Отряд вынужден постоянно менять свое местопребывание. Саул, одержимый манией, уже не может более жить спокойно в Гиве. Он забрасывает дела и рыщет по горам в поисках Давида. Несколько раз случай внезапно сталкивает их, но Давид неизменно проявляет благородство по отношению к своему бывшему господину.
Женитьба Давида на вдове богатого землевладельца (Саул выдал Мелхолу за другого) улучшает положение его отряда. Теперь это уже внушительный лагерь, располагающий своими стадами и землями. Но чем больше укрепляется Давид, тем настойчивее становятся преследования Саула.
В конце концов Давид со своими людьми вынужден просить убежища у филистимского царя Анхуса, который с радостью принимает его, довольный тем, что Израиль лишился такого вождя. Анхус дает своему новому вассалу во владение город Секелаг, откуда Давид делает постоянные набеги на бедуинские племена. По тогдашним понятиям это означало "оставить наследие Ягве и служить богам чужим"537. Но Давид и в Секелаге оставался верным Богу отцов. При нем неразлучно находился пророк Ягве и Авиафар с Эфодом, через который Давид постоянно вопрошал Бога538.
x x x
Между тем готовилась решающая битва между Саулом и филистимлянами. Царя мучили страшные предчувствия. Он был уверен, что счастье навсегда покинуло его. Все попытки узнать волю Ягве оказались тщетны. Оракул молчал: "не отвечал Ягве ему ни во сне, ни через урим, ни через пророков". Единственный человек, который мог бы поддержать царя, - Самуил - умер, не примирившись с Саулом. В отчаянии царь прибегнул к последнему средству и под покровом ночи отправился к колдунье, чтобы она вопросила дух Самуила. Полученный через некромантку ответ окончательно сразил Саула: его и всю его династию ждала гибель.
Разумеется, после бессонных ночей и тяжелых душевных мук Саул вышел в бой как обреченный. С гор Гелвуйских он смотрел на вражеские войска, и один вид их приводил его в смятение. Натиск филистимлян был подобен урагану. Отряды Саула были смяты и обратились в бегство. Колесницы врага неслись за ним по пятам, и стрелки поражали бегущих. Вот уже погибли трое сыновей царя, и сам Саул был весь изранен стрелами. Не желая живым попасть в руки филистимлян, он бросился грудью на собственный меч...
Смерть еврейского царя означала полное торжество филистимлян в стране. Отныне они чувствовали себя хозяевами израильтян и хананеев. Тела Саула и его сыновей они повесили на стене крепости Бефсана как трофеи. Но ночью жители Ябеша, некогда спасенного Саулом, сняли трупы и предали их погребению.
Давида глубоко поразило известие о гибели Саула и Ионафана. Несмотря на вражду и соперничество, его связывали с царским домом узы любви и дружбы. Кроме того, невольный вассал филистимлян, он мучительно переживал поражение Израиля и свое отсутствие на поле боя. На смерть Саула и Ионафана он сложил элегию, которая проникнута такой искренностью, что нет оснований считать ее плодом только политического расчета:
Красота твоя, о Израиль, лежит поверженная на высотах твоих!
Как пали герои!..
Вы, горы Гелвуйские! Да не падет на вас ни роса, ни дождь - поле мертвых!
Ибо там брошенный лежит щит героев,
Щит Саула, не помазанный елеем...
Вы, дочери израильские! Плачьте о Сауле:
Он одевал вас в багряницу с драгоценностями И привешивал к одеждам вашим золотые украшения.
Как пали герои на поле брани! Сражен Ионафан на высотах твоих!
Скорблю я о тебе, брат мой Ионафан. Как ты был дорог мне!
Любовь твоя была для меня чудеснее любви женской.
Как пали герои! Не стало оружия бранного!539
Итак, первый "предводитель народа Божия" погиб на поле битвы. Он был царем, целиком зависящим от следования Богу. Едва только он захотел поставить свою волю над божественной волей, возвещенной пророком, как "Дух Ягве" покинул его и он стал бессилен. Правда, остатки его войска во главе с двоюродным братом Саула скрылись за Иорданом и там провозгласили царем принца Иевосфея, но никакой реальной власти этот наследник Саула не имел.
Между тем Давид почувствовал, что настало его время. По совету священника и пророка он собрал всех своих людей, свои стада и имущество и двинулся из Секелага в родную Иудею. Там в городе Хевроне у него было много сторонников. Старейшины иудеев встретили его как единственного человека, на которого можно опереться. Он предстал перед ними в ореоле своих прежних заслуг и был единодушно признан царем Иудейским. Дело в том, что Иудея благодаря своей обособленности не слишком считалась с властью Саула. Давид же был для южан куда более близким, чем Иевосфей, живший за Иорданом.
