Хью Пратер - Заметки для себя: обретение моего "Я"

В 1970 г. мелкий издатель в Моабе, штат Юта, выпустил книгу малоизвестного автора, Хью Пратера. Без продавцов, без рекламы — только благодаря молве — "Заметки для себя" в скором времени были распроданы почти в миллионе экземпляров.

Чтение "Заметок для себя" является одним из тех редких опытов, что случается только однажды за много-много лет. Издатель, который натолкнулся на эту книгу, сказал: "Я впервые читал рукопись Пратера поздней ночью, будучи уставшим, но к моменту окончания ее чувствовал себя отдохнувшим и оживленным. С тех пор я перечитал ее много раз, и она говорит мне сейчас даже еще больше". Эта книга служит основой для исследования читателем свой собственной жизни и сокровищем полных мысли и прозорливости подсказок.

(С) 1970 Real People Press
(С) 1995 Е. Н. Волков — перевод на русский язык, редакция.

Карлу Роджерсу (чья книга "О становлении личности" открыла мне глаза)

Если бы я только…
забыл будущее величие
и смотрел на зелень и здания
и соприкасался с теми, кто окружает меня
и чувствовал запах воздуха
и игнорировал формальности и мнимые обязанности
и слышал стук дождя по крыше
и держал в своих объятиях мою жену
…и это еще не слишком поздно

Она может умереть до утра. Но я был с ней четыре года. Четыре года. Я нисколько не буду чувствовать себя обманутым, если ее не будет у меня на следующий день. Я не заслужил ее и на одну минуту, знает бог.
И я могу умереть до утра.
Что я должен сделать, так это умереть сейчас. Я должен принять справедливость смерти и несправедливость жизни. Я прожил хорошую жизнь — продолжительнее, чем многие, лучше, чем большинство. Тони умер, когда ему было двадцать. Мне уже тридцать два года. Я не могу просить для себя еще один день. Что я сделал, чтобы заслужить рождение? Это был подарок. Я есть я — это чудо. Я не имею права ни на одну минуту. Некоторым дается единственный час. А мне уже тридцать два года.
Немногие могут выбрать, когда им умирать. Я выбираю принять смерть сейчас. С этого момента я отказываюсь от моего “права” жить. И я отказываюсь от моего “права” на ее жизнь.
Но уже утро. Мне дан следующий день. Еще один день, чтобы слышать, читать, вдыхать запахи, ходить пешком, любить и восхищаться. Я живу еще один день.
Я думаю о тех, кто не дожил.

***
Сегодня я все хочу делать только для того, чтобы делать это, не делая ничего другого. Я не хочу делать что-либо хорошее для других, чтобы быть самому “хорошим”. Я не хочу работать, чтобы делать деньги, я хочу работать, чтобы работать.
Сегодня я не хочу жить для чего-то, я хочу жить.

***
Моя молитва такова: я буду тем, что я буду, и я буду делать то, что я буду делать.
Все, что я хочу делать, что мне нужно делать, — это оставаться в ритме с самим собой. Все, что я хочу, так это делать то, что я делаю, и не пытаться делать то, что я не делаю. Только делать то, что я делаю. Только хранить мир с самим собой. Только быть тем, чем я буду.
“Я буду тем, чем я буду, — но я сейчас есть то, что я есть, и именно здесь я буду прилагать свою энергию. Мне нужна вся моя энергия, чтобы быть тем, что я есть сегодня. Сегодня я буду работать в ритме с самим собой, а не с тем, чем я “должен быть”. И чтобы работать в ритме с самим собой, я должен сохранять настроенность на себя.
Бог открыл свое имя Моисею, и оно было: Я ЕСТЬ ТОТ, КТО Я ЕСТЬ.

***
Я убежден в том, что эта тревога возникает в моей жизни из напряжения между тем, чем я “должен быть” и тем, что я есть. Моя тревога происходит не от размышления о будущем, а от желания контролировать его. Кажется, это начинается каждый раз, как только я допускаю мысль “Я хочу стать” в свое сознание. Это напряжение между моим желанием контролировать то, чем я буду, и признанием того, что я это не смогу. “Я буду тем, чем я буду” — где здесь тревога? Тревога — результат того, что я могу не достичь той мысленной планки, которую установил только что для себя. Наиболее сильно я чувствую смерть, когда почти достигаю того, что другие ожидают от меня; тогда смерть грозит отчленением меня от меня самого, потому что “меня” еще нет.

