Бог один есть свет без тени.
Нераздельно с Ним слита
Совокупность всех явлений,
Всех сияний полнота.
Но усильям духа злого
Вседержитель волю дал,
И свершается все снова
Спор враждующих начал
В битве смерти и рожденья
Основало Божество
Нескончаемость творенья,
Мирозданья продолженье,
Вечной жизни торжество.
Свобода предполагает возможность зла, и битва начинается до появления человека. Гроций пытается эту битву изобразить в лицах, он ее конкретизирует, можно сказать, мифологизирует. А я бы даже сказал: чрезмерно очеловечивает. Он рисует царство каких-то существ (которых он называет ангелами, духами), но это совсем не таинственные духовные существа в понимании современного человека, а это обитатели каких-то иных миров. Больше всего они похожи на инопланетян, на неких братьев по разуму. И надо так их и трактовать.
Однажды, когда я смотрел известный фильм «Star Wars» («Звездные войны») и читал этот смешной, детский роман о том, как в космосе сталкиваются светлые и темные силы, мне это очень напомнило поэмы Мильтона, Вондела и Гроция. Схватки в космосе, показанные в этом фильме, очень похожи на то, что пытались изображать эти великие писатели.
Итак, некое царство, назовем их так, обитателей иных миров, которым определено некоторое пространство во Вселенной. И вдруг они узнают, что Творец сделал царем Вселенной некоего обитателя Земли — малой планеты! Более того, Он этого обитателя хочет в конце концов размножить и предоставить ему всю Вселенную — как господину. И это вызывает ненависть, зависть, мятеж главы этих существ — Люцифера — «носителя света» (Люцифер — «светоносный»). Он восстает против Бога, происходит сражение, он терпит поражение и, пытаясь нанести победителю урон, отравляет сознание, соблазняет человека. Человек оказывается, хотя бы ненадолго, на стороне Люцифера, который объясняет ему, что если он соединится с ним и восстанет против власти Бога, они вместе будут царствовать в творении. Разумеется, это был обман, и люди не стали как боги. Гроций изображает момент нарушения запрета как помрачение ума у первых людей, Адама и Евы, — они становятся безумными! И потом, придя в себя, они понимают, что перешли какую-то мистическую линию, какую-то черту — и наступила катастрофа. Трагедия такова, что выхода нет; но, следуя Писанию, Гроций указывает на будущее спасение человечества. Человек не отвергнут.
Иначе подошел к этой теме Йост Вондел. Это человек другой судьбы. Он был очень разносторонним, как и Гроций: ученый, поэт, прозаик, драматург, — и страдал оттого, что христианский мир раздирается войнами.
Родился он в семье ремесленника, сектанта-меннонита. Его не устраивала жесткость реформатов, он искал полноты Церкви, более свободной, более многогранной церковной жизни. И уже в зрелом возрасте, когда ему было за пятьдесят, он воссоединился с Католической Церковью.
Библия была неразлучным спутником жизни и творчества Йоста Вондела. Через нее он воспринимал события своего времени. В драме «Пасха» он описывает освобождение израильтян из египетского рабства, и мы слышим в ней гимн свободе Нидерландов, которые боролись с Испанией за свою независимость. Он обращается к различным сюжетам библейской истории, к истории Иосифа Прекрасного, Давида, который взлетел на высоту славы и потом из-за неблагодарности и измены своих детей находился в изгнании и страдал.
Вондел учился уже не у Сенеки, а у греческих трагиков. В его произведениях дышит дух Эсхила и Софокла. Могучие характеры, грандиозные столкновения воль и сил! Сейчас, впервые с 40-х годов XIX в., когда были изданы по-русски небольшие фрагменты Вондела, мы имеем в переводе всю библейскую трилогию Вондела, которую он назвал «трагедией трагедии», то есть началом всей человеческой драмы. В этот небольшой томик входят «Люцифер», «Адам в изгнании» и «Ной», то есть восстание демонов (ангелов), восстание Адама и восстание исполинов. Трилогия вышла в прекрасном переводе Витковского, который сжился с русской поэзией XVIII века, блестяще овладел языком, духом и стилем той эпохи и сумел передать текст Вондела в этом ключе. В приложении впервые опубликован перевод трагедии Гроция «Адам изгнанный», о которой я вам говорил (в переводе Шичалина).