Несколько лет продолжалось соперничество между сторонниками Давида и Иевосфея. В этой борьбе Давид старался проявить максимум справедливости, и для своего времени он отличался несомненным великодушием. После того как Иевосфей пал жертвой заговора, Давид взял под свою защиту прямого наследника - сына Ионафана - в память погибшего друга.
Давиду исполнилось тридцать лет. На его пути никто не стоял. Народное собрание в Хевроне провозгласило его царем над всеми коленами.
"Вот мы - кости твои - и плоть твоя, - говорили старейшины. - Еще недавно, когда Саул царствовал над нами, ты был вождем Израиля. И тебе сказал Ягве: ты будешь пасти народ Мой"540.
Оставшиеся в живых потомки Саула были окончательно отстранены. Мелхола - первая жена Давида, дочь Саула - была еще при жизни Иевосфея возвращена Давиду, и это как бы закрепило его наследственные права. Итак, воин-певец, беглец и вассал филистимлян превратился в израильского царя. Это произошло около 1000 г.
Давид, несомненно, видел во всех превратностях своей судьбы водительство Бога Израилева, Который избрал его для спасения народа. Хотя вера Давида и носила на себе печать того варварского времени, она была искренней и пламенной, являя пример личного живого отношения к Богу.
Если мы хотим составить верное представление о вере и характере Давида, то должны обратиться к одному псалму, который, несомненно, ему принадлежит. Это великолепное, полное ярких монументальных образов славословие, дышащее ароматом поэзии Востока, приоткрывает завесу времени и вводит во внутренний мир переживаний Давида541:
Возлюблю Тебя, о Ягве, оплот мой!
Ягве, скала моя, крепость моя, мой избавитель.
Бог мой - скала убежища моего, Щит мой, рог спасения моего, крепость моя.
Прославляемого Ягве я призову И спасусь от врагов моих.
Муки смертные объяли меня, Гибельный потоп устрашил меня,
Цепи преисподней опутали меня, И сети смерти окружили меня,
В томлении моем воззвал я к Ягве, Взмолился я к Богу моему,
Из чертога своего Он услышал голос мой, И мой вопль дошел до слуха Его.
Загудела и содрогнулась земля, Задрожали основания гор
И тряслись от гнева Его. Дым поднялся от ноздрей Его,
И пылающий огонь от уст Его, Раскаленные уголья рассыпались от Него.
И склонил Он небеса, и сошел Он вниз Во мгле, окружающей ноги Его.
Он встал на херувима и полетел, Понесся на крыльях ветра.
И Он сделал мрак одеянием своим, Темные тучи покровом своим.
От вспышек пламени Его бегут облака, Падает град и уголья...
Простирает Он руку с высоты и берет меня, Извлекает из вод великих,
Избавляет меня от могучего врага,
От ненавидящих меня, когда они усилились...
В этом псалме весь Давид: восторженный, горячий, беззаветно верящий в помощь и покровительство Бога Израилева. Он зовет Его в тяжкий час, и Бог отцов слышит его. Он покидает свои неприступные вершины и в урагане мчится защитить от врагов своего избранника. Ягве, преломившийся через призму души Давида, - это Бог-воитель, грозный микеланджеловский Саваоф, парящий среди молний над ревущей стихией. Но внезапно в космические раскаты псалма вторгаются иные звуки:
Ягве воздал мне по правде моей,
По чистоте рук моих наградил меня,
Ибо я держался пути Ягве
И не был нечестивым перед Богом моим,
Ибо - предо мною все заповеди Его,
И от заветов Его не отступал я,
И я был непорочен пред лицом Его,
И остерегался я впасть во грех...
Угнетенных людей Ты спасаешь
И одним взглядом поражаешь надменных542.
Это знаменательные слова! Бог Давида, Властитель первобытного человечества, Ягве-Воитель, Который с грохотом проносится в облаках на херувиме, повелевает людям быть чистыми, милосердными, непорочными... Великое, священное мгновение! В древнем псалме мы становимся свидетелями совершающегося чуда. Сквозь покровы наивной, грубой веры пробиваются первые лучи Истины. Свет борется с предрассветным мраком, и борьба их совершается в душе человека. В этой борьбе разгадка личности Давида.
x x x
Пока шло соперничество между Иудеей и сторонниками Сауловой династии, филистимляне не вмешивались в эту распрю, т. к. она была им выгодна. Но едва только стало известно, что Давид воцарился в Хевроне, как они немедленно двинули свое войско против недавнего вассала. Объединение страны-данницы не входило в их планы.
