Христианское учение о Троице имеет совершенно исключительное значение для знания и жизни людей. Только в свете этого учения можно понять подлинный смысл проблемы соотношения между единичным и общим. Те бесчисленные разделения, которые мы наблюдаем в мире (и материальном и органическом и даже духрвном), происходят не от многообразия сущего, не от существования множества тварей, но от времени и пространства, от бессилия твари или зла. Если бы не было этих причин мир достиг бы абсолютного единства, не потеряв ничего личного или особого, что в нем существует. Путь преодоления разделений и, необходимо связанных с ними, смертности, разложения, страданий, борьбы, лежит в преодолении пространства, времени, слабости и зла. Этот путь открыт для человеческого духа и даже для всей твари, посколько она может быть в неизмеримо большей мере приближена к Божественным прообразам–силам ее бытия. Для человека преодолеть пространство значит достичь внутренней собранности духа и включить в свою жизнь возможно большую часть мира и человечества. Собранность духа преодолевает не только одну внутреннюю разделенность нашей души, но и нашу отделенность от духовной жизни других людей. Таким образом на пути духовного единства мы посте* пенно собираем в себя все сущее, постигаем его внутреннюю связанность, но ничего не теряем из нашего собственного и чужого своеобразия. Чем глубже мы постигаем единство сущего, тем ярче выступает перед нами своеобразие всего… Преодоление времени есть воскрешение прошлого, прозрение в будущее и приобщение тому, что выше времени. В вечной Божественной реальности, в Божественных идеях тварного в совершенном единстве собрано всё, что было, есть и будет и здесь и повсюду. Ничто не исчезает в Боге, но всё соединено в Нем… Бессилие происходит от распада и распад от бессилия; путь силы и единства совпадает, и начало и конец его в Боге.
Главная причина того противоречия между общим и единичным, которое кажется нам неустранимым, находится, конечно, во зле. Зло знает только две возможности. Первая — обособиться, оторваться, выделиться, отдаться одному, всецело сосредоточиться на одном — остальное же отбросить, как ненужное, или превратить его только в средство. Многие искренно убеждены, что быть значит быть отделенным и даже враждебным ко всему. Но тут говорит лишь эгоизм, гордыня, страстность и односторонность, а не законы бытия. На самом деле, быть значит быть в единстве с другим, обогащаться его богатством, не разрушая его своеобразия… Другая возможность, которую видит зло, заключается в том, чтобы уничтожить всё особенное, личное, свободное и оставить только общее по произвольному нашему выбору (коллектив, стандарт, массу, общие отвлеченные идеи)… Оба пути разрушительны, потому что в действительности нет ни общего вне единичного, ни единичного вне общего: разрушая одно из них, мы губим все.
Общее только тогда реально и положительно, когда оно существует в особом или личном. Личное же и своеобразное не есть индивидуальное, т. е. обособленное от другого в особый предмет. Такое обособление личного есть признак его несовершенства или грубости. По существу начало личного или, вообще, своеобразного должно быть, как мы то видели в Преев. Троице, только особым образом бытия единого существа, а не частью его; поэтому оно и не делит и не отделяется. Стать подлинно личностью значит в предельном своеобразии быть предельно открытым всему и открыть в себе всю глубину единства с другой тварью и Творцом… И космос и человечество мыслятся христианством, как целое — единое в многообразии. Христианскому обществу прямо завещан Христом идеал триединства жизни Преев. Троицы.
Личное или особенное всегда более или менее множественно; сущность или природа всего всегда должна стремиться к единству и укоренена в единых ее Божественных прообразах. Но жизнь должна быть многоедина, потому что она есть соединение в живущем, по возможности всего. Мы призваны жить и собой и другими, и особым и общим. Односторонняя, суженная жизнь есть ее обеднение или проявление страсти и пристрастия. Только подвиг земной жизни, окруженной злом, может заставлять нас вынужденно жертвовать многим ценным ради высшей ценности.
