Вера, молитва и Декалог
46. Для верной передачи памяти Церкви выделяются еще два существенных элемента. В первую очередь, молитва Господня, «Отче наш». В ней христианин причащается духовного опыта самого Христа и учится видеть Его очами. Беря пример с Того, кто есть Свет от Света, с Единородного Сына Отца, мы также познаем Бога и можем зажечь в других желание приблизиться к Нему.
Кроме того, большую важность имеет связь между верой и Декалогом. Вера, как мы говорили, приобретается как путь, другими словами, она - дорога, которую надо пройти, открытая навстречу Богу живому. Вот почему в свете веры и полного доверия Богу Спасителю Декалог обладает своей высшей истинностью, сосредоточенной во вступлении к десяти заповедям: «Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской» (Исх 20,2). Декалог является не набором негативных предписаний, но конкретным указанием для выхода из пустыни самодостаточного «я», замкнутого в самом себе, ибо, когда мы вступаем с Богом в диалог, его милосердие объемлет нас, чтобы мы распространили его на других. Так вера исповедует любовь Бога, источник и опору всякой вещи, и приводится в движение этой любовью, чтобы идти к полноте единения с Богом. Декалог предстает как путь благодарности, ответ любви, который становится возможен, поскольку в вере мы открыты воздействию преображающей любви Бога. И этот путь является в новом свете благодаря тому, о чем учит в Нагорной проповеди Иисус (ср. Мф 5-7).
Итак, я затронул четыре элемента, составляющих сокровище памяти, передаваемое Церковью: Исповедание веры, совершение Таинств, путь Декалога, молитва. Вокруг них традиционно строится поучение Церкви, включая Катехизис Католической Церкви - мощный инструмент той объединяющей деятельности, посредством которой Церковь сообщает совокупность доктрины веры Церковь, «все, что она есть, все, во что она верует».[39]
Единство и целостность веры
47. Единство Церкви во времени и пространстве связано с единством веры: «Одно тело и один дух, […] одна вера» (Еф 4, 4-5). Сегодня можно увидеть объединение людей, связанных общим делом, обоюдной любовью, одной судьбой или общими замыслами. Но нам весьма непросто вообразить аналогичное единение в истине. Кажется, что единство такого рода противоречит свободомыслию и независимости субъекта. Опыт любви указывает нам, однако, что в ней самой может быть дано общее миросозерцание, что в ней мы учимся смотреть на мир глазами другого, и это ничуть не обедняет нас, но делает наши взгляды на жизнь богаче. Подлинная любовь, равно как и любовь божественная, требует истины, и в общем взгляде на истину, которая есть Иисус Христос, она обретает прочность и глубину. В этом заключается также радость веры, единомыслие в едином теле и в едином Духе. В этом смысле св. Лев Великий мог утверждать: «Если вера не едина, это не вера».[40]
Каков секрет этого единства? Вера едина в первую очередь вследствие единства Бога, которого мы признаем и исповедуем. Все элементы веры соотносятся с Ним, они суть пути, дабы познать его сущность и его деяния, и потому обладают единством, превосходящим все, что мы способны вообразить, единством, которое обогащает нас, поскольку нам сообщается, делая нас «одним».
Вера едина еще и потому, что она обращается к единому Господу, к жизни Иисуса, к его реальной истории, разделяемой с нами. Св. Иреней Лионский пояснил это в возражении еретикам-гностикам. Они признавали существование двух типов веры, а именно: вера грубая, вера простых людей, несовершенная, которая остается на уровне тела Христова и созерцания его тайн, и другой тип веры - более высокий и совершенный, а именно вера истинная, предназначенная узкому кругу посвященных, возвысившихся умом над плотью Христа к тайнам неведомой божественности. Перед подобным высокомерием, сохраняющим свою притягательность и своих последователей и по сей день, св. Иреней настаивает, что есть только одна вера, потому что она всегда движется по специфическому пути Воплощения, никогда не минуя тела и истории Христа, поскольку Бог полностью пожелал в ней открыться. Вследствие чего нет никакой разницы в вере того, «кто весьма силен в слове» и того, кто «немощен в говорении», между обладающим большими и меньшими способностями: и как первый не сделает веру «обширнее», так второй «не нанесет ей ущерба».[41]
Наконец, вера едина, потому что разделяема всей Церковью, которая есть единое тело и единый Дух. В причастности к единому субъекту, который есть Церковь, мы получаем общее миросозерцание. Исповедуя одну и ту же веру, опираясь на ту же скалу, мы, преображенные тем же Духом любви, излучаем единый свет и обладаем единым взглядом, проницающим реальность.
