101 В популярном смысле. Конечно, реально существует только индивид, а не «материя» (и она существует только как — пусть коллективно — индивид), так как в убийстве речь идет об уничтожении реального. Здесь проблема индивида: реально тар елка, а не материя, но «тарелочность» ничего не прибавляет к материи «тарелки»,
102 Здесь опять проблема: универсальное и индивид, понятие и вещь, и т. д. — Нельзя сказать, что убийство есть перевод чего‑либо из одного (реального) способа бытия в другое (идеальное); уничтожение данной тарелки безразлично как для понятия «тарелка вообще», так и для понятия «данная тарелка»» ибо даже понятие «эта существующая тарелка» не изменится от того, что эта тарелка фактически перестает существовать. Здесь проблема индивидуального понятия, отношения понятия к реальному времени и пространству и т. д. — Может быть, можно противопоставить так: с одной стороны индивидуальное = реальное = то, что (в принципе) может быть уничтожено, а с другой — общее = идеальное, вечное? Но ведь и мир (науки!) в целом не может быть уничтожен. Значит ли это, что мир науки (т. е. без человека) только абстракция? (Кстати: если мир конечен и все протоны сольются с электронами, а образовавшиеся волны взаимно уничтожат друг друга путем интерференции, что станет с энергией и импульсом? Возможно ли это с точки зрения современной физики??). — Может быть понятие данной вещи есть небытие этой вещи (понятие бытия = бытие минус бытие); только потому, что она конечна, есть ее понятие; она конечная, т. е. реально существует только потому, что есть ее понятие??
103 Добавлять «это», собственно говоря, не стоит, т[ак] к[ак] индивид всегда этот индивид, здесь — сейчас. Понятие «индивид вообще» — квадратный круг (не само понятие, конечно, а предмет понятия).
104 Строго говоря, эта потенция всегда актуальна. Ведь всякая вещь умирает, переставая быть «этой вещью в данную минуту», ибо «эта вещь в следующую минуту» уже не та же самая вещь. («Вещь в момент t» от «вещи в момент tl» может отличаться еще и качественно, но это в данной связи не играет роли; другая она не потому, что качественно отлична, а наоборот, она может быть качественно отлична только потому, что она другая). Здесь мы, правда, говорим не о умирании, а о становлении, но становление и есть умирание: становление возможно только во времени («Welt'a»; вернее — «Welt» есть «характер» становления = существования), эта идентичность различного, это вечное умирание старого и возникновение нового, которое идентично («то же самое») старому потому, что оно бытие небытия старого, это реализация понятия вещи. Об умирании мы гофрим, когда данное понятие перестает быть применимо к данной вещи; в отношении этого понятия вещь умирает, но она лишь становится (изменяется) по отношению к понятию, которое, несмотря на это, остается применимым. Ср., например, «превращение» гусеницы в бабочку, газа в жидкость и т. п.; гусеница умирает как гусеница, но живое существо (гусеница + бабочка) не умирает, а становится, (изменяется). В узком смысле мы говорим об умирании, когда живой индивид перестает быть живым индивидом. В <нрзб.> смысле смерть есть смерть человека. — Мы различаем смерть и убийство, как «естественный» и «неестественный» конец. Но это различие текуче и произвольно: каждый конец можно рассматривать и как смерть, и как убийство, и как самоубийство, в зависимости от того, как понимать взаимодействие, ведущее к уничтожению. Смысл эти понятия и различения приобретают лишь в отношении человека: смерть, «убийство» нечаянное, убийство намеренное и т. д… Но этой стороны вопроса я здесь не касаюсь.
105 Разделение мира на физический и биологический надо понимать как два различных способа бытия мира в целом (конечно, они различны лишь как моменты реального мира, который одновременно физический, биологический и т. д.; они различны лишь idealiter), а не как противопоставление, скажем трупа и живого, или камня и растения. Конечно, труп не живое и камень не растение, но они различны внутри биологического мира: камень и т. д. как Umwelt [окружающий мир (нем.)] животного совсем не то, что комплекс атомов; и если камень [есть] комплекс атомов, то и растение только комплекс атомов (отличный от камня внутри физического мира). В этом смысле смерть животного не меняет его способ бытия (как биологического) смерть не значит переход в иной способ бытия и наоборот. Человек, изменяя способ своего бытия, не умирает в узком смысле слова, а только в смысле «умирания» в становлении; но, конечно, становление из одного способа бытия в другое не то же самое, что становление внутри одного и того же способа бытия.
