А я? Склонилась над кроваткой, где спокойно, здоровым сном продолжал спать сын. Но на столике горела свеча и еще тлела спичка, значит, все произошло за несколько мгновений. Нет, я не спала, и это был не сон! Потушив свечу, я снова легла, стараясь унять сердцебиение.
Почему художники всегда рисуют ведьм в одинаковом облике? -- с висящим носом, горбатой спиной и помелом. Если это только порождения фантазии, идущей из подсознания, почему у всех в подсознании одна и та же картина? Я понимаю, что необразованные крестьяне, ничего не зная о силовых токах, думали, что ведьма держится за метлу и улетает на ней. Ведьма, которую видела я, держалась за проволоку, и когда она вылетела из окна, я вполне могла представить, что она сидит на метле. Я подумала, что эта странная проволока и веревка -- поток силы, может быть, даже -- поток воли. Но откуда он и от кого? И если его можно видеть как физическую форму, может быть, и сама ведьма -- просто форма, созданная силами излучения из какого-либо источника? А что представляем тогда мы, люди? Откуда происходят человеческие формы? Тоже видимые формы, созданные разными силовыми потоками, то есть просто проекции? Я знаю, что мой ребенок (физическая форма его) спокойно спал во время моей борьбы с привидением, и я убеждена, что вся борьба шла только между силами, а не между "телами", но разве это делает борьбу менее реальной? Почему привидение менее реально, чем материальная форма ребенка в кровати? А что такое вообще материальная форма? Только результирующая внешняя оболочка сил, построивших материальное тело. Значит, сила -- причина, а материальное тело -- только следствие. Что же более важно и более реально?
Через несколько дней, в очень жаркую ночь, я оставила открытым не только окно, но и вход в холл, так что могла видеть с кровати и лестницу, ведущую в верхние комнаты. Думая о повседневных вещах, я вдруг заметила две странные фигуры, пытающиеся проскользнуть от входной двери мимо меня и пересечь холл. Это были человеческие формы, абсолютно черные, как тени. Они не были трехмерными и мне казалось, что я вижу их только потому, что они поглощали весь имеющийся свет, другими словами, я видела не их самих, а отверстия (дыры), которые они делали в лучах света. Выражаясь научно, они вызывали полную интерференцию световых лучей: там, где были они, световых лучей не было, то есть свет исчезал. Я поняла, почему фермеры употребляют слово "тень", говоря о привидениях, -- это были действительно только тени из-за полного отсутствия света. Я никогда не думала, что может быть такая полная темнота. Потом мне пришло в голову, что астрономы знают о таких "черных дырах" в небе, одна из них из-за своей необычайной формы известна под именем "лошадиной головы". Что-то "проглатывает", уничтожает свет, идущий из Вселенной, и мы видим только огромную тень. Такими и были эти две фигуры.
На плечах они несли шест, с которого свешивалось что-то ужасное, похожее на спрута -- оно висело, как бесформенная масса сырого теста, все время расширяющегося и сжимающегося. Это была отвратительная, зеленовато-гнойная гниющая масса, в которой (как-то я это знала) таились болезни, несчастья, катастрофы и смерть. Это чудовище было концентрированным "злом". Оно повернулось и вытянулось на шесте, и я поняла, что оно выискивает новые возможные жертвы. Тени двигались по комнате к моей сестре. В ужасе я закричала со своей кровати: "Грета! Грета!" Тут же тени исчезли, а демон на шесте съежился, превратившись в зеленоватый фосфоресцирующий шар размером с футбольный мяч, и покатился, скользя и прыгая, по лестнице вверх. С дьявольским хохотом он насмешливо провизжал мне (я услышала его не физическими ушами): "Так ты думаешь, что ты можешь поймать меня?! Ха-ха-ха"! И он выпрыгнул в открытое окно и исчез в темноте.
Я вскочила и выбежала в холл, но все было тихо. Почти тут же открылась дверь наверху, вышел брат и спросил: "Что там внизу? Я проснулся, как в кошмаре, чувствуя, что в доме какая-то страшная опасность". Вышли из своих комнат сестры и слуги, спрашивая, почему я кричала. Мы обыскали весь дом, но ничего не нашли, и дверь была заперта.
Через несколько дней мой сын пожаловался на боль в животе. Это был аппендицит, и осенью мальчика благополучно прооперировали. Когда он был в больнице, заболела моя маленькая племянница. У нее было какое-то странное и стойкое заболевание горла, и однажды я увидела на шее у нее сыпь. Но когда сын вернулся из больницы домой, она была уже здорова, и дети играли вместе. Мне не нравилось, как выглядел сын: с каждым днем он становился все слабее и бледнее, а через неделю поднялась температура и ему стало совсем плохо. Все тело покрылось такой же сыпью, как было у племянницы: врач определил скарлатину. Нам обоим сделали прививку, которая подействовала на меня очень плохо.
