвоздь надписи, которую прибили к кресту. Он возопил великим голосом устрашенным: «Вот гвоздь надписи Христа!».
Посмотрел царь и увидел надпись, которую Пилат написал и прикрепил к кресту Иисуса: «Сей есть Иисус Назорей, царь иудеев», написанную по–еврейски, по–римски и по–гречески. Он пал тотчас на свое лицо. Вынесши же ее из Гроба, он положил ее на камень, на котором сидел ангел, чтобы все ее видели. Поверглись все ниц, увидевшие ее, и поклонялись ей, вопия и плача, почти три часа. Встал же епископ и подал руку царю, и деве, и супруге царя, и затрубили в трубу, и весь народ встал. Тотчас повелел царь, и привели его лучшую колесницу, на которой он прибыл в Иерусалим, всю золотую, и были впряжены в нее четыре белых мула, на которых не было ни одного пятнышка, но они были чисты. Он положил надпись Иисуса на нее, велев везти ее перед собой в Константинополь, чтобы царь сделал ее путеводителем себе в битве и во всех местах, куда направится царь, как кивот Бога, который перед Израилем. Когда же колесница достигла врат Иерусалима, ноги лошадей подогнулись под ними, рты их коснулись земли, однако задние их ноги были крепки. Сообщили царю о том, что случилось, и он удивился. Сказал апа Феофил царю: «Господь не желает, чтобы она покинула это место до конца, согласно тому как написано: «Сын человеческий грядет, чтобы найти веру на земле» [554]. Повелел царь вернуть ее на место Воскресения. Встали тотчас лошади, и пришли туда с колесницей и с надписью спасения, и стали у дверей Гроба. Взял ее апа Феофил, епископ Кесарии, и пропел гимн, причем царь отвечал ему и весь народ, говоря:
«Слава это Иисуса, которой мы облечемся. Аминь. Да не увидят ее наши враги, и не похвалятся ею ненавидящие ее. Но царь праведный и дева облекутся ею. Собрались колена народов и язычников и приветствовали ее. Израиль же не возлюбил ее, и они не соблюли Его завет. Господи, благослови царя и его народ. Аминь».
Когда они закончили гимн славы, он взял надпись в (место) Воскресения. Царь же изготовил большой крест из листового золота с золотой надписью, прибитой к нему, положил его на колесницу, на которую клал (настоящую) надпись, и пускал ее ехать перед собой во всякое время. Он больше не всходил на нее никогда. И повсюду, куда царь пожелает в своем сердце идти, колесница шла сама, пока не прибывала туда, согласно тому как написано: «Сердце царя в руке Бога» [555].
После этого дева спросила Господа о двух телах, которые были найдены в гробе. Сказал ей Господь в видении ночью: «Это два разбойника, которые были распяты со Мной. Я восстал из мертвых, а они остались в Гробе. Тот, что справа от Меня, — иудей. Он отрекся от Меня, согласно закону иудеев. Тот же, что слева от Меня, исповедал Меня, он язычник».
Утром назавтра она извлекла того, что справа. Она обрядила его для погребения, положила в каменный саркофаг и запечатала. Она написала на его наружной стороне: «Это тот, что отрекся от своего Господа». Она положила его к северу от Гроба. Царь велел закопать саркофаг в землю. Она извлекла и того, что слева, омыла его в вине, покрыла множеством благовоний, и льном, и виссоном, и лучшими чистыми шелками, и погребла у дверей Гроба, чтобы во всякое время приносили за него жертву.
После этого царь дал деве двадцать центенариев [556] золотых и двадцать центенариев серебряных. И все вельможи дворца дали ей два центенария каждый, один серебряный и один золотой, чтобы она отстроила все (те) места, которые Господь указал ей. Назначил ей царь десять сотен каменщиков (для работы) в горе (г. е. в каменоломне) и сорок сотен носильщиков. Он повелел, чтобы епископы крестили их, потому что это были иудеи, принадлежащие к (коленам) Иуды и Вениамина.
После этого царь взошел на свои колесницы и прибыл в свой город, воздавая славу Богу за все то, что он увидел. Дева же осталась в Иерусалиме, в месте Воскресения Господа, она, и супруга царя, и девы, и дочери вельмож царя, трудясь для воз- дания почести месту Христа. Она почтила его и завершила его (т. е. работу над ним). Она же оправила камень, на котором сидел ангел, в серебро. И Его место рождения она почтила и закончила его, и Его место вскормления, и место, в котором Он был крещен Иоанном Крестителем, и дом Лазаря в Вифании, и место на горе Елеонской, где он был схвачен. И была одна скала выдолбленная, в которой купель, в которой Он омыл ноги апостолам. Иудеи наполнили ее костями человеческими и животными и запечатали ее. Она восстановила ее и все другие места силы Господа Иисуса нашего Спасителя и сделала их местами служения.
Когда же она завершила все благие дела, она дала епископу Иерусалима пять центенариев золотых и пять центенариев серебряных, и старец Иаков — она дала ему то же самое, и он благословил ее. Она взошла на свою колесницу с супругой царя, и девами, и дочерьми стратилатов царя, и его вельмож, и правителей, и власть имущих. Они были все с девой, составляя великое собрание девушек, прислуживая ей, пока она не совершила все благословенные дела. Они взошли все на колесницы, едучи перед ней, пока она не достигла города царя. Царь же запряг свои колесницы, выехав навстречу им на три перехода, воздавая им славу, потому что они исполнили все, что Господь повелел деве.
Вот что она совершила во имя Отца, и Его Сына, и Духа Святого вовеки. Аминь.
Легенда об Иларии была создана, очевидно, в Скиту (*Шиэт'е»), знаменитом в древности монастыре в Иитрийской пустыне, в начале VII в. Прототипом послужили различные по- вествования о женщинах–монахах, написанные, в основном, на греческом языке. Однако оригинальный язык данной легенды, по–видимому, коптский. Ее авторство приписывается настоятелю Скита апе Памбо, а в самой легенде есть любопытная деталь: при разговоре апы Памбо с дочерью императора присутствует монах сфилософ Мартирион», который переводит коптскую речь настоятеля на греческий (впоследствии, как говорится в легенде, Илария научилась коптскому). Следует отметить, что греческие слова в легенде об Иларии почти везде даются в правильной форме, в то время как в коптских текстах формы греческих слов часто искажаются. Это указывает на то, что скитский монах, создатель легенды (или записавший ее), был гречески образованным человеком.
С коптского был сделан перевод на арабский, а впоследствии на сирийский и эфиопский.