***
Я не могу “давать мою оценку” на все времена — эти концепции вообще исключены. “Длящийся эффект” — противоречащий себе термин. В будущем не существует ни значения (смысла), ни меня. Ничто не имеет смысла (значения) “окончательно”. Ничто даже завтра не значит то же самое, что значило сегодня. Значение меняется с контекстом. Мой смысл находится здесь. Достаточно, что я ценю что-то сегодня. Достаточно, что я отличаю (выделяю) (что-то) сейчас.

***
“Что я хочу сделать в жизни?”. “Что является моей целью?”. Я предполагаю, что у меня есть причина для жизни, что моя жизнь имеет направление (цель). Но возможно, мы двигаемся в том же одном-единственном направлении, что и история 1. Предположение, что я направлен к чему-то, подталкивает меня к желанию оправдать мои прошлые действия и не планировать будущее 2. Причина, по которой я не хочу вести машину, ждать в очереди, быть на побегушках и т.д., в том, что подсознательно я верю, будто у меня есть судьба и что, следовательно, эта мирская забота является потерей времени, поскольку не вносит вклад в ту “важную работу”, которую я должен сделать до того, как умру.

***
Для меня способ жить — не иметь никакого способа. Моя единственная привычка должна быть отсутствие привычки. Потому что я поступил таким образом прежде, то это достаточная причина не делать так сегодня.

***
Время есть изменение, следовательно, когда я делаю нечто непривычное, то буквально расходую больше времени в час. Привычное означает меньше времени, потому что содержит меньше изменений. Следовательно, я могу удлинить мою жизнь, пребывая вне доктрин и привычек.

***
Исповедь — это часто бегство от изменения. Если я в чем-то исповедуюсь, я не должен принимать ответственность за изменение этого: “Я исповедуюсь. Это вне моего контроля”. Так подменяется бремя: “Вы услышали об этом и чтовы теперь собираетесь делать с этим?”

***
Почему я сужу о своем дне по тому, как много я “совершил”?

***
Когда я попаду туда, где смогу наслаждаться, просто лежа на ковре, подбирая шарики корпии, я более не буду слишком амбициозным.

***
Я держу этого кота в своих руках так, что он может спать, а в большем нет нужды (и что здесь еще).

***
Написав книгу, я рассказал об этом нескольким друзьям. Их отклик был вежливым и слабым. Позднее я смог сказать им, что книга готовится к печати.
Почти все до одного употребили слова “Я горжусь тобой”. Гордость результатами, но не поступком.
Все, кроме меня, оглядываются назад , когда судят о моем поведении. Они только и могут, что увидеть мои действия в связи с их результатами. Но я действую сейчас. И я не могу знать результаты. Я же придаю своим действиям их единственно возможное для меня значение, и этот смысл всегда вытекает из 3 “Я ответственен за эту часть меня, а не за ту”.

***
Я живу не в лаборатории: у меня нет способов узнать, какие результаты будут иметь мои действия. Проживать свою жизнь для результатов означало бы приговорить себя к постоянной фрустрации и повесить над своей головой угрозу, что смерть может в любой момент сделает мое проживание напрасным. Мое единственное надежное вознаграждение находится в моих действиях, а не появляется после них. Качество моего вознаграждения заключается в глубине моего отклика, важности той части меня, исходя из которой я действую.
Поскольку результаты непредсказуемы, ни одна из моих попыток не обречена на неудачу. И даже неудача (ошибка) не принимает ту форму, которую я воображаю. Самая реалистическая установка для меня по отношению к будущим последствиям, которую мне стоит иметь, такая: “интересно будет увидеть, что случится”. Возбуждение, уныние и скука предполагают знание о результатах, которого у меня не может быть.

***
Если я стремлюсь к цели, то в это время я ограничен самим процессом.

***
Радуга прекраснее, чем горшок с золотом на ее краю, потому что радуга — сейчас. И горшок никогда не оказывается именно тем, что я ожидал.

***
Есть часть меня, которая хочет писать, часть, которая хочет теоретизировать, часть, которая хочет заниматься скульптурой, часть, которая хочет учить… Принуждать себя к единственной роли, решать быть чем-то единственным в жизни означало бы уничтожение большинства частей меня. Так что, я признаю, что я живу сейчас и только сейчас, и я буду делать то, что я хочу делать в этот момент, а не то, что я признал для себя наилучшим вчера.

***
Я говорю людям “Я всегда делаю так-то и так-то” или “Я никогда не делаю так-то и так-то”, как будто моя индивидуальность зависит от таких банальных постоянств.

***
“В следующий раз я буду…”
“С этого момента я буду…”
Что заставляет меня думать, что я мудрее сегодня, чем буду завтра?

