Став предводителем людей из Корбэя, король, избегая огласки, поспешил туда с горстью домашних рыцарей. Было уже поздно, и люди в замке уже болтали около своих костров, когда передовой отряд во главе с сенешалем Ансельмом Гарландом, очень храбрым рыцарем, и примерно сорока воинами, появился у ворот, по поводу которых было условлено, и сделал отчаянную попытку овладеть ими. Но гарнизон, удивленный ржанием лошадей и излишним шумом, производимым рыцарями, поспешил дать ему отпор. Поскольку вход был заперт воротами, находящимися во вражеских руках, то те, кто проникли вовнутрь, не могли ни продвинуться вперед, ни вернуться назад, и защитники, ободренные силой своей позиции, могли очень легко перебить тех, кто оказался перед воротами. Нападающие, подавленные и темнотой и своим неудачным положением, не могли долго выдерживать удары и вернулись к внешним воротам. Но отважнейший Ансельм, пожертвовав собой, прикрывая отступление, не смог одолеть врага в воротах, был взят в плен и оказался в замковой башне не как победитель, а как пленник — вместе с графом Корбэя. Их положение было одинаково, но их страхи — разными, один страшился смерти, а другой только лишения наследства, и будто о них было сказано: «Карфаген и Марий утешали друг друга по поводу своих судеб» (Лукиан, Фарсалия, II, 91–92).
Когда крики беглецов достигли ушей спешащего короля, то он, сердясь, на то, что его задержали и остановили трудности темной ночи, вскочил на весьма быстрого коня и поспешил на помощь к своим людям, храбро атакующим ворота. Но он нашел ворота запертыми и, встреченный градом стрел, камней и копий, отступил. Пораженные несчастьем братья и родственники сенешаля припали к его ногам крича: «Имей жалость, славный и храбрый король! Этот дурной отлученный человек Гуго де Креси, пресыщенный человеческой кровью, может наложить руки на нашего брата. Если он приедет сюда или доставит его к себе, то вцепиться в его горло не думая о каре, которая будет ждать его за эту смерть, поскольку нет более свирепого человека, чем этот свирепейший из людей.».
Побуждаемый их страхами, король сразу окружил замок, перегородив идущие к воротам дороги, поставил вокруг 4 или 5 застав и применил как ресурсы королевства, так и свои собственные для захвата и замка и пленников. Гуго, который вначале был обрадован захватом Ансельма, теперь был напуган возможностью потери и его и замка. Тревожась, он пытался любыми средствами пробраться в замок, то верхом, то пешим, то под видом жонглера, то под видам проститутки.
Поскольку он уделяя все свое внимание только этому, то однажды был узнан около замка. Он вскочил в седло, но будучи не в силах отбить смертельное опасное нападение, стал искать спасение в бегстве. Внезапно, находившийся среди прочих преследователей брат плененного сенешаля, Вильгельм, рыцарь великой доблести, благодаря быстроте своего коня и своему собственному рвению, вырвался вперед, и пытаясь отрезать ему дорогу, помчался на перехват. Гуго, узнал его по быстроте и по тому как часто он потрясал копьем в его сторону, но не желая останавливаться из-за других преследователей, продолжал бегство. Он имел весьма большой навык, поскольку, когда только мог, искал возможностей сразиться в единоборстве. Он проявлял большую смелость и при завоевании призов в поединках, и в смертельных схватках. Поскольку ему не удавалось обогнуть все деревни на своем пути и убежать от приближающейся погони, он прибег к уловке — он сам прикинулся Вильгельмом Гарландом. Он крикнул остальным, что сам будет преследовать Гуго и предложил им, именем короля, прекратить преследование. Этими и прочими уловками, благодаря своему бойкому языку и храброму сердцу, он преуспел в бегстве, и так один человек надсмеялся над многими.
Ни эта, ни другие случайности, не заставили короля отказаться от начатой осады. Он сжимал кольцо блокады, беспокоил гарнизон, и продолжал свои атаки до тех пор, пока не заставил осажденных сдаться, что случилось после одного тайного нападения, предпринятого его рыцарями, при содействии некоторых изменников из гарнизона. В суматохе, рыцари бежавшие в укрытие думали только о том, как бы спасти свои жизни, а не о том, чтобы избежать пленения — запертые там, они не могли ни защитить себя, ни выйти оттуда. Наконец, после того как несколько человек было убито, а остальные ранены, они сдались сами и сдали замок на волю короля и признали его своим сеньором. И так, «И исполняя долг и будучи свирепым в одно и тоже время» (Овидий, Метаморфозы, III, 5) он вернул себе сенешаля, братьям — брата, а людям Корбэя — их графа, выказав себя и благоразумным и милосердным. Из рыцарей, находившихся в замке, часть он разжаловал, лишив всего имущества, часть осудил на длительное заточение, намереваясь этой мерой предостеречь от подобного других. И так, этой великой победой, одержанной благодаря Божьей помощи вопреки ожиданиям его соперников, он увеличил достоинство короны.
