По благословению митрополита Филиппа (1464 - 1473) и по воле великого князя Ивана Васильевича иеромонах Спасского монастыря в Ярославле Антоний написал житие смоленского и ярославского князя Феодора Ростиславича (? 1299). Поводом к составлению жития, без сомнения, послужило совершившееся тогда открытие мощей князя Феодора и двух его сынов - Константина и Давида. Это житие, помещенное в Макариевской Чети-Минее и с некоторыми сокращениями и изменениями в Степенной книге, содержит любопытные сведения, как наш князь смоленский служил еще в первый период монгольского ига при дворе монгольского хана, как женился на его дочери, принявшей крещение, как за разрешением этого брака посылали в Царьград к патриарху и пр. Не менее любопытен в житии рассказ об открытии мощей: в Ярославле оно совершено еще в 1463 г. одним местным духовенством, а епархиальному архиепископу Трифону дали знать о том в Ростов уже спустя немало времени. Трифон сначала не поверил чудесам новоявленного чудотворца и послал своего протоиерея освидетельствовать мощи. Посланный приступил к освидетельствованию также с полным неверием и дерзостию, но был поражен невидимою силою и повергся на землю, как бы мертвый. Сам архиепископ при вести об этом чуде впал в расслабление и, раскаиваясь в своем неверии, поспешил в Ярославль к мощам новоявленных угодников Божиих, пел пред ними молебны и получил исцеление. Житие написано уже после 1468 г., т.е. по смерти архиепископа Трифона, о которой упоминает, но прежде 1473 г., когда. скончался митрополит Филипп. Сочинитель воспользовался, между прочим, двумя краткими записками о князе Феодоре, прежде составленными: запискою о жизни и преставлении его и запискою об открытии мощей его, а в предисловии к житию переписал с небольшими переменами предисловие Пахомия Логофета к житию митрополита Алексия.
Новгородский архиепископ Иона скончался в 1470 г. (5 ноября). Чрез два года по смерти его кто-то из новгородцев написал "Воспоминание" о нем, или его житие. В начале этого сочинения неизвестный говорит: "Хорошо воспомянуть, хотя кратким Словом, и блаженного нашего пастыря Иону... он воссиял пред нашими очами, и все мы были свидетелями его добродетелей и благодеяний". А в конце жития замечает: "Вот уже второе лето исходит по успении святителя и никто до днесь не обонял смрада от гроба его, хотя вокруг гроба постоянно находятся молящиеся люди, а место мокро и сыро". Самое "Воспоминание" если и не чуждо двух-трех хронологических неточностей, как это нередко бывает в воспоминаниях даже современников о каких-либо событиях, зато сообщает довольно подробные и драгоценные сведения о пастырской деятельности святителя Ионы, о его поручениях Пахомию Логофету, отношениях к митрополиту Ионе и великим князьям Василию Васильевичу и Иоанну III. "Московские князья много любили его, - пишет автор, - и часто посылали к нему писания, и желанно получали от него ответы. Ибо он был разумен и благ в словах, а иногда говорил как бы пророчески... И не только московские великие князья, но и Тверские, и Литовские, и Смоленские, и Полоцкие, и Немецкие, и все окрестные страны во все лета его епископства имели твердую любовь к нему, а с Великим Новгородом имели великий мир, и страна наслаждалась глубокою тишиною, и не слышно было рати во все дни его. Поучением его граждане имели между собою любовь и никогда не воздвигали междоусобной брани; земля была плодоносна больше прежнего во всей Новгородской и Псковской области и обильна всеми овощами. Такое благословение, по молитвам его, Господь Бог даровал граду нашему, и многими благами все мы насладились, всем была радость и веселие, и не было вражды, ни мятежа, а были тихость, мир, любовь во все лета его епископства".