***
Скука полезна для меня, когда я замечаю ее и думаю: О, я соскучился — должно быть что-то еще, что бы мне хотелось сделать. Таким образом, скука действует как инициатор оригинальности, толкая меня к новым действиям или новым мыслям.

***
Чем больше я советуюсь со своими чувствами в течение дня, настраиваясь на внутреннее понимание того, делаю ли я то, что мне хотелось бы делать, тем меньше я чувствую в конце дня, что зря потратил время.

***
Я недавно заметил, что каждый день неоднократно делаю быстрый мысленный обзор своих действий к данному моменту с тем, чтобы определить свое направление. Эта ментальная активность спонтанна, почти подсознательная и кажется врожденной. Если мои действия не приплюсовываются к выбранному направлению, тогда я, по меньшей мере, чувствую себя несколько подавленным и обессиленным. Если по каким-то причинам я чувствую в тот момент невозможность продвижения в “хорошем” направлении, тогда я ощущаю желание внутри себя двигаться в деструктивном направлении: например, принять, действительно принять , наркотики.
Любое направление кажется решительно предпочтительным отсутствию всякого направления. Это может быть одной из причин насилия, разрушительных любовных афер, алкоголизма, т. п. “Цель” подразумевается, но потребность, кажется, состоит в направлении — чувствовать процесс становления.

***
Когда я оглядываюсь на свою жизнь, одним из самых постоянных и мощных явлений, которое я испытывал в себе, было желание быть чем-то большим, чем я есть в данный момент — нежелание позволять себе оставаться там же, где я есть — желание расширить границы себя — желание делать больше, изучать больше, выражать больше — желание расти, совершенствоваться, достигать, расширяться (развиваться). Я обычно объяснял это внутреннее напряжение в том смысле, что существует где-то отсутствующее тут нечто, которое я хотел сделать, или которым хотел быть, или которое хотел иметь. И я потратил слишком много своей жизни, пытаясь найти это. Но теперь я знаю, что эта энергия внутри меня есть поиски большего, нежели этого друга или этой профессии, или этой религии, большего даже, чем удовольствие или власть, или смысл. Это есть поиски (стремление к) большего меня самого; или, лучше, это есть, слава богу, разлив избытка меня самого.

***
Прошлое закончилось, а будущего еще нет — поэтому мои желания должны быть направлены на настоящее. “Я надеюсь, что сброшу вес” означает, что именно сейчас я испытываю чувство неудовлетворенности, потому что реальность моего тела и образ, в котором я представляю себе себя, конфликтуют. Представление, что мои желания относятся к чему-то в будущем, препятствует мне принять ответственность за них сейчас, а что еще хуже, заставляет меня не планировать свое завтра.
Часто желания, что я отношу к будущему, базируются на нереалистических концепциях меня самого, которые я хочу осуществить. “Я хочу разработать теорию реальности, основанную на предзнании” — это желание быть собой или желание осуществить некий желательный образ себя? Я есть все то, что я есть в настоящем. Чем я желал быть или думал, что обязан быть, должно быть рассмотрено в будущем.

***
Перфекционизм (стремление к совершенству) есть медленная смерть. Если все оказывалось бы именно тем, что мне хотелось, именно так, как я спланировал, то я никогда бы не испытал ничего нового; моя жизнь была бы бесконечным повторением банальных успехов. Когда я совершаю ошибку, то приобретаю опыт чего-то неожиданного.
Иногда я реагирую на совершение ошибки как на измену самому себе. Мой страх совершения ошибки кажется основанным на скрытом предположении, что я потенциально совершенен и что если я всего лишь буду очень осторожен, то не упаду с небес.
Но “ошибка” есть проявление способа моего бытия собой, толчок к тому пути, которым я хочу следовать, напоминание о том, что я не согласуюсь с фактами. Когда я прислушивался к своим ошибкам, я рос.

***
Когда я вижу, что делаю нечто неправильно, то обнаруживается часть меня, которая желает действовать прежним способом и даже начинает выискивать основания, чтобы оправдать такое продолжение.

***
Верный способ для меня столкнуться с бедственным опытом — сделать что-то потому, что “это будет хорошо для меня”.

***
Как только я прихожу к мысли, что научился правильному способу жизни, жизнь меняется, а я остаюсь таким же, как был. Чем больше вещи меняются, тем больше (вернее) я остаюсь тем же самым. Получается так, что моя жизнь — постоянная ирония зрелости и регрессии, а мое ощущение прогресса основывается на иллюзии, что внешние вещи собираются оставаться теми же (неизменными) и что, в конце концов, я достиг небольшого контроля.
Но никогда не появятся окончательные смыслы, есть (просто) смыслы. И я есть смыслы. Я то, с чего я начал, и когда все это заканчивается, я остаюсь всем тем, что от меня остается.

