Теперь всмотримся, как заповедь о поприщах сочетается с другими заповедями и притчами Христа, как она может быть выражена иными, для кого-то более привычными словами и общепринятыми образами жизни верующих. «Но да будет слово ваше «да, да», «нет, нет»; а что сверх того, то от лукавого» (Мф. 5. 37). Вместе с заповедью о поприщах этот закон утверждает для желающих жизни вечной: каждый поступок должен быть серьёзен как окончательный выбор, как последний день жизни. Говоря «да» дружбе, мы придем к ней без лукавства и измен, через трудное время искушений, если всегда будем говорить «нет» вражде (Мф. 8. 19-20). «Тогда один книжник, подошед, сказал Ему: Учитель! Я пойду за Тобою, куда бы Ты ни пошел. И говорит Ему Иисус: лисицы имеют норы, птицы небесные — гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где приклонить голову». В этой беседе наученный в вере человек хочет показать, что идти за Христом он будет с желанием и может одарить Его взаимностью во всех ситуациях, а Иисус, пришедший спасать, а не помогать и учить только, отвечает, что нет ни одной души, которая бы искренно, до конца, совершенно открыла и посвятила себя Богу, поэтому вначале необходимо покаяние и принятие милости, без которых путь с Ним пройти честно нельзя.
О том, как проходить первое поприще, учит заповедь: «Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу» (Мф. 5. 25). То есть, пока ты дышишь, есть время просить прощения и прощать своих спутников и так идти с ними. Если все время не поворачиваться к другому румяным бочком, то есть красивой парадной стороной, как делали фарисеи перед Христом, демонстрируя всем свою истовую праведность, то мы увидим, что маскируемая и припрятываемая жизненная немощь несёт в нас много вражеского людям и многих друзей выявляет как врагов. И, как нас принимает Христос добрыми и злыми, и только тогда может помочь нам, когда мы честны перед Ним, так и нам принимать человека нужно таким, как он есть, с каплей Божьего и с бочкой враждебного. Если не бояться своего и чужого зла, открывать его сокрушенно друг перед другом, то оно изживается прощением Христовым на расстоянии первого поприща, и откроется второе. Заповедь Христа раскрывает нам будущее, предупреждая, что после того, как мы умрем, к нашему сожалению, вскоре воскреснем, потому что вместе с телом воскреснет и совесть-судья, которая замучает до скрежета зубовного во тьме одиночества, вечно угрызая нас утратой друзей, которых продали за полушку противникам, променяли на мимолетные удовольствия.
Много сходного можно увидеть в сравнении заповеди с беседой Христа и благочестивого юноши. Напомним её: «…некто подошед сказал Ему: «Учитель Благий! Что делать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную? Он же сказал ему: ...если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди... Юноша говорит Ему: все это я сохранил от юности моей; чего еще не достает мне? Иисус сказал Ему: …раздай и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19. 16-22).
В этой беседе первое поприще — выполнение заповедей Ветхого Завета, второе — следование за Христом. Оно станет возможным после того, как человек убедиться в своей совести, что дружба важнее стяжания, праведности, то есть он станет нищим перед ближним, если без него, а не без собственного духовного величия, не будет мил свет. Оказывается, что начать второе поприще при обладании полным благочестием даже для чистого человека (он именно сохранил, а не возродил в себе заповеди), по крайней мере, до определенного времени, пока он захочет не своего, а чужого богатства, — невозможно. Единственный, Кто видел вечную жизнь собственными глазами у Отца, рассказывает, проповедует о ней, используя доступные нам земные образы (хотя есть Его предупреждение о том, что даже серьёзный рассказ о земном нам недоступен: мы Его не воспринимаем так, как хочет передать Он — привыкли всё мерить по-своему опыту-разумению, на свой аршин, что уж говорить о наших возможностях понять Его, если Он покажет Небесное: «Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, — как поверите, если буду говорить вам о небесном?» (Ин. 3. 12)).
Обладая опытом достижения земных успехов и душевного благополучия, которые возрастают при постепенном накоплении, достигая новых уровней благоденствия при переходе количества в качество. Заповеди же Христа не говорят о последовательности небесных добродетелей, которые появляются друг за другом, все они пребывают вместе и подаются способными к росту целиком — маленьким, но живым зерном. В единении с Ним Христос сразу готов отдать всего Себя, иногда для удобства завернутым в пелёнки Младенцем. Поэтому значимо мужественное признание благочестивого юноши, что успешное прохождение первого земного поприща — исполнения закона — не сделало его счастливым, он помнит Небесный Иерусалим и не чувствует, что находится в нём. Второй мужественный шаг богатого талантами человека — признание того, что у него нет возможности принять другого как сокровище более ценное, чем он сам. Условие для обретения возможности прохождения второго поприща — признание непосильности его. Чтобы оно стало доступным, нужен Спаситель, Который простит эгоиста и исцелит его. Путь с Христом научит путям с другими людьми. Как и с Ним, мы можем искать любви и не найдём её до тех пор, пока не признаемся в том, что любить не можем. Знать это, запомнить это открытие в себе навсегда, знать твердо, не сомневаясь (даже после исцеления от этого недуга), но при этом не отказываясь желать её, не отчаиваясь в нищете, не погибая во лжи скептицизма, объявляющего взаимность несуществующей — уже путь к вере. Только в ожидании, желании другого станет понятен смысл Его заповедей и настанет момент, когда иго верности, любви станет благом, а бремя любви (даже врага) — лёгким.
О том, что за множеством исполняемых дел, продиктованных заповедями мы легко забываем, упускаем из вида ближнего, ради которого они и существуют, говорит ещё одна притча Христа: «когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, пришед, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берёт с собой семь других духов, злейших себя, и вошедши живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого!» (Мф. 12. 43-45). Проходя первое поприще, человек борется, стараясь изгнать из себя откровенное зло против ближнего — клевету, желание ограбить, зависть, вражду. Но, выметя свой дом, достигнув чистоты, мы думаем об этом как о достигнутой и достаточной цели (ведь для этого потребовалось совершить подвиг — отказаться от греха, а это проявление мужества). Уже это само по себе дело очищения невозможно для одинокого человека без милости и помощи Господа. Чистота лишь поступков, а не сердца, с которым они совершались, уже кажется несбыточным чудом. Перед чистым хочется склониться, но оказывается, что эта жертвой достигнутая чистота-пустота — хуже первоначального вялотекущего разложения в грехе. Дом очищается, чтобы в него мог прийти другой, самим собой наполнить его невозможно, но другого принять в чистую храмину души надо как сокровище, более ценное чем ты сам со своими похотениями. Это ещё более невыполнимо для не преображённого воскресением человека, чем самоочищение.
Узнать свою нищету перед другим при поиске счастья (один счастлив не будешь) не умозрительно, а ниточками-нервами своих желаний — дверь на пути к взаимности в общем доме. Опять хочу с удивлением вернуться к Христу: мы, терзающие Его, для Него — сокровище! Как это возможно, Он Сам разъясняет просто, открывая отношение к нам Своего Отца: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми» (Мф. 5. 44-45). Прохождение первого поприща с грешником — это желание (жажда) ему, плохонькому, милости. Как пример этому можно вспомнить момент, когда Воскресший Христос спрашивает Симона, сильнее ли этих десяти ты предал Меня и веришь ли ты, что Я простил тебя до твоего отречения («кому мало прощается, тот мало любит» (Лк. 7. 47). И Петр отвечает: да, и Ты это знаешь. Только теперь апостол может пасти овец — относиться к заблудшим милосердно. Беседа Воскресшего Христа с Симоном внешне проста, в ней указание Учителя ученику, но её внутреннее содержание, касающееся личных отношений Иисуса и Его апостола, трижды с клятвой отрекшегося от Него, в высшей степени важно и значимо, являясь решающим для их общего пути. «Иисус говорит Симону Петру: Симон Ионин, любишь ли ты Меня больше, чем они? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси агнцев Моих. Еще говорит ему в другой раз: Симон Ионин, любишь ли ты Меня? Петр говорит Ему: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих. Говорит ему в третий раз: Симон Ионин! Любишь ли ты Меня? Петр опечалился, что в третий раз спросил его: «любишь ли Меня?», и сказал Ему: Господи, Ты все знаешь; Ты знаешь, что я люблю Тебя. Иисус говорит ему: паси овец Моих» (Ин. 21. 15-17).