О встрече короля Людовика с королем англичан Генрихом в Нофле (Neaufles).
В это время Генрих, король англичан, счастливо прибыл в Нормандию. Он был весьма храбрым человеком, превосходным на войне и в мирной жизни, и его высокая репутация была известна почти во всем мире. Чудесный, хотя и несколько грубоватый, пророк, провидец и возвеститель вечных судеб Англии, Мерлин, во всеуслышанье, с изяществом и правдивостью превозносил достоинства Генриха. Но свои похвалы он внезапно прервал, как это свойственно пророкам, словами: «Затем явится лев правосудия, и когда он зарычит, то задрожат галльские башни и островные драконы. В эти дни золото будут добывать из лилий и из крапивы, а серебро потечет из под копыт мычащих животных. Люди с постриженными волосами будут рядится в разные одежды, и их внешний вид будет знаком их внутренней сущности. Ноги лающих будут обрублены, дикие звери обретут мир, а человечество — подвергнуто мукам. Ценность монеты изменится, и половина станет целым. Исчезнет хищность коршунов, и затупятся зубы волков. Детеныши льва превратятся в морских рыб, а орел совьет свое гнездо на горе Аравии (Snowdon)» (Гальфрид Монмутский, История бриттов, 113).
Все сказанное этим великим и древним пророком столь точно приложимо к храброму королю, и как к нему самому, так и к правительству его королевства, что ни одна йота или слово не кажется неуместным. То, что сказано в конце о детенышах льва, очевидно относится к его сыну и его дочери, которые потерпели кораблекрушение и стали добычей морских рыб, и их физическое превращение доказывает правдивость пророчества.
Так, король Генрих, благодаря счастливой судьбе, ставший наследником своего брата Вильгельма, по совету опытных и надежных людей, обустроил королевство Англию по законам ее древних королей, а также, для завоевания популярности, клятвенно подтвердил старые обычаи королевства. Затем он отплыл в герцогство Нормандию и, опираясь на помощь французского короля, привел страну в порядок, пересмотрел законы и силой водворил мир, угрожая ворам вырыванием глаз или повешением. Эти и подобные угрозы, быстро приводимые в исполнение, произвели глубокое впечатление (ведь «на обещания может быть щедрым каждый» (Овидий, Искусство любви, I, 444)), и «при нем на земле воцарилась тишина» (Маккавеев, I, 1,3). Нормандцы — это свирепые потомки данов, они лишены желания жить в мире и неохотно его придерживаются. И это только подтверждает грубую правоту слов пророка: «Исчезнет хищность коршунов, и затупятся зубы волков». Ни знатные, ни простые люди не отваживались мародерствовать или воровать. Именно это имел в виду Мерлин сказав: «При рыке льва правосудия задрожат галльские башни и островные драконы». Именно так и случилось, поскольку Генрих приказал либо срыть почти все башни и укрепленные места Нормандии (которая есть часть Галлии), либо разместил в них своих людей, которых он сам и оплачивал, или же, если они уже были разрушены, приводил к покорности своей воле. «Дрожащие островные драконы» — это английские бароны, которые не отваживались даже ворчать в продолжении всего его царствования.
«В эти дни золото будут извлекать из лилий» — это значит, что его стали извлекать у доброго духовенства; «и из крапивы» — то есть и у скупых мирян. И он извлекал его столько, что все должны были служить ему, а он мог оплатить эту службу. Поскольку лучше, когда один человек получает что-то от всех людей, но зато и защищает их всех, чем когда, все гибнут из-за того, что один человек не имеет ничего. «Серебро потечет из под копыт мычащих животных» — это значит, что раз он обеспечил безопасность для крестьян, то у них наполнились житницы, а полные житницы означают изобилие серебра и полную казну.
При случае, он вывел их замка Жизор Пагана Жизорского, причем скорее лестью, чем угрозами. Этот чрезвычайно хорошо укрепленный замок очень удачно расположен на границе Франции и Нормандии и стоит на богатой рыбой реке, называемой Эпта (Epte). По старому договору и в соответствии с измерениями, выполненными с помощью мерной веревки, он отделяет земли французов от земель данов. Замок предоставляет нормандцам удобный опорный пункт для их набегов на Францию, и в то же время, сдерживает французов. Если бы представился бы какой-либо шанс заполучить его, то король Франции, естественно, использовал бы его с не меньшей готовностью, чем король Англии, и из-за его такого удачного местоположения и из-за предоставляемого им укрытия. Поэтому, захват Генрихом этого замка вдруг разжег ненависть между двумя королями. Король Франции попросил Генриха либо отдать замок, либо снести его, но эти требования были отклонены. И тогда, обвинив его в нарушении договора, он назначил день и место для переговоров по этому вопросу.