***
Бывают случаи, когда я разговариваю с человеком, находящимся в состоянии “высоко на коне” в связи с недавним озарением или триумфом, и на мгновение жизнь, вероятно, кажется ему “беспроблемной”. Но я совсем не верю, что большинство людей ведут ровное, контролируемое, бестревожное существование, которое предполагается по их беззаботным выражениям лиц и вежливым словам. Сегодня никогда не преподносит мне то же самое дважды, и я уверен, что почти для каждого жизнь также является смесью нерешенных проблем, двусмысленных побед и смутных поражений — с очень немногими мгновениями ясного мира. Я никогда, видимо, не окажусь на вершине спокойствия. Мое борение с сегодняшним днем занятие стоящее, но это борьба, тем не менее, борьба, которую я никогда не закончу.

***
Возможно, величайшее преступление, совершаемое нами друг против друга — это ежедневная демонстрация “нормальности”. Из бесчисленных мимолетных разговоров с различными людьми я получаю впечатление, что большинство людей не имеет проблем. Даже жалующийся представляет себя как жертву. Он даже не предполагает, что он испытывает замешательство. Он в порядке: это обстоятельства плохи.
Комментарий “Не обращай на него внимания, у него проблемы” иллюстрирует эту всеобщую установку применительно к личным трудностям. Подоплека в том, что иметь проблему является странной и избегаемой слабостью. Когда я раз за разом сталкиваюсь с этим ежедневным фасадом нормальности, то начинаю предполагать, что я тоже заслужил такую же жизнь, испытываю досаду от настоящего и рассматриваю свои трудности как несправедливые трагедии. И поскольку я полагаю, что есть нечто неестественное в наличии у меня проблемы, я тоже пытаюсь разыграть видимость беспроблемности.

***
Я живу от одного предварительного (умо)заключения к последующему, думая, что каждое является последним. Единственное, что я твердо знаю — что я ошибаюсь.

***
Какое абсурдное количество энергии я потратил за всю мою жизнь, пытаясь разгадать, каковы вещи “на самом деле”, хотя они никогда не были (такими, как “на самом деле”).

***
Действительно ли я думаю, что есть нечто более глубоко истинное в моей интерпретации ситуации сейчас, когда я в постели, чем в прошедший в полдень?

***
Нет абсолютов для столь относительного явления, как человеческая жизнь.

***
Для меня (раз)мышление кажется временами действующим, как защитный механизм, способ избегания некоторых чувств или способ не видеть ситуацию, в которой я нахожусь. Я уверен, что это особенно справедливо в социальных ситуациях, в которых я руководствуюсь головой (рассудком).

***
Моя беда в том, что я анализирую жизнь, вместо того, чтобы проживать ее.

***
Теория есть теория, а не реальность. Все, что теория может сделать, так это напомнить мне о некоторых мыслях, которые были частью моей реальности тогда. Утверждение или “факт” есть подчеркивание — одна из точек зрения на что-то. В худшем случае это есть род близорукости. Название (имя) также является только одним из способов видения чего-то. Я не могу что-то утверждать о реальности, не пренебрегая многими другими вещами, которые тоже являются частью правды о ней. Даже если бы было возможно сказать все, что является правдой о реальности, я все еще не буду обладать реальностью; у меня будут только слова. В действительности, реальность изменяется даже тогда, когда я говорю о ней.
Когда я перерастаю свои имена (названия), факты и теории, или когда реальность оставляет их позади, я мертвею, если не перехожу к новым способам понимания (видения) вещей.

***
Я продолжаю думать, что должен что-то делать, чтобы оказывать поддержку реальности. Билл и Лия здесь — только предоставь разговору возможность состояться. Не нажимай. Не тормози. Откинься на спинку кресла и дай реальности случиться.

***
Я сужаю мое видение и игнорирую мои возможности, когда стараюсь. Я не могу воспринимать неизвестное, когда я понимаю (улавливаю, схватываю). Ничего не существует для меня, пока я смотрю на это. Я мало что могу сделать со своими чувствами, но осознание убирает ограничение близорукости из моих недостатков.

