Мы видим, что многие из грешников, принеся покаяние, достигли в высшей степени христианского совершенства. Они восстановили в себе Дар Крещения не только в той степени, в какой он дается, но и в той, в какой он развивается впоследствии от жительства по евангельским заповедям. Стяжав, возвратив себе духовную свободу, они не останавливались на этом, не удовлетворились этим, они не перестали от покаяния и плача, возвративших им свободу. Познанная ими на опыте немощь и удобопоползновенность человека, его способность скоро изменяться [1147], постоянно возбуждали их к плачу. Не веси, что родит находяй (наступающий) день [1148], говорили они ежедневно сами себе устами Писания; по причине чистоты их открылось им, что заповедь Господня широка зело [1149]. Сравнивая с необъемлемо обширною заповедию необъемлемого Господа свое исполнение заповеди, они признавали это исполнение вполне недостаточным. Свое исполнение евангельских заповедей они называли и признавали осквернением заповедей [1150]. Они омывали свои добродетели, как бы грехи, потоками слез. Так никогда не плачет ослепленный грешник об ужаснейших грехах своих, как плачут рабы Христовы о своих добродетелях. Небо же нечисто пред Ним (пред Богом) [1151], то есть чистые святые Ангелы, как имеющие ограниченную чистоту, нечисты пред всесовершенною чистотою Бога, нечисты пред Ним и святые человеки, которых житие хотя и на земли, но вместе и на небесах [1152]. Оттого они плачут, и, принося покаяние, более и более погружаются в покаяние. Я ничего за собою не знаю, сказал святой апостол Павел, но тем не оправдываюсь: судия мой Господь [1153]. Несмотря на великие духовные дарования, несмотря на преизобильную благодать Божию, обитавшую в Апостоле, он говорил: Христос Иисус прииде в мир грешники спасти, от нихже первый есмь аз [1154].
Жительство по евангельским заповедям, созерцание своего падшего естества, созерцание бесконечного величия и бесконечных совершенств Божиих, сличение ничтожного по ограниченности своей человеческого естества с неограниченным естеством Божиим, созерцание последствий грехопадения прародителей и последствий своей собственной греховности, плач о бедствии собственном и всего человечества, терпение всех скорбных случаев развивает в православном христианине благодать Крещения в необъятных размерах, непостижимых и невероятных для ума человеческого в падшем его состоянии. Развитие священного, духовного Дара, доставляемого Крещением, столь же необъятно, сколь необъятен Дар, даруемый Богом из Его Божественного естества [1155]; это развитие столь же необъятно и непостижимо, сколь необъятен и непостижим Сам Бог, вселяющийся в сердца наши Крещением. Это развитие объемлет все существо христианина. Когда всмотримся на это развитие в избранных сосудах Божиих, тогда изображение притчами евангельскими действия в человеке, производимого святым Крещением, делается вполне ясным. Подобно есть Царствие Небесное, сказал Спаситель, зерну горушичну, еже взем человек всея на селе своем, еже малейше убо есть от всех семен: егда же возрастет, более (всех) зелий есть и бывает древо, яко прийти птицам небесным и витати на ветвех его [1156]. Уподобление, исполненное Божественного смиренномудрия [1157]. Сын Божий Себе умалил, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся якоже человек [1158]. В этом образе Он благоволил сопричислиться не к сонму сильных, славных и богатых мира, но к сонму нищих и страдальцев. Вид его безчестен, говорит Пророк, умален паче всех сынов человеческих [1159]. Предана бысть на смерть душа Его, и Он со беззаконными вменися [1160], заняв место между двумя разбойниками, как бы главнейший и опаснейший из преступников. Свои всесвятые, животворящие, Божественные заповеди Он назвал малыми [1161], по той простейшей, безыскусственной форме, в которой они были предложены, присовокупив, однако же, что нарушение одной такой заповеди может быть причиною вечного бедствия для нарушителя [1162]. Так и благодать Крещения Он уподобил самому малому из семян земных. И в самом деле, что может быть проще и обыкновеннее, по наружности, Святого Крещения? Людям обычно обмываться в воде, погружаясь в ней, — с этим общеупотребительным действием сопряжено Таинство, в котором омываются и душа и тело от греховной нечистоты [1163]. Смерть и погребение человека заменяются мгновенным погружением его в воде. Незаметно для плотских очей нисходит Святой Дух и воссозидает падшего человека. Обстоятельства временной жизни остаются для крещеного, по наружности, теми же, какими они были до Крещения. По наружности так незаметен Дар, сообщаемый Крещением, что он со всею точностию и справедливостию должен быть уподоблен малейшему горчичному семени [1164]. Дар этот — цены безмерной. Он возрастает, будучи развит деланием заповедей: тогда величием своим превзойдет все прочие дары, которыми щедрая рука Создателя изобильно наградила человека, и соделает его храмом небесных помышлений, ощущений, откровений, состояний, свойственных одним небожителям.