48. Поскольку вера едина, она должна исповедоваться во всей чистоте и цельности. Именно потому, что все составляющие веры связаны воедино, отрицать один из них, даже, казалось бы, наименее важный - то же самое, что разрушить всё. В любую эпоху есть такие аспекты веры, воспринять которые бывает проще или сложнее: поэтому и важно бдительно следить за целостной передачей веры (ср. 1 Тим 6,20), поэтому и уместно настаивать на всех аспектах ее исповедания. Ведь поскольку единство веры означает единство Церкви, отнять что-либо у веры - значит разрушить подлинность [божественного] общения. Отцы изображали единое тело веры, тело истины, как имеющее разные члены, по аналогии с телом Христа и его продолжением в Церкви.[42] Чистота веры связана также с образом Церкви-девы, обрученной Христу и верной своей любви: извращать веру - означает разрушать общение с Господом.[43] Единство веры, следовательно, подобно единству живого организма, как справедливо утверждает блаженный Джон Генри Ньюмен, отмечая в числе ее характеристик непрерывность доктрины во времени и причисляя к ним способность ассимилировать все, что она встречает в тех местах, где присутствует, и культурах среди которых вращается,[44] все очищая и используя для своего наилучшего выражения. Таким образом, вера показывает себя универсальной, католической, так как свет ее возрастает, чтобы наполнить весь мир и всю историю.
49. Максимально способствуя единству веры и ради ее целостной передачи, Господь вручил Церкви дар апостольского преемства. Через него обеспечивается непрерывность памяти Церкви, а с нею уверенность, что мы прибегаем к чистому источнику, из которого и проистекает вера. Достоверность этой связи с истоком обеспечивается, следовательно, живыми людьми, что соответствует, по сути, живой вере, передаваемой Церковью. Эта подлинность зиждется на Господних свидетелях, избранных им для этой задачи. Поэтому Учительство всегда говорит в послушании изначальному Слову, на которое опирается вера, и заслуживает доверия, поскольку вверяется Слову, которому внемлет, которое сохраняет и толкует.[45] Св. Павел, обращаясь в Милите к пресвитерам Эфеса с прощальным словом, как передает св. Лука в Деяниях Апостолов, утверждает, что исполнил служение, вверенное ему Господом – возвещать всю волю Божию (ср. Деян 20, 27). Эта воля безо всякого повреждения может достичь и нас посредством Учительства Церкви, а вместе с ней – радость исполнять ее во всей полноте.
Глава четвертая
Бог готовит им город
(ср. Eb 11,16)
Вера и общее благо
50. Обозревая историю Патриархов и праведников Ветхого Завета, Послание к евреям подчеркивает исключительный аспект их веры. Она здесь не только уподобляется пути, но также сродни строительству, подготовке места, где один человек мог бы обитать вместе с другими. Первый же строитель – Ной, который в ковчеге сумел спасти свою семью (ср. Евр 11,7). Затем появляется Авраам, о котором сказано, что он «ради веры» оставался жить в шатре, ожидая града, который будет основан на твердом фундаменте (ср. Евр 11,9-10). Получается, что в связи с верой возникает некое новое упование, новая крепость, даровать которую может один только Бог. Если человек веры полагается на Бога истинного, Бога верного (ср. Ис 65,16) и оттого сам делается крепким, мы можем добавить, что крепость веры тоже принадлежит граду, который Бог готовит для человека. Вера открывает, насколько прочными могут быть узы между людьми, когда сам Бог присутствует среди них. Речь здесь идет даже не о внутренней стойкости, твердой убежденности верующего; но вера озаряет и самые близкие отношения, поскольку вырастает из любви и следует динамике любви Божией. Это Бог, заслуживающий доверия, дает людям град надежный.
51. Благодаря своей связи с любовью (ср. Гал 5,6), свет веры поистине служит справедливости, законности и миру. Вера возникает из встречи с изначальной любовью Бога, в которой обретаются смысл и благо нашей жизни, она озаряется по мере того, как входит в деятельную силу, открытую этой любовью, ибо становится путем и практикой в ее полноте. Свет веры придает богатство человеческим отношениям, а именно - способность к постоянству, обоюдному доверию, возможность развивать общественную жизнь. Вера не устраняется от мира, не избегает специфики, актуальной для человека нашей эпохи. Если исчезает заслуживающая доверия любовь, ничто не в силах сохранить единство меж людьми. В таком случае их единение мыслимо лишь будучи основанным на пользе, общей выгоде, страхе, но не на даре совместной жизни, не на радости, которую может вызвать одно лишь присутствие другого человека. Вера дает понимание структуры человеческих отношений, так как полагает их высшее основание и судьбу в Боге и его любви, отсюда постигается искусство строить, поставленное на службу общему благу. Да, вера является благом для всех, это общее благо, ее свет сияет не только внутри Церкви и полезен для созидания грядущего вечного града, но она помогает нам устраивать наше общество так, чтобы оно двигалось в будущее, исполненное надежды. Послание к Евреям подает пример такого рода связи, когда среди мужей веры упоминаются, в частности, Самуил и Давид, которым вера позволяет «творить правду» (Евр 11,33). Это выражение относится здесь к их справедливости в правлении, к мудрости, доставляющей народу мир (ср. 1 Сам 12,3-5; 2 Сам 8,15). Руки веры воздеты к небу, но они же и созидают в милосердной любви град, крепнущий отношениями, фундаментом которых служит любовь Бога.