***
Красноречие иногда лирично, иногда сильно, но всегда является преувеличением и всегда проекцией.

***
Нечестные люди больше верят в слова, нежели в реальность.

***
Тот, кто обитает в себе, не может верить в объективное мышление.

***
Я отказываюсь от объективного мышления.

***
Теперь, когда я знаю, что не мудрее кого-либо еще, делает ли эта мудрость меня мудрее?

***
Множество вещей, лежащих сразу же за периметром моей финансовой досягаемости, остается постоянным, неважно, насколько мои финансовые условия улучшаются. С каждым увеличением моих доходов образуется новый периметр, и я испытываю то же самое относительное чувство нуждаемости. Я уверен, будто был бы счастлив, если только мои заработки повысились настолько, что я смог бы иметь или делать те несколько вещей, которые я не могу спокойно себе позволить, но когда мой доход действительно увеличивается, я обнаруживаю, что остаюсь по-прежнему несчастным, поскольку с моей новой финансовой позиции могу видеть целую новую группу вещей, которых у меня нет. Эта проблема будет решена, когда я пойму, что счастье содержится в настоящем состоянии, а не в будущем.
***

Я не нуждаюсь в “причине”, чтобы быть счастливым. Я не обязан советоваться с будущим, чтобы узнать, насколько счастливо я чувствую себя сейчас.

***
Замечание “Ты счастлив; могло быть хуже” есть род “помощи”, без которой я могу обойтись. Точно также могло бы быть и лучше, или, в действительности, не могло быть иначе, чем было.

***
Сначала я думал, что “быть собой” означает просто действовать так, как я чувствую. Я обычно задавал себе вопрос типа “Что я хочу сказать этому человеку?” и очень часто ответ был неожиданно негативным. Казалось, что когда я вглядывался в себя, негативные чувства были первыми, которые я обнаруживал. Вероятно, я замечал их благодаря их социальной необычности; возможно, они выступали на первый план потому, что я боялся негативного действия. Но скоро я обнаружил, что за многими негативными чувствами находились более глубокие, более позитивные чувства — если я имел силу всматриваться достаточно долго. Чем больше я пытался “быть собой”, тем больше “себя” я находил. Теперь я понимаю, что “быть собой” означает признание всего, что я чувствую в данный момент, и затем принятие ответственности за свои действия посредством сознательного выбора, за какой уровень своих чувств я собираюсь отвечать.

***
Когда я впервые стал пробовать быть собой, то временами чувствовал себя в ловушке своих чувств. Я думал, что примирился с чувствами, которые у меня были, что я не смогу изменить их, и не попытаюсь изменить, даже если смогу. Я видел много негативных чувств в себе, которых не хотел, и при этом чувствовал, что я должен выражать их, если собираюсь быть самим собой.
С тех пор я обнаружил, что мои чувства изменились и что я могу руководить их изменением. Они изменились просто потому, что я стал о них беспокоиться. Когда я признал свои чувства, они стали более позитивными. И они изменяются, когда я выражаю их. Например, если я говорю человеку, что он мне не нравится, я обычно отношусь к нему лучше (после этого).
Вторая вещь, которую я обнаружил, что мое нежелание выражать негативное чувство является чувством в себе, частью меня, и если я больше хочу не выражать негативное чувство, чем хочу это сделать , тогда я более буду самим собой, не выражая его.

***
Принять то, что есть. Это то, что требуется. Принять реальность такой, как она существует для меня сейчас . До недавнего времени я беспокоился по каждому малейшему решению — чтобы мне одеть? — чего мне не стоит есть? — закрыл ли я дверь? — не волнуюсь ли я слишком много? Теперь же эта тревога является моей реальностью.

***
Не борись с фактом, сообразуйся с ним.

***
Хулиган во мне всегда хулиганит именем принципов или именем правил. Хулиган во мне всегда имеет резон для своих действий, и эта причина всегда идеалистична. Эта часть меня является неженкой — она прячется за “тем, что правильно”, и поэтому я должен не обижать мое желание.

***
По-видимому, я должен вступать в соприкосновение с моим желанием обидеть до того, как я смогу соприкоснуться с моим желанием не обидеть.

***
Во мне есть потенциал для совершения любого пагубного действия, о котором мне известно, что оно совершается другими людьми, и если я не ощущаю этот потенциал, то могу в любой момент оказаться под контролем тех же самых побуждений. Я свободен от этих побуждений, если только признаю, что чувствую их, и, ощущая их и сознавая их как часть себя, делаю выбор не следовать им. Только на этом пути могу я начать вновь обретать отринутые части самого себя.
И только таким способом могу я узнать, что есть то, что я осуждаю в других.

