Из сказанного само собой ясно, что пастырь-проповедник не может принимать участия в партийной борьбе; он должен быть вне и выше партий, так как ни одна партия не может быть правой во всех отношениях[1076]. Кроме того, необходимо иметь в виду, что деятельное участие в партийной борьбе неминуемо приводит к принятию в руководство чуждого Православию принципа «цель оправдывает средства». Многим кажется, что священнику наиболее прилична роль охранителя установившегося порядка государственной и общественной жизни; но если бы священник стал отстаивать существующий строй безусловно, во всех отношениях признавая его наилучшим, несмотря на те недостатки, которых он по чистой совести отрицать не может, то он заявил бы себя сторонником консервативной партии и, следовательно, избрал бы себе положение не выше партийности: принципиально консервативным пастырь не должен быть ни в каком случае[1077].
«Идея примирения христианства с современностью — одна из заманчивых идей, способная увлекать пылкие умы, следящие за течением событий времени»[1078], — пишет профессор Певницкий. Но пастырь должен остерегаться делать уступки господствующим направлениям века[1079]. Есть предел уступкам духу времени со стороны проповедника. «Задача проповедника — не принижать высоких требований Божественного закона до уровня понизившейся жизни»[1080]. Пастырь-проповедник, обсуждая сущность предъявляемых к нему требований, должен в точности определить, какие уступки он может сделать и какие делать не имеет права[1081]. Он обязан, например, решительно восстать против материалистического и утилитарного направления своего века, как противных духу евангельского учения; в случае необходимости он должен безбоязненно противопоставить гласу народа глас Божий[1082].
Никогда не упуская из вида единственной высокой цели церковного учительства, проповедник и в настоящее время должен указывать верующим путь спасения при наличии существующих внешних условий, не игнорируя назревших потребностей общественной жизни, но и не потворствуя во всем духу времени[1083], не забывая наставления апостола: не сообразуйтесь с веком сим (Рим. 12:2). Далеко не все, чего требуют от пастыря-проповедника, подлежит удовлетворению; даже более: если бы он задался целью удовлетворить всем требованиям, какие к нему предъявляются, и ему это удалось бы, и все стали бы о нем говорить хорошо (Лк. 6:26), он сделал бы, в сущности, слишком мало. «Самые грустные моменты в жизни проповедника, — по справедливому замечанию Брукса, — те, когда он, сходя с кафедры, чувствует, что дал своим слушателям не то, что имел лучшего, а только то, чего они от него требовали. Их он удовлетворил, но самим собой он очень недоволен»[1084].
Свт. Василий Великий. Творения
Святитель Василий Великий, Архиепископ Кесарии Каппадокийской. Творения: В 2 т. М.: Сибирская Благозвонница, 2008–2009. (Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей в русском переводе; т. 3, 4).
ПСТСО
Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей в русском переводе. М.: Сибирская Благозвонница, 2007-.Т. 1–4.
PG
Patrologiae cursus completus / Accurante J.-P. Migne. Series graeca. Paris, 1857–1866.
Священномученик Иларион (Троицкий). Творения. Т. 2. М., 2004. С. 154.
Печатается по: Архимандрит Порфирий (Попов). Жизнь святого Григория Богослова. М., 1864. Ссылки на страницы творений свт. Григория Богослова приводятся по изданию: Святитель Григорий Богослов, Архиепископ Константинопольский. Творения: В 2 т. М.: Сибирская Благозвонница, 2007. (Полное собрание творений святых отцов Церкви и церковных писателей в русском переводе; т. 1, 2). (Далее в сборнике — Свт. Григорий Богослов. Творения). — Ред.
См.: Надгробное слово отцу Григория (Свт. Григорий Богослов. Слово 18 // Свт. Григорий Богослов. Творения. Т. 1. С. 223–245. — Ред.). Вот более подробные сведения, какие передает Григорий о своих родителях то в надгробных словах им, то в стихотворениях своих. «Отец мой был прекрасный, весьма добрый старец, простой нравом, истинный патриарх, второй Авраам; он был отраслью корня, который составился из двух противоположностей — из языческого заблуждения и подзаконного мудрования, то есть принадлежал к секте ипсистариев, которые, почитая единого Вседержителя, отвергая плоды и жертвы, поклонялись огню и светильникам и, уважая субботу и до мелочи соблюдая постановления о животных, не принимали обрезания» (см.: Свт. Григорий Богослов. Слово 18 // Творения. Т. 1. С. 225; Он же. Стихотворение, в котором святой Григорий пересказывает жизнь свою // Там же. Т. 2. С. 197). Впрочем, и до обращения в христианство отец Григория известен был многими добрыми душевными качествами. В язычестве он столько отличался целомудрием, что был вместе и весьма любезным, и самым скромным, а при этом показывал и добровольную покорность жене; правдивость его была так велика, что, проходя первые должности в государстве, не приумножил своего имения ни одной драхмой, хотя другие, как известно, пухли от гнусных поборов (см.: Свт. Григорий Богослов. Слово 18 // Там же. Т. 1. С. 225). Мать Григория Нонна, происходя от благочестивых родителей, сначала превосходила своего супруга благочестием и по телу только была женщина, а по нравам превышала мужчин (см.: Там же. Т. 1. С. 225; Т. 2. С. 197). «Думаю, — говорит Григорий Богослов, — что если бы кто, ища для себя совершеннейшего супружества, обошел все концы земли и весь род человеческий, то не нашел бы лучшего и согласнейшего. В нем так соединились все превосходные мужские и женские качества», что брак по всей справедливости можно было назвать «союзом добродетели» (Там же. Т. 1. С. 225). Одни из жен обыкновенно отличаются бережливостью, а другие благочестием, но мать