К концу XV столетия, и именно в 1495 г., составлено житие преподобного Дионисия Глушицкого - иноком Глушицкой обители Иринархом. Он свидетельствует, что принялся за этот труд по поручению соборных старцев и написал о преподобном "то, что слышал от блаженных Амфилохия, Макария и Михаила, живших при святом Дионисии" (1437), из которых два первые, один за другим, были и преемниками Дионисия на игуменстве. Но, кроме устных рассказов современников, автор несомненно пользовался и существовавшими в монастыре записями или заметками о разных событиях, к нему относящихся, а на записки Макария, ученика Дионисиева, даже двукратно ссылается. Все это придает достоинство труду Иринарха в историческом отношении. А чтобы составить некоторое понятие о литературных качествах этого жития, приведем из него для примера рассказ об удалении преподобного Дионисия из Покровского Глушицкого монастыря в пустыню и основании там нового монастыря - Сосновского. "Так как многие, - пишет Иринарх, - приходили к нему (Дионисию) и нарушали его безмолвие, то он скорбел и помышлял, как бы безмолствовать одному, что и сотворил. Он вышел из обители так, что никто не знал, кроме Ведающего тайные помышления сердца, и удалился в пустыню на полуденную страну от большой лавры. Пустыня та имела болота и дебри непроходимые... Он походил по многим местам в той пустыне и нашел место на реке Глушице, весьма красивое и возвышавшееся над другими. На месте том находилось большое дерево сосна, отчего и самое место называлось Сосновец. Преподобный возлюбил место это и начал на нем трудиться и подвизаться, непрестанно молясь Богу. Имел же преподобный обычай по временам возвращаться в монастырь. Там однажды увидели его братия и, пришедши к нему, умоляли его, чтобы он не отлучался от них и жил с ними. И он, как отец чадолюбивый, не презрел моления их, но сказал: "Братие, я хочу в той пустыне поставить церковь, если Бог изволит; там будет положено и тело мое". И начал созидать церковь во имя святого пророка. Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. И вскоре благодатию Божиею создал церковь и, приняв благословение от Ростовского епископа Дионисия, освятил алтарь и церковь. Создал там и кельи по чину, и некоторых из братий переселил туда на жительство, и завещал им принимать все потребное из большой лавры. Они же, приняв отеческий устав и заповеди, хранят их до сего дня по подобию монастыря". Следует, однако ж, присовокупить, что в предисловии к биографии Дионисия, которое автор заимствовал отчасти из послесловия Пахомия к житию преподобного Сергия, и в похвальном Слове преподобному Дионисию, которое поместил в конце этой биографии, слог сочинения не имеет простоты и ясности, а отличается витиеватостию и туманною напыщенностию.
Не останавливаясь на других немногих житиях и повествованиях, появившихся в последней половине XV в. и имеющих мало достоинства исторического и литературного, мы скажем еще несколько слов только о сочинении известного Паисия Ярославова "Сказание о Каменном монастыре". Здесь сообщаются известия не только о самом монастыре: о его начале, о бывшем в нем пожаре (3 сентября 1476 г.) и о создании в нем новой каменной церкви (1481), но и о замечательных его игуменах - Дионисии Цареградском и Кассияне, и о замечательных его постриженниках - Дионисии Глушицком, Александре Куштском и князе-иноке Иоасафе Каменском. Почти все эти известия очень кратки и отрывочны, но они послужили источниками для последующих биографов. В заглавии "Сказания" замечено о Паисии: "Той собра от многих, от старых книг после пожара Каменскаго монастыря". Но, по всей вероятности, автор пользовался и устными преданиями, сохранявшимися в обители. Потому не удивительно, если в "Сказание" его вкрались некоторые неточности и ошибки исторические. Достойно замечания, что в одном месте, говоря, как преподобный Дионисий Глушицкий приходил в Ростов к архиепископу Дионисию цареградцу "благословение прияти" и получил от него икону Богоматери и разную церковную утварь, Паисий выражается буквально теми словами, какими изложено это обстоятельство в житии преподобного Дионисия Глушицкого Иринархом - знак, что или один из названных писателей имел под руками сочинение другого, или, что еще вероятнее, у обоих находились одни и те же прежние записки. "Сказание" Паисия не могло быть составлено раньше 1482 г., потому что создание нового храма в обители, последнее событие, о котором оно упоминает, случилось в 1481 г.
В 1466 г. какой-то гость Василий посетил святые места Палестины и описал свое путешествие. Описание это весьма кратко и отзывается всею детскою простотою веры, как можно видеть и из следующего небольшого отрывка: "Мы видели то место, где распяли Христа, и гора расселась от страха Его, и изыде Кровь и вода до главы Адамовой. Оттуда сошли мы, где лежала Адамова голова, и поклонились там. И близ того места гроб Мелхиседеков. Среди церкви пуп земли, и туда пришел Христос с учениками Своими, и сказал: "Содеях спасение посреди земли". И в большой церкви вокруг Божия Гроба совершаются службы - греческая, иверская, сербская, фряжская, сирская, яковитская, мелфедская, куфинская, несторианская, и службы те не престают совершаться ежедневно и до сего дня". Другого сочинения в этом роде мы тогда у нас не встречаем.