Шесть недель я просидела у постели сына, и мы с врачом отчаянно боролись за его жизнь. Я вырвала мальчика из рук ведьмы, аппендицит тоже уже был вырезан, но борьба с зеленоватым фосфоресцирующим чудовищем продолжалась. Сыну становилось все хуже, образовалась опухоль в горле, которая увеличивалась с каждым днем.
Сидя у его постели, я думала, что я плохая мать, потому что стараюсь изо всех сил для себя. Не из любви к сыну, а из любви к себе я жажду спасти его. Я так привязана к нему, что хочу спасти его для себя, хочу, чтобы он остался со мной. Я знала, что у каждого человека из солнечного сплетения излучается невидимая сила, что она может быть огромной, если человек жаждет чего-то всем сердцем, и я старалась сконцентрировать все свои мысли на том, чтобы передать сыну свою силу. Но я не могла молить Бога о спасении моего ребенка, я не должна молить высшую силу, Создателя о частных, личных вещах, ибо Он знает, что кому хорошо и почему. Поэтому, дрожа от страха за жизнь ребенка, я постоянно молилась: "Да будет воля Твоя... Да будет воля Твоя..."
Однажды, держа сына на руках, я слегка изменила положение, он цепко ухватился за меня и воскликнул: "Оставайся здесь, держи меня крепко. Тогда я прощу тебе все". Я не могла понять, что он хотел сказать, а доктор назвал эти слова бредом. И только много позднее я поняла, о каком прощении говорил тогда мой сын.
Как-то после нескольких бессонных ночей я открыла Библию, как во сне, ни о чем не думая, и прочла следующее: "Не бойся, Твои враги посылают в тебя невидимые стрелы, лишь пока допускает Бог. Но когда пройдет их время, ты освободишься от всего злого". Я тут же позвонила своей матери и сказала, что Бог дал мне знак, что ребенок поправиться.
Вернувшись к постели сына, я увидела, что огромный, как мяч, нарыв, прорвался, и зеленоватая масса гноя вытекает изо рта. Зеленый мяч... это был тот же самый цвет. Время зла на великих космических часах истекло. Мое желание и желание Бога на этот раз совпали... Он вернул мне сына!
Но прививка сильно повредила моему здоровью, я видела все неясно, как сквозь толщу воды, начались головокружения и сердечные приступы. Это длилось месяцы. Лето, как всегда, я провела на нашей семейной вилле у озера. Часами я лежала на террасе и, пытаясь успокоить нервы, тысячи раз медленно повторяла: "спокойно, спокойно..." Постепенно мне стало лучше и я смогла даже спать по ночам.
Однажды сын спросил меня: "Мама, может ли быть, что я уже жил раньше?" Я удивилась его вопросу, а он сказал: "Я видел в саду черного жука. Он притворился мертвым, а потом убежал. И тогда я вдруг понял, что это только кажется другим людям; что я, умирая, встаю и снова иду, как жук, и снова живой. И еще, каждый день, как я просыпаюсь, мне кажется, что я должен идти охотиться и добывать пищу себе и детям. Но когда я открываю глаза, я понимаю, что я маленький мальчик и твой сын. Но мама, моя жена и дети и все люди вокруг -совсем другие: они черные и голые". Скрывая удивление, я спросила: "А где ты жил?" Тогда он уверенно нарисовал круглую хижину с отверстием в крыше для дыма, а рядом голую женщину с длинными висящими грудями, а чуть поодаль -- воду и пальмы. Он сказал, что там была большая река, в которой жили какие-то чудовища. Еще он вспомнил, что там люди сами делали для себя хижины и лодки. "Даже теперь, когда я купаюсь, -- добавил он, -- я боюсь, что кто-то под водой откусит мне ноги. А помнишь, как вы все удивились, когда я в прошлом году сразу начал грести одним веслом? Я тогда вспомнил, что я умел это делать на своем каноэ".
Мой сын никогда не был в кино и не читал книг об Африке. Я спросила его, что он помнит последним из той его жизни. "Я охотился и встретил тигра. Я метнул в него копье, но он прыгнул на меня. Что было потом, я не знаю".
Через несколько лет, когда сыну было 13, он как-то забрался на вершину высокого дерева, испугав нашего соседа. Когда я попросила его спуститься, он очень ловко соскользнул вниз и сказал, что сделал там гнездо, где можно есть вареные зерна и любоваться открывающимся видом. На мои укоры и опасения он ответил: "А где ты была, когда я жил в джунглях и лазил на гораздо более высокие деревья, чтобы следить за животными?"
