В сделанном под редакцией проф. М. И. Ростовцева русском переводе «Очерка римской истории и источниковедения» Б. Низе (2–е изд. СПб., 1908) пишется: Домитиан, Домитий, Лукретий, Нумантия, Друсилла, Луситания, Павсаний, но в то же время: Деций, Цесарея, Халкедон.
Вопрос о правильном с исторической точки зрения произношении и об орфографии собственных имен еще большие трудности, нежели для русских, представляет для западных, когда он ставится ими, а именно, ввиду общераспространенного на Западе по отношению к греческим именам эразмовского произношения и искаженного на разные лады в разных языках произношения слов древнего латинского языка (к нам это искажение перешло и изучается в школах в качестве правил произношения латинского языка в сравнительно умеренной, принятой у немцев форме). На эти трудности жалуется, напр., по отношению к немецкому языку G. Kriiger в предисловии к издаваемому им Handbuch der Kirchengeschichte fur Studierende. I Teil. Das Altertum. Bearb. von E. Preuschen und G. Kriiger. Tubingen, 1911. S. V: «Hier muss ich bekennen, dass ich trotz heissen Bemiihens nicht habe zu einwandfreien Grundsatzen gelangen konnen». Крюгер находит более удобным при передаче собственных имен не путь «филологической точности», а «облечение» их «в одежду немецкого языка». В первом случае пришлось бы писать, напр., Eirenaios, так как не видно оснований, почему пишут Romanos, Athanasios, Eusebios, и наряду с этим Irenaus. Но и второй путь привел бы к таким формам, как Ignaz, Athanas, наряду с утвердившимися уже вроде Gregor и Benedict. Последовательно идти и этим вторым путем он поэтому не обещает, и сам пишет, напр., Athanasius. В действительности, «филологическая точность» едва ли нужна в этом случае, если дело сводится, согласно с разъяснением В. В. Болотова, не к «транскрипции», а к «транссонации». Для немцев второй, рекомендуемый Крюгером путь, разумеется, должен представляться более удобным ввиду многовековой привычки к таким формам, как Cyprian, Cyrill, Nicaea, Chalcedon. Крюгер не решается еще писать Sirizius, Akazius, и пишет Siricius, Akacius, но без надежды противостоять «неудержимому победоносному шествию ζ» в немецкой орфографии. Вернее было бы, следуя примеру хотя бы Krumbacher'a (Geschichte der byzantinischen Litteratur. 2 Aufl. 1897) писать Akakios, Nikaea, Chalkedon.
Во Франции вообще против «варварского» искажения латинского языка в современном французском произношении (с обычаем «turpiter caudare ultimam syllabam» и другими особенностями) ведет в настоящее время агитацию, в согласии с мнением авторитетных французских филологов (G. Paris, L. Havet, V. Henry и др.), аббат J. М. Meunier, встречая сочувствие и со стороны многих французских епископов. Как указывает он сам в статье «La prononciation ciceronienne et la prononciation italienne du latin» в «Revue du Clerge Fran^ais». 1912. Mai 15. № 240. P. 479–483 (Extrait de l'Enseignement chretien, 1 mai 1912), за 20 лет им написано было по этому вопросу более 30 статей и изданы 4 брошюры (из них «Traite de la prononciation normale du latin». Paris, 1909, посвящена папе Пию X). Так как латинский язык есть язык католической Церкви, то вопрос о произношении его должен иметь немалое значение и для Церкви, а не только для ученых и для школы. В ряду аргументов в пользу введения единообразного правильного произношения автор указывает, между прочим, что в случае установления этого единообразия не могло бы повторяться то, что имело место на Ватиканском соборе. «Некоторые французские епископы вынуждены были поневоле хранить молчание, по той причине, что их произношение, весьма несходное с произношением большинства присутствовавших, делало их непонятными, — так как из всех епископов, которые объяснялись на соборе по–латыни, французы понимали и были понимаемы меньше всех» («La prononciation du latin classique». Nevers, 1903. P. 9). Только под условием единообразного произношения латинский язык мог бы быть в полном смысле общецерковным и интернациональным языком. Немалое значение имело бы введение правильного произношения для надлежащей постановки cantus planus в богослужении. Аббат Менье при этом решительно восстает против естественной для известных кругов тенденции навязать всему католическому миру итальянское произношение, более близкое к подлинному латинскому в сравнении с французским, но тоже представляющее в сущности искажение подлинного, и стоит за возвращение к произношению века Августа и первых времен христианства (с всегда = русскому к, g = г, h не произносится, s = с, t = τ, u = у [оу], χ = кс [не гз]). Еще более сильному в некоторых отношениях изменению, нежели у французов, подверглось подлинное историческое произношение латыни, как известно, у англичан, применительно к фонетике их собственного языка; но и там началось движение к восстановлению правильного произношения. Ср.: Stolz F., Schmalz J. Η. Lateinische Grammatik. 3 Aufl. Munchen, 1900. S. 22.
Ср.: Болотов В. В. Из истории церкви Сиро–Персидской//Христианское Чтение. 1899.1. С. 796 (отд. отт. С. 75).