***
Временами я хочу сделать больно или напугать Музвуд. Особенно это чувство возникает у меня, когда она съеживается. Но когда я осознаю эти чувства и не пытаюсь мысленно обойти их стороной, а продолжаю сознавать их, идти вперед и плыть по течению вместе с ними, тогда мои чувства становятся более позитивными, и я играю с ней в такой грубоватой манере, которая ей нравится. Осознание, по-видимому, трансформирует ее в моем сознании. Секундой ранее она была объектом для пинка; сейчас она — моя собака, со своими чувствами, и я не хочу причинять ей боль.
Если, с другой стороны, я избегаю своих пагубных чувств и не опознаю их как часть себя, или даже если я осознаю их, но борюсь с ними, тогда они становятся опасными. Бороться со своими чувствами — значит осуждать себя за их присутствие, и получается так, как если бы осужденная часть меня отвечает тем, что становится злобной.
Осознание, глубокое полное осознание всегда, как представляется, заставляет мою энергию действовать более позитивно.

***
Я начинаю думать, что нет деструктивных чувств, только деструктивные действия, и что мои поступки становятся деструктивными только тогда, когда я осуждаю и отрицаю свои чувства. Если я говорю, что не хочу чувствовать именно так, то я игнорирую тот факт, что я чувствую так и что это чувство есть я. Данное чувство — это одно чувство; нежелание так чувствовать естьдругое чувство, и оно не приводит к исчезновению первого чувства. Я могу изменить свою реакцию на чувство, но освободиться от него я могу не более, чем избавиться от себя. Когда я отрекаюсь от чувства, я не разрушаю его, я только лишаюсь своей способности влиять на него по своему желанию. Забраковывая его, я перестаю верить, что оно является частью меня, и в результате этого оно оказывается живущим собственной жизнью и принуждает меня реагировать на него привычным (стереотипным) образом. Но если я понимаю (вижу), что чувствую это чувство , тогда я сохраняю свою способность влиять на него по собственному выбору, а не боясь его.

***
Сегодня вечером маленький мальчик упал мне на колени и посмотрел на меня с надеждой на любовь. Я чувствовал скованность и неловкость. Я так напряженно бился над тем, как я “должен” чувствовать, что не сделал достаточно длинную паузу, чтобы понять, как я действительно чувствовал. Возможно, опасение, что я не чувствую любовь, которую я мыслил как должное, было беспочвенным и она могла обнаружиться, если бы я не боялся всмотреться в себя.

***
Когда Гейл заболевает, я обижаюсь, затем сержусь, затем ничего не чувствую. Я чувствую обиду: она предъявляет мне требование, которое я не могу исполнить (я не могу быстро исправить положение вещей); она использует мое драгоценное время; она создает беспорядок. Затем я чувствую гнев, поскольку думаю, что не должен обижаться, когда кто-то болен. Затем я предписываю себе и своим эмоциям заткнуться всем вместе. Но если в середине всего этого я делаю достаточно длинную паузу, чтобы вглядеться внутрь себя, то обнаруживаю, что эти негативные чувства видятся поверхностными и что более глубоко во мне есть более позитивные, любящие чувства. Мне трудно сохранять с ними контакт в таких обстоятельствах, и я наверняка теряю их, если пытаюсь действовать более сочувственно, чем ощущаю.

***
Если я не приму свои ошибки, я совершенно точно буду сомневаться в своих достоинствах.

***
Если я действительно приму свое поведение, то не буду больше рассматривать его как ошибку.

***
И мое тело, и мои эмоции есть моя данность, и мне также бесполезно осуждать себя за чувство испуга, незащищенности, эгоизма или мстительности, как и сходить с ума из-за размера своей ноги. Я несу ответственность не за свои чувства, а за то, что я с ними делаю.

***
Мне в такой же степени бесполезно пребывать не в духе по поводу мысли, которая у меня только что была, как и критиковать себя за что-то, что я сделал в прошлом году. О'кей, то — это то, что я только что подумал; сейчас же это является тем, что я думаю.

***
“Ты не должен так чувствовать”. — Мои эмоции не порождаются в соответствии с законами аристотелевской логики. Мое сознание не может знать, что мое тело “обязано” чувствовать. Мое тело во всех случаях имеет свои собственные причины, чтобы чувствовать таким образом, как оно чувствует, и все уже принято во внимание (что мое сознание не может сделать) так, что и не может возникнуть иного чувства.