Учение о личных свойствах тоже имеет большое значение для тварнаго бытия. Оно показывает, что всё объективно может стать личной особенностью, приобрести личный смысл и характер, определить личную жизнь. В бытии есть как бы два плана: они соединены жизнью и содержание их едино, но в одном всё существует, как общее, объективное, сущностное, в другом — как личное, особое, единичное. Каждый из нас может сделать своей какую–то ценность, сделать ее своим назначением, своим особым достоянием. Но если в Преев. Троице личные свойства связывают друг с другом Божественные Лица, то и у нас личное назначение или дарования должны быть служением, ибо только так то, что мы считаем в себе своим особым призванием, становится силой единения с другими. Своеобразие наше должно быть своеобразием в целом и для целого… Личные свойства в Боге связаны с происхождением Ипостасей. И у людей их личность определяется в значительной мере их телесным и духовным происхождением; но нас определяет и будущее и наше отношение к Богу, ибо от Него мы в сущности и происходим. Природа наша происходит от родителей, но личное начало, наше «я», творится в нас Богом; от Бога же мы имеем и настоящее наше назначение в мире… Человечество едино и природа у людей в главном та же самая, но каждый человек по–своему человек. Если природа наша в существенном одинакова, то каждый человек, как человек, равноценен с другими, несмотря на все. различия, которые только могут быть между людьми, ибо, если между Лицами Преев. Троицы есть порядок Их соотношения, то тем более естественен он среди людей и в этом порядке или иерархии человеческих отношений не может быть, само по себе, ничего унизительного для людей.
В Боге существует единство сущности и единство общения Ипостасей Преев. Троицы. Так и люди могут быть едины и по природе и в чем то объективном (в мыслях, желаниях, делах, как члены одного обще–ства и т. д.), но также и благодаря личному общению. Личное общение людей будет неизбежно поверхностным, если оно не связано с существенным единством между ними в чем–то объективном; напротив, .одно только объективное единство без личного общения — мертвенно и не дает людям настоящего удовлетворения. Так, например, одинаково односторонна будет семья, в которой все члены находятся в дружественных отношениях, но не ценят семьи, как таковой, или семья, где, наоборот, все ее члены преданы ей, как целому, но имеют между собой поверхностные личные отношения.
Глава восьмая. УЧЕНИЕ О ПРЕСВ. ТРОИЦЕ В СВ. ПИСАНИИ
В Ветхом Завете нет ясного учения о Преев. Троице, но оно всё же достаточно подготовлено… Несколько раз Бог говорит о Себе в Ветхом Завете во множественном числе. Наиболее известен текст, где Бог говорит: «сотворим человека, по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт. I, 26). Образ и подобие здесь относятся явно к Богу, как Троице. Это часто упускают из виду, когда, богословствуя об образе Божием в человеке, относят его к общим духовным свойствам. Иногда видят подобие Троичности в каждой индивидуальной душе[75]). Но правильнее подобие Троичности видеть во множественности и единстве человеческих личностей; эту мысль мы находим у многих восточных отцов Церкви. Иногда они сравнивают единосущье Троицы с единством человечества, действительным благодаря единству человеческой природы во всех людях; отсюда вера в относительное единосущье людей, следствием которого является то, что происходящее в одном человеке делается — или по меньшей мере, может сделаться — достоянием всех людей[76]). Иногда отцы сравнивают происхождение Сына Божия и Св. Духа с происхождением Авеля и Евы от Адама.
Некоторые отцы (св. Афанасий Великий, св. Амвросий Медиоланский и др.) относили к Преев. Троице явление трех Ангелов Аврааму (Быт., XVIII). Это толкование прославлено знаменитой иконой Андрея Рублева… Указание на Троицу видят и в троекратном «свят» в видении прор. Исаии (Ис., VI,3 — «свят, свят, свят Господь Саваоф!»).
Бог постоянно именуется в Ветхом Завете Отцом. Поэтому иудеи не удивлялись, когда Христос называл Бога Отцом, хотя они понимали отечество Божие в отношении к людям, а не в отношении к Сыну Бо–жию, как Богу. Христос считал правильным и второе значение Божественного отечества, за что и был приговорен к смерти синедрионом… «Ныне, Господи, Ты Отец наш, мы глина, а Ты — Образователь наш, и все мы дело руки Твоей» (Ис., XIV,8). В этом тексте понятие От*ца почти совпадает с понятием Творца. Но в других текстах (например, Иер. III, 19, Ос., 1, 10) отечество Божие имеет широкий смысл: Бог есть Отец Израиля, потому что Он любит его и хочет, чтобы евреи относились к Нему, как истинные дети… Следовательно, отечество свойственно Богу; Ему свойственна любовь к другим не только, как к твари, но и как к личностям, способным быть причастными Ему и любить Его, как Отца.