106 Поскольку мы не «анимисты», конечно. Для «анимиста» уничтожение тотема или животного может быть не только аналогией убийства, но и настоящим убийством. Для «анимиста» между «одушевленным» предметом и человеком нет принципиальной разницы, хотя разница, конечно, и есть. — Здесь об «анимизме» я не говорю.
107 Переход в «иной мир» может быть и вне смерти, например, в мистическом экстазе. Однако и мистик отличает «мистическую смерть» от настоящей.
108 Конечно, это становление и в глазах теиста в корне отлично от становления в мире, но оно все же становление, а не уничтожение.
109 Конечно, кошка убивает мышь, а не наоборот, но и мышь, умирая, «убивает» кошку, как ту, против которой находится живая мышь, и только потому кошка может убить мышь. Разница здесь, конечно, есть, но сейчас я ее не касаюсь (кошка меняется, а мышь уничтожается).
110 Все эти образы, конечно, недопустимы: когда говоришь о ничто, все надо брать в кавычках, ибо о ничто нельзя говорить: — говорить о ничто, значит говорить ни о чем, ни о чем <?> не говорить, т. е. ничего не говорить, молчать. Однако — и это основной парадокс метафизики — говорить нужно, и поэтому приходится пользоваться такими вот «метафизическими» выражениями. — Конечно, надо найти более удачные, чем данные выше!
111 Непрерывность возможна лишь на фоне небытия, т. е. не на фоне чего‑то; нечто непрерывно лишь как таковое (но это абстракция, момент), а не на фоне иного в своем отличии от него. На фоне бытия (скажем, на фоне пространства) возможно лишь прерывное (линия непрерывна как таковая), на фоне же (скажем, точечного) пространства, как пространственная фигура, она прерывна, система точек; — здесь, вероятно, корень «парадоксов бесконечного», Зенона, Cantor'a [Кантора] и т. д. («Paradoxen des Kontinuums»).
112 Здесь проблема, которой много занимались в Индии: «дано отсутствие» или «не дано присутствие». Мне она неясна, поэтому вышесказанное не окончательно.
113 Бытие отлично от небытия только как конечное (вернее, его конечность и есть само это отличие), а конечно оно как существующее, т. е. как индивидуальное. Все конечное индивидуально и все индивидуальное конечно. Всякое бытие индивидуально и всякое индивидуальное — бытие.
114 Распадение бытия на индивидуумы, идентичные как бытие, но все же различные, составляет «Weltcharacter» [мировой характер (нем.)] бытия: бытие существует лишь во времени и пространстве, как протяженное и длящееся. — А «идеальное» бытие? «Идеальный» Welt [мир]? Но и оно существует только в идеальном «Welt»'e, «в «голове» живого «человека в мире». Обдумать!
115 В когнитивной (например, в научной) установке может быть взаимодействие с миром в целом; — тогда он дан в тонусе спокойной уверенности. Но в активной установке человек стал- кивается с индивидуумами, и потому мир дан ему тогда в тону- се беспокойной уверенности, не только в смысле tдtig, но и в смысле unruhige; но пока он во взаимодействии, другое существует и он уверен, хотя и беспокоен (beweglich, tдtig).
116 До сих пор я говорил о взаимодействии человека и мргра. Здесь же проблема двух (или нескольких?) индивидов в мире.
Об этом я еще ничего не знаю, т. е. все относящееся к этому не окончательно. Как оно дано? По аналогии?? Как дана смерть другого и убийства другим другого? По аналогии??
117 Конечно, эта жуть не всегда фактически дана: она возникает в необычном, в уничтожении ценного, грандиозного и т. д. Она всегда может быть дана всюду, где есть конечное и конец.
118 Раньше я говорил о жуткости «чужого» мира, «чудища». Здесь другой момент: жутко мертвое, мертвое — «иное», поэтому жутко «иное» (не мертвое). Теисту мертвый дан как нечто, как «иное» нечто («душа»), а (не мертвое) «чужое» нечто может быть дано как «иное» («душа»); здесь, вероятно, корень анимизма, maria, tatu и т. д.
119 Вероятно, смерть тотема, животного, человека, даны самостоятельно и непосредственно, а не по аналогии со своей смертью. Они даны, конечно, в разных модусах тонуса жути. Но этот модус жути, а не ужаса. Ужасна лишь моя смерть. Конечно, смерть близкого может быть «ужасна»; и от нее можно сойти с ума и кончить с собой, но не от ужаса, а от горя, это совсем не то же самое. — О горе и т. д. я здесь не говорю. ОбдУ" мать. Может быть, в связи с религией (оценка мира).
