В мистических традициях исламизированного Ирана нелегко отличить то, что является народным наследием, от того, что отражает влияние ислама или Востока. Однако не подлежит никакому сомнению, что многие легенды и чудеса, зафиксированные в персидской агиографии, относятся к универсальным основам магии, особенно к шаманизму. Достаточно просмотреть два тома "Святых дервишей" Уара, чтобы на каждой странице обнаружить чудеса в традициях чистейшего шаманизма: вознесения на Небо, магические полеты, исчезновения, хождение по воде, исцеления и т. п.101 С другой стороны, следует также помнить о роли гашиша и других наркотиков в исламской мистике, хотя самые чистые из святых не пользовались такими суррогатами102.
Наконец, наряду с распространением ислама среди среднеазиатских тюрков, некоторые шаманские элементы были ассимилированы мусульманскими мистиками103. Профессор Копрюлюзаде говорит, что, "согласно легенде, Ахмед Есеви и некоторые из его дервишей были способны летать, превращаясь в птиц"104. Аналогичные легенды существовали о святых [ордена] Бекташи. В XIII веке Барак Баба - основатель ордена, характерным ритуальным знаком которого была "прическа с двумя рогами", - публично показывался верхом на страусе, и легенда гласит, что "под влинием своего всадника страус немного летал". Возможно, что эти детали действительно обусловлены влиянием тюрко-монгольского шаманизма, как утверждает этот ученый-тюрколог. Однако способность превращаться в птицу присуща идеологии любого вида шаманизма, как тюрко-монгольского, так и арктического, американского, индийского или океанийского. Что касается появления страуса в легенде о Барак Бабе, то здесь скорее следует заподозрить южное происхождение.
Древняя Индия: обряды вознесения на Небо
Мы помним ритуальное значение березы в тюрко-монгольской религии, особенно в шаманизме: береза или столб с семью или девятью зарубками символизирует Мировое Древо, и поэтому считается, что она находится в "Центре Мира". Влезая на нее, шаман достигает самого высокого неба и предстает перед Бай Ульгеном.
Ту же самую символику мы встречаем в браминском ритуале: он также включает в себя церемониальное восхождение в мир богов. Действительно, "у жертвы есть только одна твердая точка опоры, только одно обиталище: небесный мир"105. "Жертва - это быстрая рыба, проплывающая мимо"106; "жертва, во всем своем единстве, - это корабль, несущий тебя в небо"107. Механизмом ритуала является дурохана108, "трудное восхождение", поскольку оно предполагает вознесение самого Древа Мира.
Действительно, жертвенный столб (юпа) сделан из дерева, отождествляемого с Мировым Древом. Сам жрец вместе с дровосеком выбирает его в лесу109. Во время срубывания дерева жрец обращается к нему с речью: "Своей верхушкой не раздирай Небо, своей серединой не рань Атмосферу!.."110. Жертвенный столб становится чем-то вроде космической опоры: "Вознесись, о ванаспати (Господин леса), на верхушку Земли!" - призывает его Ригведа111. "Своей верхушкой ты подпираешь Небо, серединой наполняешь Атмосферу, корнями укрепляешь Землю"112.
По этой космической опоре жрец поднимается на Небо, сам или со своей женой. Приставляя лестницу к столбу, он обращается к жене: "Поднимемся на Небо!.." Жена отвечает ему: "Идем!" Этими ритуальными фразами они обмениваются три раза113. Достигнув верхушки, жрец касается небосвода, разводит руки (как птица крылья!) и кричит: "Я достиг Неба, боги, я стал бессмертным!"114 "Воистину, приносящий жертву сам себе создает лестницу и мост, чтобы достичь небесного мира"115.
Жертвенный столб является Axis Mundi - Осью Мира, и как древние народы высылали жертвы в небо через дымовое отверстие или центральный столб жилища, так ведическая юпа была "колесницей жертвы"116. К ней обращали молитвы такого рода: "О Древо, позволь жертве идти к богам"117; "О Древо, пусть эта жертва направится к богам"118.
Мы также помним орнитологическую символику шаманского наряда и многочисленные примеры магического полета у сибирских шаманов. Подобные идеи встречаются и в Древней Индии: "Жрец, став птицей, возносится в небесный мир", утверждает Pancavimca Brahmana119. Во многих текстах упоминается о неких крыльях, которые необходимы для того, чтобы достичь верхушки Древа120, о "гусе, жилище которого находится в луче света"121, о жертвенном коне, в облике птицы возносящем жреца на самое небо122, и т. п.123. Как мы скоро увидим, традиция магического полета была широко распространена в древней и средневековой Индии, всегда в связи со святыми, йогами и магами.