Григория превосходила всех тем и другим и в каждом достигла верха совершенства. Попечительностью и неусыпностью она так умножила все в доме, как бы вовсе не знала благочестия. Но и столько была усердна к Богу и ко всему Божественному, что как бы не занималась домашними делами. Умея приобретать нужные стяжания, она умела и благотворить, и в ней так было непомерно желание раздавать милостыню (а раздача сия лежала на ее руках), что если бы позволили ей черпать из Атлантического или другого обширнейшего моря, и того бы ей недостало. Все имущество, какое было в ее доме, она почитала скудным для дел благотворения и неоднократно говаривала, что, если бы можно было, в пользу нищих отдала бы себя и детей. Кроме сего, она более всех в то время оказывала уважение руке и лицу священников. В ней нельзя не признать важным и того, что «никогда не обращала хребта к досточтимой трапезе, не плевала на пол в Божием храме; встретясь с язычницей, никогда не слагала руки с рукой, не прикасалась устами к устам, хотя бы встретившаяся отличалась скромностью и была из самых близких; со вкушавшими нечистой трапезы не только добровольно, но и по принуждению не разделяла соли» (Свт. Григорий Богослов. Слово 18 // Там же. Т. 1. С. 227). Еще удивительнее то, что она хотя сильно поражалась горестями, даже чужими, однако же никогда не предавалась плотскому плачу до того, чтобы скорбный глас исторгся прежде благодарения или чтобы при наступлении светлого праздника оставалась на ней печальная одежда. Иноверие супруга так было тяжко для ее сердца, что она день и ночь припадала к Богу, в посте и со многими слезами просила у Него даровать спасение мужу ее. Кроме молитвы и собственной ревности о благочестии, для обращения его на путь истины она употребляла и другие доступные средства: упреки и увещания, услуги и отлучение; при всем этом понимала, что ей надобно, как воде, пробивать камень, непрестанно падая на него по капле, и от времени ожидать успеха; наконец одно сновидение мужа представило ей прекрасный случай к его обращению в христианство. «Отцу моему представилось, — говорит Григорий, — будто бы поет он следующий стих Давида: возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем» (Там же. С. 228). Мать объяснила сновидение в самую добрую сторону, и он вскоре согласился принять крещение. Во время крещения, когда выходил из воды, осиял Григория необыкновенный свет, виденный и многими из присутствовавших, особенно же теми, кто крестил и миропомазывал его. Чрез несколько времени Григорий был посвящен в пресвитера, а вскоре и в епископа. Несмотря на то что его пасомые были подобны пажити, заросшей лесом и одичавшей, он без труда умягчил их нравы как благоразумными пастырскими наставлениями, так и тем, что себя самого предлагал в образец всякого превосходного дела. Желая внушить усердие к богослужению, он пожертвовал часть денег на построение такого храма (см.: Там же. С. 243), лучше которого и нельзя было желать назианзянам. После посвящения в епископа в сострадательности и щедрости к нищим Григорий нисколько не уступал супруге, а в то же время отличался и глубоким смирением, но смирение выражал не согбением выи, не понижением голоса, не наклонением вниз лица, не походкой, но признанием своего недостоинства пред Богом. В незлобии он мог равняться с архидиаконом Стефаном: у него не было промежутка времени между выговором и прощением, так что скоростью помилования почти всегда закрывалось огорчение, какое соединялось с его выговором (см.: Там же. С. 234). В числе угроз бывали колеса и бичи, являлись и исполнители наказания, бывала опасность пожатия ушей, удара в щеку, поражения в челюсть, но этим и прекращалась угроза. Роса долее удерживает солнечный луч, падающий на нее утром, чем в нем удерживался какой-либо остаток гнева. Да ему не нужно было и раздражаться, потому что он был страшен для оскорбителей и одним своим благочестием. Не произносил он ни одного слова молитвенного или клятвенного, за которым бы не последовали тотчас или долговременное благо, или временная скорбь. Многих из огорчивших его постигало в скором времени явное Божие наказание: иных бросали вверх волы, сдавленные ярмом, других повергали на землю и топтали кони, дотоле самые покорные и смирные, а некоторых постигала сильная горячка и мучили мечтания о собственных проступках. При частых болезненных припадках Григорий искал утешения и подкрепления только в молитве и в совершении литургии, и, что особенно удивляло всех знавших его тогда, этим средством в праздник Пасхи он излечился от такой болезни, которой окончания нисколько нельзя было ожидать в скором времени. В царствование Юлиана он так открыто и безбоязненно противодействовал коварным замыслам богоотступника, как это можно представить только в жарком ревнителе веры и благочестия (см.: Свт. Григорий Богослов. Слово 18 // Свт. Григорий Богослов. Творения. Т. 1. С. 239). Что касается до умственных его качеств, то хотя и поздно начал он учиться Слову Божию, но, занявшись им со всем усердием, в непродолжительном времени приобрел столько мудрости, что соделался учителем Православия (см.: Там же. С. 230), отцом и пастырем пастырей и даже какою-то мощью пастырей. Не перечисляя других достоинств своих родителей, св. Григорий в похвальном Слове им дозволил себе сделать такое обращение к слушателям: «Всем вам известны мои родители, видимы и слышимы их добродетели, вы подражаете и удивляетесь им, а незнающим, если есть таковые, рассказываете, избирая для сего один то, другой другое, да и невозможно было бы одному пересказать обо всем. Такое дело, сколько бы кто ни был неутомим и ревностен, требует не одного языка» (Свт. Григорий Богослов. Слово 7 // Там же. С. 137).
