Мудрость захотела узнать, какое воспитание дала Христиана своим детям, и попросила разрешения задать им несколько вопросов из христианского катехизиса.
— Подойди сюда, Иаков. — обратилась Мудрость к одному из них, — и скажи мне, знаешь ли ты, кто тебя сотворил?
— Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой, — без запинки ответил Иаков.
— Хорошо. Ну, а кто спас тебя?
— Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой.
— Так. Но каким образом спас тебя Бог Отец?
— Своею благодатью.
— А как спас тебя Бог Сын?
— Своей праведностью, кровью, смертью и воскресением.
— А как спас тебя Бог Дух Святой?
— Обновлением.
— Ты достойна похвалы за воспитание, которое дала своим детям, — сказала Мудрость Христиане.
Затем она обратилась к другому сыну Христианы, Иосифу:
— Иосиф, хочешь ответить на мои вопросы?
— Охотно.
— Что такое человек?
— Разумное творение Божие.
— Что ты понимаешь под словом «спасенный»?
— Человек, согрешив, попал в рабство греха, от которого освободил его Господь. Власть греха так велика, что никто не может вырвать человека из его когтей, кроме Бога, Который так благ и так любит Свои создания, что в буквальном смысле вырывает их из этого жалкого состояния.
— Какова цель Бога, спасающего грешников?
— Прославление имени Его, благодати и правосудия Его и вечное блаженство Его творения.
— Кто будет спасен?
— Только тот, кто сердцем верует и принимает спасение.
— Хорошо, Иосиф. Мать твоя учила тебя верно, а ты был прилежным учеником.
Наступила очередь Самуила, который был немного постарше:
— А ты, Самуил, станешь отвечать на мои вопросы?
— Конечно!
— Что такое небо?
— Место блаженства, ибо там обитает Бог.
— Что такое ад?
— Место страдания, ибо там обитают грех, дьявол и смерть.
— Почему ты стремишься на небо?
— Дабы узреть Бога и служить Ему неустанно, чтобы видеть Христа, любить Его вечно и получить в сердце ту полноту Духа Святого, которую здесь в совершенстве испытать не могу.
— Отлично! И ты хорошо усвоил уроки своей матери! Остался последний, самый старший.
— Теперь ты, Матфей, подойди ко мне и ответь на несколько вопросов!
— С удовольствием!
— Есть ли бытие вне Бога?
— Нет, потому что Бог предвечный, и ничто, кроме Него, не существовало до начала первого дня: «Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них».
— Твое мнение о Библии?
— Это святое Слово Божие.
— Все ли тебе в Библии понятно?
— Очень многое непонятно.
— Как ты поступаешь, когда тебе что-то непонятно?
— Я знаю, что Господь мудрее меня, и молюсь, чтоб Он дал мне понять все то, что может пойти на пользу моей душе.
— Что ты думаешь о воскресении мертвых?
— Я верую, что воскреснет то же тело, которое было погребено, но будет оно нетленным. И верую я по двум причинам: во-первых, потому что Господь обещал это, во-вторых, потому что Он властен исполнить это'.
Мудрость обратилась ко всем юношам:
— Продолжайте слушаться вашей матери, ибо она может еще многому научить вас. Вы также должны внимательно прислушиваться к взрослым, их советам, мнению. Читайте ту книгу, которая сделала из вашего отца пилигрима. С моей стороны, милые дети, я стану вас учить всему, что знаю сама. Пока вы у нас гостите, я с радостью отвечу на все ваши вопросы.
Неделю спустя к Любви зашел в гости Весельчак, неплохо воспитанный человек, имеющий некоторые претензии на религиозность, а на самом деле преданный миру и делам мирским. Он несколько раз навестил ее и наконец признался ей в любви. Ведь Любовь была очень хороша собой.
Она трудилась не покладая рук и даже в свободное от своих обязанностей время собирала одежду и обувь для неимущих. Весельчак был в восхищении от ее трудолюбия и думал, что в ее лице найдет отличную хозяйку. Любовь рассказала об этом девушкам в доме и расспросила их о нем подробнее. Они охарактеризовали его как весьма суетного молодого человека с некоторыми претензиями на религию, но, по их мнению, вовсе чуждого доброму влиянию веры.
— Если так, — сказала Любовь, — я не намерена обращать на него никакого внимания, ибо твердо решила следовать путем спасения души.
Мудрость объяснила, что совсем необязательно давать Весельчаку отказ, он сам перестанет ходить к ней, если убедится, что она помогает бедным, не имея от этого никакой выгоды.