"Взобраться на Древо" - это выражение в браминских текстах стало довольно привычным образом духовного восхождения124. Эта же символика сохранилась в фольклорных традициях, хотя еe значение не всегда понятно125.
Вознесение шаманского типа мы встречаем также в легендах о рождении Будды. "Сразу же после рождения126 Бодхисаттва встает прямо на ноги, поворачивается к северу и делает семь больших шагов, прикрывшись белым зонтом. Он внимательно осматривает все окрестности и произносит своим бычьим голосом: "Я выше всех в мире, я лучше всех в мире, я старше всех в мире; это мое последнее рождение; у меня больше не будет нового существования". Эти семь шагов возносят Будду на вершину мира; подобно тому, как алтайский шаман взбирается на семь или девять надрезов ритуальной березы, чтобы достичь последнего неба, Будда символически проходит семь космических этажей, которым соответствуют семь планетарных небеc. Нет необходимости говорить, что старая космологическая схема шаманского (и ведического) восхождения на небо обогащена здесь тысячелетним вкладом индийской метафизической мысли. Семь шагов Будды направлены уже не в ведический "мир богов" и не в "бессмертие", а к преодолению человеческого состояния. Действительно, выражение "я выше всех в мире" (агго'хам асми локасса) означает не что иное, как преодоление Буддой пространства, точно так же, как выражение "я старше всех в мире" (джетто'хам асми локасса) означает его над-временность. Ибо, достигнув вершины мироздания, Будда достигает "Центра Мира", а поскольку творение вышло из "Центра" (= вершины), Будда становится современником начала мира127.
Концепция семи небес, о которой упоминает Majjimanikaya, восходит к браминизму, и мы, вероятно, имеем дело с влиянием вавилонской космологии, которая - хоть и косвенным образом - оставила свой отпечаток также на алтайских и сибирских концепциях. Но буддизму тоже известна космологическая схема с девятью небесами; эта схема глубоко "интериоризирована", поскольку первые четыре неба соответствуют четырем джанам, четыре следующих - четырем саттавасам, девятое и последнее небо символизирует Нирвану128. Каждому из этих небес соответствует божество буддийского пантеона, одновременно представляющее определенную ступень йогической медитации. Как известно, у алтайцев семь или девять небес населены различными божественными и полубожественными персонажами, с которыми шаман встречается и разговаривает во время вознесения; в девятом небе он предстает перед Бай Ульгеном. Конечно, в буддизме речь идет уже не о символическом вознесении на Небо, а о ступенях медитации и, в то же время, о "шагах" к конечному освобождению. (Считается, по-видимому, что буддийский монах после смерти попадает на тот уровень, которого ему удалось достичь при жизни в своем йогическом опыте, тогда как Будда достигает Нирваны129.)
Древняя Индия: "магический полет"
Браминский жрец восходит на Небо, взбираясь по ритуальной лестнице; Будда преодолевает Космос, символически переходя через семь небес; буддийский йог путем медитации осуществляет восхождение чисто духовной природы. Типологически все эти акты принадлежат к одной и той же структуре; каждый из них по-своему воплощает способ трансценденции светского мира и достижения мира богов, Бытия, или Абсолюта. Выше мы показали, в какой мере подобного рода действия можно относить к шаманской традиции восхождения на Небо; единственная существенная разница состоит в интенсивности шаманского переживания, которое, как известно, включает в себя экстаз и транс. Но также и в Древней Индии известен экстаз, который делает возможными вознесение на Небо и магический полет. "Экстатик" (муни) с длинными волосами (кешин) из Ригведы уверенно объявляет: "В упоении экстаза мы взошли на колесницу ветров. Вы, смертные, можете видеть только наши тела... Экстатик - конь ветра, друг бога бури, побуждаемый богами..."130 Вспомним, что бубен алтайских шаманов называют "конем"; палка с лошадиной головой, называемая "конем", играет существенную роль у бурятов. Экстаз, вызванный звуками бубна или танцем верхом на палке с лошадиной головой (hobby-horse), отождествляется с фантастическим галопом через небо. Как мы увидим далее, у некоторых неарийских народов Индии маг еще и сегодня пользуется деревянным конем или палкой с лошадиной головой для выполнения своего экстатического танца (см. ниже).