***
“Не осуждай себя за свои чувства”.
“Даже за осуждающие?”

***
“Не переживай”.
“Но я переживаю”.

***
Я чувствую, что я чувствую то, что я чувствую.

***
Меня просто попросили куда-то пойти. Я сказал: “Я не могу. Я должен остаться дома. Гэйл больна”. Очевидно, я не принял ответственность за мои действия. Надеюсь, в следующий раз мне достанет мужества заявить, что я делаю то, что я делаю, потому что я хочу это делать.

***
Я замечаю иногда, что думаю “я должен сделать так-то и так-то” для того, чтобы скрыть мое желание так сделать. Если я “должен” сделать так, то мне не надо признавать, что я хочу или чего я не хочу.

***
Требование быть неэгоистичным является невозможным идеалом. Каждый из нас полностью эгоистичный в том смысле, что мы всегда делаем то, что хотят отдельные части нашего “я”. Щедрость переживается, по крайней мере, как столь же стоящая, как и жадность. Эгоизм ни хорош, ни плох по своей природе — это зависит от направленности нашего эгоизма, соответственно тому, помогает ли он или вредит.

***
Есть ложь в моих высказываниях, которая взрывается в разговоре и удивляет меня. Иногда я предпочитаю исправлять эти обманы прямо на месте и, когда я так делаю, то обнаруживаю, что у большинство людей мнение обо мне не ухудшается. Эта разновидность лжи, когда я ее замечаю, обычно помогает мне понять, в чем я ощущаю неадекватность — зоны, где я мог бы быть более принимающим самого себя.
Другой род ложных высказываний проявляется, когда я думаю, что могу предвидеть последствия того, что я сделал. Тогда у меня возникают фантазии о том, как я могу (собираюсь) объяснять дела. Я заметил, что если эти фантазии продолжаются незамеченными, то они имеют тенденцию убеждать часть меня, что дела случились более благоприятно, чем это было на самом деле, и я прекращаю лгать — наполовину поверив, что это правда. Но если я осознаю эти фантазии, то могу что-то сделать, чтобы разрушить этот паттерн: я могу сделать весьма ясным для своего сознания, что действительно случилось и что мне надо бы сказать, если я хочу сказать правду. Я нахожу, что одно лишь это нередко требует настойчивой попытки. Однако, после этого я обычно хочу сказать правду, и если я и не говорю правды, то гораздо лучше ощущаю ложь.

***
Когда я оцениваю свои фантазии по тем ценностям, которые они выражают, то удивляюсь их мелочности.

***
Часто мои фантазии выражают скорее то, как я хотел бы чувствовать, а не то, как я чувствую. Вот человек, которого я боюсь, и я фантазирую роль очень сильной личности — когда в действительности я чувствую слабость в отношениях с ним. Хочу ли я реализовать себя? О'кей, реальность в том, что я боюсь его.

***
Если я обнаруживаю, что боюсь быть избитым, то не должен выбирать между либо повиновением диктату страха, либо сопротивлением ему; у меня есть альтернатива — осознать то, что я чувствую в этот момент, и разрешить себе делать все то, что вырастает из этого. Самоосознание умножает мои варианты, мою сферу выбора.

***
Страх — это помеха, препятствующая мне прислушиваться к интуиции.

***
Тревога, страх, паника и т. п. — это бегство от чего-то. Что-то есть там, в уголке моего сознания, какая-то мысль, какой-то образ, на который я не хочу взглянуть, от которого я хочу убежать.
Страх часто есть признак того, что я избегаю себя самого.

***
Может быть естественный, здоровый страх, но страх, который я не люблю и которому не хочу повиноваться, — это страх, заставляющий меня действовать вопреки моим собственным чувствам или действовать до того, как я осознаю свои чувства. Это обычно боязнь не понравиться другим людям. Чаще всего это страх не сделать то, что, как я (молниеносно) предполагаю , ожидают другие. Я чувствую себя меньше, слабее и менее индивидуальным после того, как действовал под влиянием этого рода страха. Я хочу быть осведомленным об ожиданиях окружающих, но не хочу подчиняться их деспотическому воздействию. Если я непроизвольно делаю выбор, противоположный ожиданиям других, я все равно остаюсь под контролем. Что я хочу, так это действовать на основе любви и уважения к себе самому.

***
Способ быть наиболее полезным другим людям заключается для меня в том, чтобы делать то, что именно сейчас было бы наиболее полезно мне.

***
Я не столько заинтересован в том, что я делаю со своими руками или словами, сколько в том, что я делаю со своими чувствами. Я хочу жить из себя, а не в себя.

***
Большинство слов возникали как описание внешнего мира, отсюда их неадекватность в описании того, что происходит внутри меня.

***
Хотеть сделать что-нибудь — это желание, а не грамматическое предложение. Когда я “решаю”, что хочу сделать, я перевожу мое желание в предложение и затем следую этому предложению; я вынимаю это желание из моего тела и помещаю его в мое сознание. Вопрошание себя “Что я хочу сделать?” пробуждает в сознании мои привычные ответы на этот вопрос, привносит неотносящиеся к делу вещи, которые я “должен” хотеть сделать, и оно игнорирует тот факт, что может и не быть адекватных слов для описания того, что я чувствую в этот момент.

***
Форма большинства ситуаций подразумевает, по традиции, соответствующую эмоцию: например, твоя жена обрушивается на тебя, поэтому ты бесишься (когда в действительности ты можешь быть возбужден). Я часто реагирую скорее по методу “как надо” чувствовать, чем так, как я чувствую . Смущение или нерешительность — явные признаки такого поведения.

***
Если я хочу прояснить, что именно я хочу делать в этой ситуации, тогда было бы полезно для меня быть уверенным, что я знаю разницу между тем, как я вижу этих людей и как каждый мне о них рассказывает. Я не рассматриваю Руди как злобного. Как я его вижу? — здесь я сталкиваюсь с проблемой того, как я действительно вижу его в этот момент в противоположность попытке остаться в согласии с тем, как я говорил каждому о своем взгляде на него.

***
Я могу вернее понять, что я действительно чувствую, если думаю “я” вместо “ты” и перестаю говорить с собой в третьем лице. Третье лицо предполагает публику и таким образом навязывает социальное “должен”.

***
Анализ — это осуждение. Я спрашиваю себя: “Почему ты хочешь сделать это?”. Это зловредный вопрос. Я ищу мотив, который уже пред-осудил как недостойный меня. Вопрошание о моих мотивах ведет к решению помешать желанию, имеющемуся у меня. Более разумным подходом было бы принять желание как мое и просто пытаться изучить его направление, пытаться скорее прояснять его, чем осуждать.

***
Большинство решений, возможно, все, уже были сделаны на каком-то более глубоком уровне и мое прохождение через процесс рассуждений, чтобы добраться до них, кажется по меньшей мере излишним.
Вопрос “Что я хочу сделать?” может часто быть опасливой реакцией на подсознательное решение, которое я уже сделал. Он, по-видимому, совершенно отличается от вопроса: “Что я действительно хочу сделать?” или, лучше “Что я действительно сейчас чувствую?”. Эти вопросы подтверждают, что в любой данный момент времени я испытываю разнообразные чувства и что то, что я хочу делать, заключается в том одном чувстве, которое наиболее важно для меня. Если я могу обнаружить его, тогда желаемое действие будет очевидным и, вероятно, воспоследует естественным образом. На простейшем уровне, если я чувствую “я испытываю жажду”, то не должен спрашивать “Что я хочу сделать?”.

***
Иногда единственный способ для меня выяснить, что же я хочу делать, заключается в том, чтобы двинуться вперед и что-нибудь сделать. Тогда, в тот момент, когда я начинаю действовать, мои чувства проясняются.

***
Быть собой включает и принятие риска относительно себя, принятие риска нового поведения, попыток новых способов “быть собой”, так, чтобы я мог понять, что есть то, чем я хочу быть.

***
Если желание писательствовать не сопровождается действительным писательством, то это не желание писательствовать.

***
Стоя перед холодильником:
Если я вынужден спрашивать себя, голоден ли я, значит, я не голоден.

***
Кто-то спрашивает: Предпочитаешь ли ты сделать так-то– и так-то? В моем сознании образуется картина и, в зависимости от того, что я в ней вижу, это нравится или не нравится, и я говорю, да, я сделаю так, или нет, я так не сделаю. Но эта картина не является пред-познанной, она представляет из себя смесь прошлых опытов, которые будут более или менее непохожи на предстоящее событие.

***
В моей жизни я испытываю нечто такое осязаемое, что становлюсь в тупик от того, почему для этого нет слова в английском языке. Другие люди, с которыми я разговаривал, тоже испытывают это, некоторые намного сильнее, чем я. Это чувство “теперь время сделать это”. Часто, когда меня спрашивают, почему я еще не сделал чего-то, ответом бывает, что у меня это еще не пошло вперед. Астронавты получают сигнал, который приближается к описанию того, что я чувствую, чем что-либо другое из слышанного мною. Это: “Все системы ИДУТ”. — Но они могут, по крайней мере, сказать вам, откуда они идут.

***
Мое интуитивное ощущение естественно верного поступка в данных обстоятельствах, когда оно действительно работает, в