Придя на следующий день, он снова застал ее дома за работой.
— Как? Опять трудимся?
— Да, — ответила она.
— А сколько вы можете заработать в день? — поинтересовался он.
— Я тружусь, чтобы стать богатой добрыми делами, положив тем самым твердое основание своему будущему и стяжав жизнь вечную.
— Но что же вы делаете со всеми этими вещами? — удивился он.
— Одеваю неимущих.
При этих словах лицо его вытянулось, и с тех пор он больше не приходил. Когда его спрашивали, почему, он сухо отвечал: «Девушка хороша, но у нее не все дома».
Когда он исчез, Мудрость сказала Любви:
— Не говорила ли я тебе, что Весельчак скоро оставит тебя? Теперь он, конечно, станет нехорошо о тебе отзываться. Но ты не переживай! Вы очень разные, у вас нет ничего общего.
— Я бы давно могла быть замужем. Но все сватавшиеся ко мне не принимали моих условий, хотя и были довольны моей внешностью. Поэтому я всем отказывала.
— В наше время любовь не считается важным чувством, и потому каждый, кто не понимает любви, не в силах подчиниться ее условиям, — заметила Мудрость.
— Ничего не поделаешь. Если я никому не нужна, я лучше умру девицей, чем изменю тому, что отныне стало целью моей жизни. Моя сестра по имени Добродушная замужем за подобным шалопаем: они так и не нашли общего языка.
— А между тем я уверена, он на словах исповедовал христианство.
— Да, но такое христианство, представителем которого сам являлся. Такими христианами полон мир в наше время. Но я не стану женой подобного человека, — твердо ответила Любовь.
Вскоре Матфей, старший сын Христианы, сильно заболел. Недалеко от них жил Разумение, известный в округе врач. По желанию Христианы послали за ним. Когда он осмотрел больного юношу, он спросил мать:
— Что он ел в последние дни?
— Ничего особенного. То же, что и мы, — ответила мать.
— О, нет, — прервал ее врач, — он давно съел что-то нехорошее, что еще до сих пор камнем лежит в желудке. Желудок надо промыть, не то ваш сын умрет.
— Мама, а что за плод съел брат, сорвав его с дерева, когда мы вышли из Тесных врат? Помнишь тот сад и полные плодов ветви?
— И впрямь, я еще тогда побранила его за это, — вспомнила Христиана.
— Это плоды из фруктового сада Веельзевула, и я удивляюсь, что вас никто от них не предостерег: многие от этого даже умирают! — заметил врач.
Христиана громко зарыдала:
— О, негодный мальчишка! Чем теперь спасти тебя?
— Не отчаивайтесь, сын ваш может выздороветь, если примет рвотное и слабительное, — успокоил врач женщину.
— Прошу вас, доктор, вылечите его, как бы дорого это ни стоило.
Разумение приготовил лекарство, которое, однако, не принесло облегчения. Тогда врач решил прибегнуть к самому сильному средству, которое ставило на ноги всех. Он приготовил это лекарство в виде пилюль, смешав два обещания и прибавив порядочное количество соли. Принимать их больной должен был три раза в день натощак в четверти стакана слез покаяния. Когда оно было предложено юноше, он не пожелал его проглотить, хотя страдания его все увеличивались.
— Нечего толковать, — уговаривал его врач, — тебе следует это принять.
— Но оно противно! — возразил юноша.
— Я требую, чтобы ты это принял, — твердо возразила Христиана.
— Меня вырвет, — простонал юноша.
— Скажите, доктор, какой вкус у этого лекарства? — спросила мать.
Не дождавшись ответа, Христиана сама попробовала его.
— О, Матфей, средство это слаще меда. Если ты любишь меня, мать свою, если тебе дороги братья твои, если тебе мила Любовь, если, наконец, дорога тебе твоя жизнь — проглоти эту пилюлю!
После некоторого колебания и короткой молитвы для испрошения благословения Божия на лекарство юноша проглотил предложенное ему и тотчас почувствовал облегчение. Оно очистило его от зла, которое вызывало нестерпимую боль. Он спокойно и тихо уснул и более не метался по постели от страданий. Озноб сменился приятной теплотой, разлившейся по его телу, пот вывел из организма все яды. Матфей задремал, ровно дыша и радостно улыбаясь.
Вскоре он настолько поправился, что встал с постели и стал прохаживаться по комнате. Мудрость, Благочестие и Милосердие радовались вместе с ним, что он вылечен от своего дурного нрава.
Когда юноша совсем окреп, Христиана спросила врача, что тому причитается за лечение. На это он ответил:
