В сущности же, здесь мы сталкиваемся с известным феноменом религиозного сознания. Когда человек не чувствует в себе достаточно воли и готовности всецело предаться Творцу, он компенсирует собственное малодушие и увлеченность миром самим по себе, отделяя от Бога те области своего существования, в которые сам не желает Его допускать. Но «свято место пусто не бывает», и в те области бытия, из которых изгнан Бог, вторгаются духи, к помощи которых и прибегает двоеверец.
Такая христианизация делает христианство только элементом шаманистического комплекса, а христианский Бог пополняет «каталог духов» шаманиста, и мало утешения для миссионера, если в катологе этом Творец всяческих получает даже одно из первенствующих мест.
При встрече шаманизма с исламом возникают очень сходные двоеверные формы, но из-за меньшей догматической четкости ислама в сравнении с христианством и меньшей иституциональной организованности, шаманизму кое-где удается сосуществовать с верой пророка Мухаммеда подлинно «нераздельно и неслиянно». В законах XVIII века малайского княжества Перак сказано: «Муеззин – это хозяин в мечети, а паванг – хозяин в доме больного, на рисовых полях, рудниках. Он должен быть проницательным, обходительным, трудолюбивым, правдивым, не влюбляться в женщин. Если кто-нибудь заболел, паванг должен немедленно прийти на помощь. Паванг не может быть лживым, надменным, вспыльчивым, корыстолюбивым» [430].
А между тем паванг - это типичный шаман. Вот как описывает его врачебную помощь очевидец: «Я сам видел, как он подпрыгивал, падал на землю, катаясь из стороны в сторону, не меняя при этом положения рук. Он то бегал по определенному огражденному месту, то падал на землю, то садился: он кричал, рычал, читал заклинания и молитвы. Когда дух «дедушки» (так именуют духатигра в условном языке малайских колдунов. – А. З.)садился ему на руку, он начинал читать отрывки из Корана по-арабски или призывал Аллаха; когда им овладевали духи, он произносил заклинания, стонал, иногда делал неясные намеки, которые вызывали взрыв хохота в толпе» [431]. «Обряд лечения, проводимый бомором (особо сильные паванги, наученные своему искусству не людьми, но духами во сне. – А. З.)в современной малазийской деревне, почти ничем не отличается от вышеописанного» – комментирует это сообщение Елена Ревуненкова [432].
Подобным же образом ведут себя и среднеазиатские шаманы-целители баксы. Даже внешне, прической и одеждой, они резко отличаются от обычных мусульман. Баксы не скрывают, что искусство и сила их происходит от джинов (духов), и в то же время они хотят считаться правоверными и боятся прослыть капырами (немусульманами). Прошения баксы при камлании плавно переходят от молений Аллаху и Его Пророку к Чингис-хану, духам гор и рек, к покровителям рода и к предкам больного. Простые киргизы и казахи охотно пробегают к услугам баксы, но культурные исламисты чураются даже приближаться к таким «целителям». В. Радлов рассказывает, что он видел собственными глазами, как татарские купцы, увидев баксу, «с отвращением отворачивались и с ужасом отплевывались» [433].
Грань между демонистом и теистом достаточно определенно сознается и тем и другим. Они связывают себя с различными уровнями реальности и с несходными силами. Демонист еще может наивно полагать Бога теистических религий одним из многих духов своего привычного мира, но и тут среди людей немного искушенных, в среде шаманов, противопоставление «старой веры» новой обычно вполне сознательно даже при сохраняющемся «двоеверии». Что же касается последователей тех религий, которые учат соединению человека с его Творцом, то здесь двоеверие, уход в колдовство, в заговоры, обращение к шаманам и боморам всегда является безусловным признаком религиозной деградации, симптомом того, что человек, сознательно или подсознательно, то есть боясь признаться себе, не решается встать перед Всемогущим Богом, ощущая, что за такое высокое право от него требуется колоссальная жертва – жертва собственным эгоизмом, самостью. Не каждый, далеко не каждый и человек и народ готов к принесению такой жертвы. А коли человек не жертвует собой, то Бог покидает пространства его ума, оставляя его один на один с бесчисленными духами, в мире которых такому человеку приходится научаться теперь жить.
Прав был, видимо, С. М. Широкогоров, когда наименовал шаманизм «способом самозащиты и проявлением биологических функций рода» [434]. Сам себя поставив в положение «жизни вне Бога», человек смог приспособиться к новой ситуации и биологически выжил, создав шаманизм – способ взаимодействия обезбоженного человека с миром духов. Но цена такого выживания оказалась немалой – тягостное, нищее существование за окраиной цивилизованного мира, вечный страх от бесов и дурная бесконечность инобытия, в котором течет тот же Амур, высятся те же сопки, и предки с ужасающей монотонностью отправляются бросать невод и стрелять диких оленей.
Оставаясь в границах шаманства еще ни одна человеческая общность не смогла создать цивилизацию, государственность, преемственную письменную культуру. Только сознательное волевое обращение к забытому Творцу превращало выживание в напряженную и осмысленную жизнь, вело к великим достижениям в этом мире и успокаивало души надеждой на величайшую из возможных для человека целей, на восстановление единства твари со своим Создателем. История шаманизма подтверждает истину, высказанную две тысячи лет назад:
«Однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» [Лк. 10.20]. Словами этими подводится итог вековому спору демонизма с теизмом.
Текст камлания, записанного Анной Смоляк 8 января 1972 года в больнице села Троицкого. Камлает нанайская шаманка Пара Гейкер из сел. Даерга. Лечение больного.
Шаманка зовет своих духов-помощников.
Г. Г.: «Алха Мама, Дилу Мама, Богдано, Чонгида Мапа, быстро, ветром приходите!» [Богдано Мапа, Чонгида Мапа – шаманы 1920-1930-х годов из рода Онинка; ГГ., также урожденная Онинка, считает себя их наследницей. Алха Мама – когда-то дух-помощник Богдано, теперь служит ей. Мама – старуха, бабушка. Духа-помощника аями Дилу Мама она получила от Чонгида Мапа; мапа – старик. – А. С.].
Г. Г.: «Сэрумэ пиктэ, мэдур пиктэ, япоро пиктэ, симур пиктэ, помогайте мне яя – камлать, петь! Приходите ко мне, сядьте мне на горло, на грудь!» [пиктэ – ребенок, сэрумэ – голый, япоро – трехголовый змей, симур – фантастический змей, мэдур пиктэ эдэхэ – талисман этой шаманки в виде маленькой металлической антропоморфной фигурки. Таким образом, все перечисленные духи – дети; в ее представлении они, несмотря на названия, антропоморфны. Отметим, что обычно нанайцы говорят эдехэ, но Г. Г. – эдэхэ. – А. С.].
Г. Г:«Все вместе давайте искать панян – душу больного. Дабунгги, Сусу, Хунгун, Чойдака Мама, Дадка Мама, вставайте, приходите помогайте искать!» [Дадка Мама, Чойдака Мама – шаманки 1920- 1930-х годов, теперь их духи – духи-помощники Г. Г. Эти шаманки жили в местностях Сусу, Дабунги, на острове Хунгун. – А. С.].
Г. Г: «Ному ама, зову, приходи!»
Комментарий Г. Г.: «Когда я была сумасшедшей, то вместе с Наму ама (ама – отец, наму – море) ходила у моря. Среди девяти отцов он был самым младшим. Его всегда зову».
Г. Г.: «Девять вэю (солдат) зову!»
Комментарий Г. Г.: «Наму ама, живущий не в самом море, а под ним, в доркине, где находятся деревни водяных людей, всегда приводит с собой вэю».
Г. Г.: «С девяти сопок духов Айкагдян зову, быстро приходите!»
Комментарий Г. Г. «Дух Айкагдян мучил меня во время шаманской болезни, по сопкам таскал».
Г. Г.: «Я всех духов зову и учу: «Так работайте!». Мукэ эндур пиктэни, приходи!
Комментарий Г. Г.: «Дух мукэ эндур пиктэни - ребенок водяного бога в виде человека с лицом рыбы; я его видела во сне, от этого долго болела. Однажды во сне, во время болезни, вышло у меня много чего-то изо рта. Наму эдэни и Дадка Мама позвали трех начальников (»по виду – как русские»), и те разрешили открыть вместилище, внимательно посмотреть. Оказалось, что там были головы уток и еще что-то. Был там и мукэ эндур пиктэни. С тех пор он мой сынок, помощник. После я поправилась. Сделали фигурку эдехэ этого духа. Теперь во время кампаний вызываю себе в помощь и его и этих трех «начальников». У меня во время болезней во сне выходило изо рта много духов, даже совсем недавно. Выйдет дух – болезнь прекращается».
