357
«Природа Дхармы «(санск. Дхармата, кит. фасин) – «природа Учения» или «природа Закона». В буддизме Махаяны означает высшую и конечную суть учения, истинное состояние всех вещей, когда целиком преодолена дуальность мира и достигнута высшая экзистенциальная мудрость – праджняпарамита.
Перевод Левенса: «Хотя бы на один момент» [106, 88]
Метафора «песчинок на речном берегу» часто встречается в чаньских текстах, в частности, в «Ланкаватаре-сутре», где речь идет конкретно о реке Ганг, и символизирует абсолютную вербальную непостижимость учения Будды: это учение может быть истолковано и объяснено бесчисленным количеством способов, однако ни один из них, равно как и все вместе не исчерпают суть этого учения и таким образом ни одно объяснение не может быть исчерпывающим.
Речь не идет о каком-то конкретном наборе чудес, поскольку 18 – священное число в буддизме и, по сути, здесь говориться о «самых разнообразных» чудесах, которые любили демонстрировать буддисты, впавшие в прелесть просветления.
Обратиться в «мертвый пепел» или «угасший пепел» (сы хуэй) – выражение, встречающееся у Чжуан-цзы в гл. 2: «Так можно ли, что бы тело стало нечувствительным, словно высохшая ветвь, а сердце стало подобно угасшему пеплу?». По сути Мацзу вновь предостерегает от привязанности к внешним проявлениям просветления через чудеса и призывает к возвращению к «угасанию».
Пестовать причины, чтобы достичь плодов (сю инь чжэн го), досл. «культивировать (вторичные) причины, чтобы подтвердить (первичные) плоды» – важный элемент критики Мацзу концепции шраваков.
К. Деспье предлагает другой перевод: «Подобно бы это было топору, который рубит вас бесконечно» [76, 46]
Лиевес предлагает так переводить последнюю фразу: «Вы долго стояли, поэтому теперь идите и позаботьтесь о себе» [106, 88], ссылаясь на то, что обычно во время проповедей чаньские монахи стояли, в то время как в других буддийских школах речи наставников слушали сидя, и, следовательно, последняя фраза Мацзу – традиционная формула, которой чаньские наставники заканчивали свои речи («цзю ли чжэнь чжун»). В принципе, грамматическая конструкция фразы выдерживает оба типа перевода, хотя тезис об исключительно «стоячих проповедях» представляется не бесспорным.
Теория буддизма под замутнением или загрязнением понимает три взаимосвязанных начала или мотивации существования: желания, ненависть, незнание. Отсюда и рождается все проблемы, связанные с физическим существованием человека, вовлеченного «в пелену незнания» (клеша).
Здесь изложена важнейшая чаньская концепция «непосредственного знания» (чжи хуэй)
Возможен и другой перевод фразы: «То как не делает обычный человек, и как не делает шравака – так делает бодисаттва». Интересная концепция – «воистину делает» лишь бодисаттва, остальные лишь с разной долей успеха имитируют его «истинное делание». Текст «Вималакирти-сутры» так продолжает эту фразу: «Не предпринимает нечистых деяний, не совершать чистых деяний – таков путь жизни Бодисаттвы» [6, 545].
Светильник (дэн) – понятие, активно используемое в чаньских школах для обозначения Учения, в частности, один из основных трактатов по истории учения чань, называется «Записи о передачи светильника». Считается, что первым светильник зажег сам Будда, а его «истинную» передачу начал Бодхидхарма. По сути, здесь мы встречаем цитату из Вималакирти-сутры: «Существует метод преподавания, что зовется неугасимым светильником. Один светильник может зажечь сотни и тысячи других светильников, не утратив при этом своего собственного сияния. Точно так же и Бодисаттва просветляет сотни и тысячи живых существ, не растрачивая своего собственного просветления» [6, 543].
Однажды Наньюэ Хуайжан, в своей проповеди произнес слова, которые позже повторил его ученик Мацзу: «Так может ли угаснуть светильник?» [34, 761].
Примечательно, что здесь Мацзу употребляет понятие «фа» (т. е. дхармы) в смысле «вещи», «явления», что сближает его проповедь как по смыслу, так и по используемым выражениям с рядом даосских школ, где для этого использовалось понятие «у» – «вещи/явления».
Цитата из «Сутры в сорок две части». Шраман – буддийский монах.
Здесь изложена теория изначального единства мира. Все различия – вторичны, они связаны уже с конкретными проявлениями этих первичных дхарм (т. е. с «именами» – мин), и нашим осмыслением этого (смыслы, и).
Мацзу говорит о ложной концептуализации, утверждении себя в каком-то месте (ли). Там, где есть ты – есть все остальное, и истина, и Дхарма и путь.
Изящное логическое доказательство единства мира через понятия «множественности» (кугань) и «единства» или «не множественности» (у кугань).
Досл. «сметание» (саодэн).
Ср. диалог Мацзу с Дачжу.(№ 6)
Теория «дома в самом себе», «само-дома» (цзы цзя) неоднократно обыгрывается Мацзу в дальнейших диалогах. В сущности, речь идет об абсолютной самодостаточности человека, который и есть истина и Будда в потенции.
«Тот, кто способен на человеколюбие» (ши нэн жэнь) – китайская интерпретация родового имени Будды Шакьямуни. Примечательно, что использован традиционно конфуцианский термин «жэнь», а не буддийский «энь» (милосердие).
Колесо – символ бесконечности учения Будды. Считается, что толчок к вращению колеса дал сам Будда во время своей проповеди в Оленьем парке города Бенарес, и с тех пор движение колеса неостановимо.
Рисование письмен на воде стало излюбленным мотивом чаньской и дзэнской поэтики, как символ мимолетности и истинности одновременно, абсолютного действия и его полного отсутствия, «действия вне результата». Например, японский проповедник дзэн Кукай, считал, что нет ничего труднее, чем рисовать иероглифы на воде.
Досл. «не рождаться и не угасать – таково великое угасание».
Понятие татхагата-гарбха (кит. жулай цзан) можно также перевести как «зародыш татхагаты» или «хранилище татхагаты». Различают три тела Будды: самбхогакая (тело блаженства), нирманакая (видимое тело или тело изменений) и дхармакая (Тело Закона).
Виджнана представляет собой знание, получаемое от пяти органов чувств, ментальное знание, и сознание-сокровищница. В данном случае оно символизирует собой обыденное знание, в то время как праджня – знание интуитивное, связанное с озарением.
Здесь Мацзу говорит о концепции «окончательного просветления», когда более нет возврата в «состояние заблуждения». Ряд других школ считали, что просветление можно утратить, поддавшись на искушения этого мира.
Это – парафраз из «Вималакирти-сутры» [6, 538]. Примечательно, что Мацзу старается четко указать на различие между технической стороной дхианы, т. е. сидением в медитации, и собственно внутренним мистическим содержанием дхианы, которое и есть чистое тело бодисаттвы, хотя на письме и первый и второй смысл выражаются одним и тем же иероглифом «чань» (дхиана).
Последний абзац отсутствует в ряде изданий «Речений» в частности, в «Речениях четырех школ». В ряде моментов он отличается по смыслу от предыдущих, в частности, Мацзу призывал не обращать внимания на карму и не говорил о «запретах и поступках», что является характерным моментом буддийской школы винаи. Возможно этот абзац был добавлен позже.
Три лучших ученика Мацзу. Ситан Чжицзан, выходец из уезда Цяньсянь из Цзянси; Байчжан Хуайхай (720–814), в будущем один из крупнейших чаньских наставников. Свое имя получил от города Байчжан, расположенной недалеко от г. Наньчана в провинции Цзянси, откуда и получил свое имя. Наньцюань Пуюань (748–834).
Во время бесед или каких-либо дел длинные рукава обычно оборачивались вокруг запястий. Спустить рукава означало прервать разговор, выразить неодобрение или несогласие. Таким образом, Наньцюань выразил неодобрение бессмысленностью поставленного вопроса, ибо каждый момент сам по себе самодостаточен, целостен и хорош для любого дела. Своим молчаливым уходом он, по сути, повторил поступок Махакашьяпы: ученик Будды Махакашьяпа в ответ на вопрос своего учителя о сути его учения лишь улыбнулся, подал выпавший из руки Будды лотос и удалился.