Подобно есть, сказал также Спаситель, Царствие Небесное квасу (в русском переводе: закваске), егоже вземши жена скры в сатех триех муки, дондеже вскисоша вся [1165]. Как смиренно и как верно духовный Дар, сообщаемый Святым Крещением, назван закваскою! Всякий, приемлющий Святое Крещение, уневещивается Христу, сочетавается со Христом, и потому со всею справедливостию назван приточно женою. Эта жена скрывает, то есть сохраняет и растит благодатный Дар, посредством жительства по Евангелию, в уме, сердце и теле своем [1166], пока Дар не проникнет, не преисполнит, не обымет собою всего человека. Хотите ли видеть не только душу, но и тело человеческое, напоенное и проникнутое благодатным Даром, данным при Крещении? Обратите внимание на Павла, которого одежды чудодействовали [1167], которого укушение ехидны не повредило [1168]; воззрите на Марию Египетскую, возвышавшуюся от земли при молитве своей, ходившую по струям Иордана, как по суху, совершившую тридцатидневный путь в течение одного часа [1169]; воззрите на Марка Фраческого, на голос которого гора снялась с оснований своих и двинулась в море [1170]; воззрите на Иоанникия Великого, который, как дух, был невидим теми, которыми он не желал быть видим, хотя и находился в присутствии их [1171]; воззрите на тела угодников Божиих, почивающих в священном нетлении в течение многих столетий, не покоряющиеся закону тления, общему для всего человечества, источающие потоки исцелений, потоки благоухания, потоки жизни.
Преподобный Сисой Великий, особенно обиловавший дарами Святого Духа, сказал: «Тому (человеку), в котором вселился Бог благодатию Святого Крещения и деланием заповедей, (духовные) Дары — естественны» [1172]. Это произнес святой пустынножитель из собственного опыта. Не то ли же самое засвидетельствовано Священным Писанием? Елицы во Христа крестистеся, говорит оно, во Христа облекостеся [1173]. Облеченным во Христа, имеющим в себе Христа естественны дарования Духа: где Христос, там и Отец и Дух.
7. Об отношении обновленного естества ко злу
Здесь сам собою является вопрос: какое отношение имеет обновленный человек ко злу? он не может не иметь точного познания о зле. Но мы видели, что невинное естество человеческое, в состоянии его по сотворении, едва получило такое познание, как и погибло от него. Тем нужнее знать отношение естества обновленного к познанию зла. Отвечаем: чистота сердца — духовное состояние обновленного естества, названное в Евангелии блаженством, доставляющим человеку Боговидение [1174], является в душе после блаженства милости, проистекает из этого блаженства. Известно, что евангельские блаженства суть духовные состояния, открывающиеся в христианине от исполнения евангельских заповедей, что блаженства открываются одно вслед за другим, рождаясь одно от другого [1175]. По отвержении своей правды, как оскверненной злом, из среды плача о своем состоянии падения, из среды кротости — этого примирения ко всем скорбям, видимым и невидимым — начинает ощущаться в душе алкание и жажда Правды Божией. Правда Божия обретается в милости, где Евангелие и повелевает искать ее. Любите враги ваша, говорит оно, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас и молитеся за творящих вам напасть и изгонящия вы, яко да будете сынове Отца вашего, Иже есть на небесех: яко солнце Свое сияет на злыя и благия и дождит на праведныя и на неправедныя. Аще бо любите любящих вас, кую мзду имате? не и мытари ли тожде творят? И аще целуете други ваша токмо, что лишше творите? Не и язычницы ли такожде творят? Будите убо вы совершени, якоже Отец ваш Небесный совершен есть [1176]. Совершенство христианской, а потому и человеческой, добродетели в обновленном естестве есть благодатное Богоподражательное милосердие, производимое в христианине развитием Божественной благодати, данной ему в Крещении и возделанной заповедями. От такого милосердия является духовная чистота: она питается им, она живет им. Преподобный Исаак Сирский на вопрос: Что есть чистота? — отвечал: «Чистота — сердце, исполненное милости о всяком создании». На вопрос: Что есть милостивое сердце? — этот великий учитель иночествующих сказал: «Это — горение сердца о всякой твари, о человеках, о птицах, о животных, о бесах — словом, о всяком создании. От воспоминания о них и видения их очи милостивого источают слезы но причине обильной и сильной милости, овладевшей сердцем. От постоянного терпения сердце его сделалось сердцем младенца, и он не может быть равнодушным, когда услышит или увидит какой-либо вред, или даже малую скорбь, которым подверглась тварь. И потому он ежечасно приносит молитву, сопровождаемую слезами и о бессловесных, и о врагах истины, и о наветующих ему, чтоб они были сохранены и очистились; даже он делает это о естестве пресмыкающихся, от великой милости, движущейся чрезмерно в его сердце по подобию Божию» [1177]. От великой милости, которую ощущал в себе великий Исаак, он восклицает: «В тот день, в который ты состраждешь кому-либо каким бы то ни было образом страждущему, телесно или мысленно, благому или злому, — почитай себя мучеником и взирай на себя, как на пострадавшего за Христа, как на сподобившегося исповедничества. Вспомни, что Христос умер за грешников, а не за