В. В. Болотов в письме 15 февраля 1894 г. Д. А. Лебедеву, по поводу мелитиан — от Мелития Ликопольского, в отличие от греческого Мелетия, между прочим замечает: «Из приведенных уже мест [из греческого текста творений св. Афанасия Великого] Вы видите, что мелитиан доказывать на манер Сгрдики не приходится просто потому, что meletiani сдуру взяты из латинских переводов (как Птоломей из Πτολεμαίος, в котором ε неоспоримо уже ввиду простого πτόλεμος = πόλεμος и
«О, Ахилл! о мой родитель!»
Возопил Неоптолём)».
Происхождение Sixtus из Xystus разъясняет P. de Lagarde. Mittheilun-gen. I. Gottingen, 1884. S. 134: «Sixtus = Xystus». «Es ist eine bekannte Tatsache, dass die romische Kirche drei Papste des Namens Xystus gehabt, und dass an diese drei nicht ein Xystus, sondern ein Syxtus der vierte und fun ft e angekniipft hat. Xystus musste im Munde der Italiener Sistowerden, wie Xenophon Senofonte wurde, Xaverius Saverio, Alexander Sandro (vergleiche die Namen in Deutschland wohnender Juden Sander und Sanders). Auf diesem Sisto ist dann durch falschen Ruckschluss Sixtus entstanden». Ксист I ок. 116–125 гг., II257–258 гг., Ill 432-440, Сикст IV 1471–1484, V 1585–1590.
Болотов В. В. Либерий, епископ Римский, и Сирмийские соборы. — Сардика или Сердика? (Орфографический вопрос) / /Христианское Чтение. 1891.1. С. 515–517 (отд. отт. С. 59–61).
В примечании делается указание, как на особенно «потерпевшие», названия египетских городов (вместо Мемфи или Менфи, Саи, Тани или вернее Жани, принято писать Мемфис, Саис, Танис) и имена египетских богов (вместо Усири, Иси, Апи, Серапи, Ор — Озирис, Изида, Апис, Серапис, Го–рус). «А именам арабским приходится иногда окончательно плохо, когда русская рука почерпнет их из немецкого источника (передача, напр., Zulla через Цулла вместо Зулла). «А общеупотребительное Магомет (вместо пу–ристичного Мухаммад) по своему орфографическому безобразию со всякой «Гишпанией» померится».
См.: «Церковный Вестник». 1900. № 16 (также в отдельном издании: «Венок на могилу проф. В. В. Болотова») и там некролог, принадлежащий проф. П. Н. Жуковту. Из других некрологов ср. особенно: «Тверские епархиальные ведомости». № 11; «Вестник Европы». Июль. С. 416–418 (В. С. Соловьева)·, Журнал Министерства Народного Просвещения. Октябрь. С. 81–101 (Б. А. Ту–раева); «Византийский Временник». С. 614–620 (Б. М. Me–лиоранского). Биографический очерк издан М. Рубцовым·. «В. В. Болотов». Тверь, 1900. — Настоящий очерк составился из посвященных памяти Василия Васильевича лекций, читанных в начале курса по Общей церковной истории в 1900 г.
Проф. А. П. Лебедев в своей «Церковной историографии» (М., 1898. С. 517), упоминая о В. В. Болотове, указывает на сходство его по «наклонностям лингвиста» с эрлянгенским проф. церковной истории Энгельгардтом (1791-1855), знавшим до 16 языков и отличавшимся вообще стремлением к энциклопедическому образованию (знакомство со словесностью, поэзией, искусством, — ср.: С. 436). Но хотя имя Энгельгардта, как ученого, и стоит вообще высоко, к разряду первых величин в истории науки он не принадлежит. Вовсе не видно из его курса церковной истории (1832-1834) и других сочинений, чтобы он был ориенталистом и вообще широко пользовался в целях истории своими лингвистическими знаниями. О стремлении его к универсальному образованию замечается автором биографического очерка о нем (в Real-Encyclopadie fur protest. Theologie und Kirche. IV2 228–230 = V3 372–374), Герцогом, характеристику которого воспроизводит и А. П. Лебедев (С. 436), только, что оно «не причиняло ущерба основательности его исторических изысканий»; тут же указывается, между прочим, и на отсутствие в нем «дара живой и проницательной обработки ученого материала, проникновения его мыслью» (что отчасти стояло в связи со слишком далеко проведенным стремлением — быть объективным). Скорее, может быть, можно бы было сопоставлять Василия Васильевича по лингвистическим знаниям, помимо учителя его Павла де–Лагарда, ориенталиста по профессии, богослова по стремлениям, с английским богословом Ляйтфутом.
В. В. Болотов родился 1 января 1854 г. — † 5 апреля 1900 г.; В. С. Соловьев родился 16 января 1853 г. — t 31 июля 1900 г.
Впервые опубликовано в журнале «Христианское Чтение» за 1910 г. Апрель. С. 421-442; Май-июнь. С. 563-590; Июль-август. С. 830-854.