Что нового появляется у Вондела? Он видел пафос борьбы, знал могущество демагогов, знал, как они завлекают массы на ложные пути, запутывают их в сети. Таким предстает у него Люцифер. Это истинный демагог, который обольщает толпы «люциферистов» — ангелов, которые вслед за ним бездумно идут навстречу своей гибели, потому что хотят изменить мировые законы и восстают против Бога. А потом происходит битва, космическая битва. Все это начертано в эпически грозных, уже барочных тонах. Вы, может быть, помните картину художника Тинторетто «Архангел Михаил поражает Дьявола»: сумрачные тона, длинное копье, и вниз катятся темные силы. Вондел, конечно, знал эту картину. Во всяком случае, она очень созвучна ему.
И вот на сцене появляется человек… Идеальный человек! Адам и Ева — это гимн человечности, гимн любви. Единство мужа и жены даны в совершенной гармонии. И все это на фоне сказочного леса, сада эдемского, они — в единстве с природой. Появляется соблазнитель. Он пытается вовлечь в грех Адама как разумное начало, но Адам не поддается. Тогда он обращается к Еве и обещает ей знание; знание – и равенство с Богом! Ева соблазняется, поддается, несет плод Адаму, который ужасается (Вондел все это передает очень драматично). И вдруг он понимает, что она от него оторвалась, она погибнет, и он не хочет ее оставить одну. И вот они вместе совершают это нарушение, вкушают плод, и начинается внутреннее разрушение их душ. Впервые между ними возникает конфликт: они начинают обвинять друг друга! Потом небесный голос взывает к ним — это конец. Но это конец не полный. Перед тем как уйти из Эдема, Адам и Ева слышат пророчество о том, что Бог не покинет их и весь человеческий род.
Следующая драма – «Ной». Мир населен исполинами, гордыми титанами, которые бросают вызов небу. На Землю обрушивается потоп. Вондел был ученым, историком; в предисловии к драме «Ной» он подробно пишет о свидетельствах народов, древних мифов и легенд о том, что потоп действительно был. (Если вы сейчас захотите познакомиться с этим, то можете обратиться к книге нашего известного писателя и популяризатора Кондратова, который пишет на тему геологии и истории. У него есть несколько отличных книг, посвященных вопросу о потопе. Одна из них — «Великий потоп — миф или реальность?».) Но, поверьте мне, для Священного Писания этот материал имеет лишь второстепенное значение. Для Вондела он был важен: его вдохновляло, что он пишет о событиях реальных, действительных. Но нам важно совсем иное.
Сколько было в истории человечества катастроф, наводнений, извержений и других бедствий! Но Библия говорит о другом: о том, что природа имеет своим главой и царем человека. Она вышла из бездны; бездна моря — начальная стихия, согласно поэтике библейского сказания о сотворении мира. И если человек оказывается недостойным своего звания, если человек разрушает все, то разрушается и вся природа — она возвращается в исходное состояние первичного водного хаоса. Природа живая! Она реагирует на зло, воздвигаемое человеком. И это вечный и важнейший для нас урок сегодня: человек ответственен перед Богом за себя и за окружающий мир.
Но Вондел хочет показать, что восстание зла становится все меньше и меньше и последствия его смягчаются. Если восстание сатаны — это абсолютная чернота и он выбрасывается за пределы божественных замыслов, то восстание Адама получает прощение и надежду в будущем. А Ной вообще не погибает, а сохраняется и дает начало будущему человечеству.
Вот такие размышления о судьбах человечества были в Нидерландах. И в скором времени мы находим великий образец тех же размышлений над теми же сюжетами в Англии времен английской революции, низвержения Стюартов, диктатуры Кромвеля.
Джон Мильтон. Человек, родившийся уже в XVII в., 1608 году. Трагичная судьба. Интеллектуал, с юности зарывшийся в книги, до тридцати лет ничем, кроме интеллектуальной работы не занимавшийся, он оказывается втянутым в великую борьбу пуритан.
Мильтон составляет латинские тексты для международных контактов восставшей Англии. Но он убеждается, что те, кто поднял и знамя свободы, свергли и казнили короля, оказались столь же деспотичными и столь же жестокими, как и представители старой династии. Оказывается, диктаторство, насилие, зло — не только в структуре общества, но и в самой природе человека! Потом, когда началась реставрация и королевская власть вернулась, Мильтон едва избежал казни. К тому же он ослеп. Одинокий, всеми брошенный, еще достаточно молодой (ему еще не было пятидесяти), он начинает диктовать свою великую поэму «Потерянный рай». (На русский язык поэма переводилась неоднократно. Сейчас мы имеем блестящий перевод Аркадия Штейнберга, он вошел в «Библиотеку всемирной литературы».)