праведников. Смотри, как велико скорбеть о злых и благодетельствовать грешникам! оно более, нежели делать то и другое относительно праведников. Апостол воспоминает об этом, как о достойном удивления» [1178]. Святой Исаак, сравнивая правду падшего человеческого естества с Божественною правдою, состоящею в благодатном, духовном милосердии, вторую называет служением Богу, а первую служением идолам [1179]. О стяжании этого милосердия говорит Апостол, когда завещает уверовавшим во Христа: Облецытеся убо якоже избраннии Божии, святи и возлюбленни, во утробы щедрот, благость, смиреномудрие, кротость (и) долготерпение: приемлюще друг друга и прощающе себе, аще кто на кого имать поречение: якоже и Христос простил есть вам, тако и вы [1180]. Святой Макарий Великий говорит: «Благодать так действует и умиряет все силы и сердце, что душа, от великой радости (милости), уподобляется незлобивому младенцу, и человек не осуждает уже ни еллина, ни иудея, ни грешника, ни мирянина, но на всех чистым оком взирает внутренний человек и радуется о целом мире, и всемерно желает чтить и любить и еллинов, и иудеев» [1181]. «Чистота сердца, — сказал вышеприведенный святой Исаак, — зрит Бога; она воссиявает и цветет в душе не вследствие учения человеческого, но от невидения злобы человеческой» [1182]. Тогда человек не видит злобы в ближних своих, когда все отношения его к ближним будут поглощены милостию к ним. Неужели такое невидение недостатков в ближних есть ослепление ума, есть признание зла добром? Напротив того: ослепление ума, невидение греха и зла, признание зла добром принадлежат нераскаянным грешникам, оправдывающим грех свой. Святые Божии, просвещенные Духом Божиим, понимают зло во всей его подробности, знают его козни и его ядовитость; они, при помощи этого познания, доставляемого Духом, с особенною тщательностию охраняют себя от опытного знания грехов, доставляемого исполнением греха на самом деле. Рожденный от Бога, говорит святой Иоанн Богослов, не согрешает: но рожденный от Бога блюдет себе, и лукавый не прикасается ему [1183]. При посредстве благодатного милосердия, которым истинные христиане дышат к ближним, они пребывают чуждыми греховности ближних, сообщающейся чрез осуждение осуждающему, нарушающей его собственное, спокойное, радостное, святое устроение. Мир Христов, превосходяй всяк ум, обитающий в святых Божиих, немедленно обличает всякий приближающийся помысл сопротивного, какою бы личиною праведности ни был прикрыт этот помысл [1184]. Святой Иоанн Лествичник в Слове [1185] о духовном рассуждении и о помыслах, страстях и добродетелях говорит, что оно является от непорочной совести и чистоты сердечной; что оно в новоначальных по преуспеянию есть познание падения и греховности своей; что оно в средних (по преуспеянию) отделяет истинное добро от естественного и от зла, как открытого, так и прикрытого личиною добра; наконец, что оно в совершенных есть духовный разум, воссиявающий от Святого Духа, и видящий образ действия зла в других человеках. Так святой апостол Петр сказал Симону Волхву: в желчи бо горести и союзе неправды зрю тя суща [1186]. В предисловии к Слову о священном безмолвии святой Иоанн говорит, что Святые Божии имеют точное и подробное знание греха по откровению Святого Духа [1187]. Начало просвещения души и признак ее здравия заключается в том, когда ум начнет зреть свои согрешения, подобные множеством своим морскому песку, сказал святой Петр Дамаскин [1188]. Этот Отец называет зрение своего падения и зрение грехов своих духовным видением, открывающимся от действия благодати в делателе Христовых заповедей [1189]. Святая Церковь законоположила чадам своим испрашивать теплейшею молитвою у Бога великий дар — зрение грехов своих [1190]. Падшее естество поражено слепотою ума. Оно не видит своего падения, не видит грехов своих, не видит своего странничества на земле и распоряжается собою на ней как бы бессмертное, как бы существующее единственно для земли. Оно не только с жестокостию судит и осуждает грехи ближнего, но и из собственного своего бедственного устроения сочиняет для ближнего грехи, каких в нем нет; оно соблазняется самыми возвышенными христианскими добродетелями, искажая значение их сообразно лжеименному разуму своему по своей сердечной злобе. Напротив того, обновленное естество имеет благодатное знание и зрение зла, даруемые Богом, знание и зрение зла, не только не нарушающие целости добра в человеке, но и служащие к строжайшему охранению человека от опытного познания зла, гибельного для человека. Обновленное естество видит и ведает зло в себе, в человеках и в демонах, но пребывает неоскверненным от зла, потому что эти видение и ведение естества обновленного принадлежат не собственно человеку, приобретены не собственным усилием человека, но дарованы ему Богом. Можно уподобить знание зла, приобретенное человеками чрез падение, знанию больными болезней, которыми они страждут, а знание зла человеками обновленными — знанию болезней врачами. Больные опытно знают болезнь, но не знают ни причин ее, ни средств к врачеванию ее; врачи, не зная опытно болезни, знают ее несравненно определеннее, нежели больные, знают причины ее и средства пользования [лечения. — Ред.] от нее.
