Особенно красив ансамбль в Кидекше при закате солнца, если смотреть на него с противоположного берега Нерли, когда его белые стены окрашиваются в нежно-розовый цвет. Но местные жители не пожалели эту красоту и после Октябрьской революции (в 1935 г.) начали выламывать плиты из стен Борисоглебской церкви и разбивать церковную ограду. А под стенами собора был устроен карьер для добычи песка. Выдающийся историк Суздальской земли А.Д. Варганов (о нем будет рассказано в отдельной главе) стал писать письма во все инстанции, требуя прекратить эти варварские действия. Он «достучался» не только до областного начальства, но и до самой Москвы, и только после его энергичных и решительных действий появилось следующее постановление областного исполкома: «Ввиду того, что договор с религиозной общиной на пользование церковью в селе Кидекша Красносельского сельсовета Суздальского района № 2114 расторгнут, другой религиозной общины, желающей принять в пользование здание церкви и культовое имущество, не оказалось, церковь эту как молитвенное здание ликвидировать и передать как имеющую историческое значение Суздальскому музею». Так был спасен шедевр мирового зодчества — Борисоглебская церковь села Кидекша, стены которой помнят многое.
А в 1947 году на северной стороне в Борисоглебской церкви были открыты фрагменты фресок, создание которых датируется 1180-ми годами, а выполнены они были в розово-коричневой гамме. Ученые предполагают, что создавались они по повелению князя Всеволода III, пожелавшего украсить храм отцовской усадьбы. Две женские фигуры среди деревьев райского сада — святой Марии и императрицы Евфросинии — четко видны на белом фоне в окружении тропических пальм с красными плодами, под которыми прохаживаются павлины. По версии исследователя Н.П. Сычева, под видом Евфросинии (жены князя Бориса) изображена мать князя Всеволода — византийская принцесса из рода Комнинов.
Стены хоров, выстроенных для родственников и приближенных князя, тоже были покрыты изображениями деревьев и райских птиц, выполненными в нежно-розовых и фиолетовых тонах. На южной стене храма видны фигуры двух всадников: по предположениям некоторых ученых, это скачущие волхвы; другие исследователи считают; что это князья-страстотерпцы Борис и Глеб.
Святые князья-мученики Борис и Глеб
В селе Кидекша стоят крепкие, добротные дома; выстроенные из потемневших бревен, они кажутся изначальными, как сама земля. А рядом с церковью вы чувствуете, что стоите у истоков наидревнейшей истории. Строгий белокаменный храм, поднявшийся на возвышенном берегу Нерли, смотрит отсюда на луга и леса, на синь вдали — все это когда-то видели блаженные князья-страстотерпцы Борис и Глеб. О житиях их рассказали нам два инока Киево-Печерской лавры. Один из них — Иаков, составивший похвалу княгине Ольге и их равноапостольному отцу князю Владимиру; второй — преподобный Нестор-летописец, который повесть о страданиях Бориса и Глеба начинает молитвой к Господу Вседержителю.
У святого равноапостольного князя Владимира, просветившего земли русские светом веры Христовой, было двенадцать сыновей, пятеро из которых умерли еще в детстве. Остальным своим детям князь Владимир отдал в управление города и целые области, но после смерти отца они завели между собой кровавые раздоры.
Главным виновников междоусобиц был туровский князь Святополк — завистливый, злобный, мстительный и свирепый. Братья сторонились, и он отвечал им тем же. Особенно ненавидел он своих младших братьев Бориса и Глеба, которые родились уже после крещения князем Владимиром Русской земли. Были они кроткие, отличались редким благочестием, преданностью и послушанием старшим, и все их любили. С детских лет Борис любил читать божественные книги, особенно жития мучеников, словно предчувствуя собственную участь. Внимая чтению брата, Глеб усердно молился вместе с ним и постоянно у него учился. И хоть был он еще в детском возрасте, но разум его уже созрел, и по примеру отца своего он помогал сиротам и бедным вдовам.
Всех сыновей своих отпустил князь Владимир в данные им уделы, а последних оставил при себе, хотя и им дал в управление отдаленные от Киева города: Борису — Ростов, а Глебу, который был еще ребенком, — Муром. Сына Бориса, хоть тот и возмужал, отец почти постоянно держал при себе, и по всему было видно, что ему он хотел передать великокняжеский стол.
Незадолго до смерти князь Владимир послал Бориса с дружиной против печенегов, которые появились в русских владениях. Горестной была их разлука: юный князь пал к ногам отца, обливая слезами лицо и руки родителя, а потом бросился в его объятия. Плакал и старый князь, предчувствуя вещим сердцем своим, что не увидит он больше сына своего. И действительно, отправился Борис в степи, и в его отсутствие святой равноапостольный князь Владимир скончался.
Услышав об этом, Святополк прискакал из Турова в Киев, занял отцовский стол и объявил себя великим князем, решив погубить любимых сыновей князя Владимира. Юный Глеб, выйдя из храма, где он молился перед образом Спасителя, спустился к Днепру и в приготовленной для него ладье отплыл в Муромские земли от козней брата своего. А тот, чтобы утвердиться на великом княжении, стал привлекать на свою сторону знатных киевлян, даря им богатые подарки. Те принимали подарки, но в душе были против Святополка, да и не знали, встанет ли на его сторону дружина, бывшая в то время в походе против печенегов.
Ночью Святополк прискакал в бывший свой удел Вышгород, собрал дружину свою и, заручившись ее преданностью, повелел умертвить брата Бориса при первом удобном случае. До того уже доходили вести от верных киевлян о кознях Святополка, но он не хотел им верить. А потом ему сообщили, что брат Глеб уже бежал из Киева; дружина начала уговаривать его поскорее идти в Киев и прогнать Святополка. Однако кроткий и благочестивый князь Борис не соглашался, говоря при этом: «Не подниму руку на старшего моего брата! Старший брат должен быть мне вместо отца». И тогда недовольные этим дружинники ушли от него, и князь Борис остался лишь с небольшим числом своих верных приближенных.
Сначала Святополк хотел мирно поступить с братом и повелел сказать ему, что хочет жить с ним в любви и мире, хочет увеличить удел, данный тому отцом. Когда же он узнал, что киевская дружина оставила Бориса, решился погубить брата и послал к нему убийц. В ночь на 24 июля 1015 года злодеи пришли на реку Альту и подошли к шатру князя Бориса, который в то время стоял на утренней молитве. Княжеские отроки (младшие дружинники), заметив их, догадались в чем дело и сообщили князю. Но тот продолжал молиться, а окончив молитву, пошел спать. Однако не успел он даже задремать, как послышался шум. Убийцы бросились на княжеский шатер, начали тыкать в него свои копья и пронзили ими князя Бориса и любимого княжеского отрока Георгия (родом венгра), который пытался защитить своего господина собственным телом. Заговорщики ушли из шатра, думая, что князь уже мертв. Но у Бориса было еще достаточно сил: вышел он из шатра, чтобы вознести пламенную молитву Богу, чтобы сподобил Он его, недостойного, стать общником страданий Сына Своего. Однако не умилились молитвой князя жестокосердные убийцы, и один из них ударил его мечом в сердце. Упал на землю князь Борис, но и тогда он еще оставался жив. Вокруг него гибли преданные дружинники, а отроку Георгию враги отрубили голову, чтобы поскорее снять с его шеи большую золотую гривну, которую князь дал ему в награду как знак отличия.
Совершив это злодеяние, убийцы завернули еще дышащего князя Бориса в шатерное полотно, положили его на воз и помчались в Вышгород. Узнав, что брат еще дышит, Святополк послал двоих варягов, чтобы те довершили дело. И один из них недрогнувшей рукой прямо в сердце пронзил князя Бориса, которому шел тогда 28-й год.
После этого Святополк решился погубить и князя Глеба, который в то время княжил в Муроме и (по некоторым историческим сведениям) еще не знал о смерти отца. И послал ему Святополк коварную весть: «Приди вскоре, отец зовет тебя, ибо тяжело болен». Опечаленный этим известием Глеб поскакал с малой дружиной на Волгу, но по дороге конь его споткнулся, и князь сломал ногу. С трудом добрался он до Смоленска, чтобы оттуда по Днепру спуститься к Киеву, но неподалеку от города его догнал другой гонец — с известием из Новгорода от брата Ярослава: «Не ходи в Киев, ибо отец наш скончался, а брат наш Борис убиен от Святополка».
Долго и горько плакал юный Глеб от этого страшного известия: «Если б я только видел его ангольское лицо, с ним бы и умер. Брат, молись обо мне Богу! Лучше бы и я принял такую же смерть вместе с тобою. Зачем мне оставаться одному без тебя в здешнем лживом свете!». А в это время уже подоспели посланные Святополком убийцы. Увидев издали их ладью, Глеб поплыл навстречу им, не подозревая никакой злобы с их стороны. Напрасно преданные дружинники предупреждали его, но не хотел Глеб, подобно князю Борису, ссориться со своим братом Святополком.
