— Скажи мне, любил ли ты в жизни кого-нибудь?
Искатель ответил:
— Учитель! Я не интересуюсь мирскими делами. Я ищу путь к Богу!
— Неужели ты никогда не любил женщину? Неужели ты никогда не любил ребенка?
— Я ведь уже сказал тебе, что я не обычный мирянин. Я — человек, желающий познать Бога. Суетная жизнь и суетные чувства меня не интересуют. Я никогда никого не любил.
Рамануджи грустно сказал:
— Тогда ты не сумеешь найти дорогу к Богу. Ты спрашиваешь меня о том, как подняться на последнюю ступеньку лестницы, а сам еще не ступил на первую. Иди же и полюби кого-нибудь! Это будет твой первый шаг на пути.
Король франков очень любил разные парады и процессии, а также гордился своими познаниями в философии. Он попросил суфия, известного под именем Агарин, чтобы тот проинструктировал его в высшей мудрости. Агарин сказал:
— Мы предлагаем тебе наблюдение и отражение, но сначала ты должен узнать их масштаб, их широту.
— Мы уже хорошо знаем, как расширять наше внимание, хорошо изучив все предварительные ступени, ведущие к мудрости, в нашей собственной традиции, — сказал король.
— Очень хорошо, — сказал Агарин. — Мы дадим вашему величеству демонстрацию нашего учения на параде завтра.
Были сделаны необходимые приготовления, и на следующий день дервиши Агарина прошли строем по узким улицам этого андалузского города. Король и его придворные располагались по обеим сторонам их пути: гранды — справа, а воины — слева. Когда процессия миновала двор, Агарин вернулся к королю и сказал:
— Ваше величество, спросите, пожалуйста, ваших рыцарей с противоположной стороны, какого цвета была одежда на дервишах.
Все рыцари поклялись честью и на священном писании, что костюмы были синими. Король и весь остальной двор были изумлены и смущены, потому что они видели совсем другое.
— Мы все отчетливо видели, что дервиши были одеты в коричневую одежду, — сказал король, — а среди нас есть люди великой святости в вере и глубоко уважаемые.
Он приказал всем рыцарям готовиться к наказанию и разжалованию. Те, кто видели коричневую одежду, были отосланы в другую сторону для награды. Некоторое время длилась вся эта деятельность. Затем король сказал Агарину:
— Что за колдовство совершил ты, злодей? Что может заставить самых почетных рыцарей христианских стран отрицать истину, отринуть надежду на спасение и выказать такие признаки ненадежности, которые делают их непригодными для битвы?
Суфий сказал:
— Половина одежды, видимая с твоей стороны, была коричневой, другая половина каждого плаща была синей. Без подготовки ваша предвзятость заставляет вас обманываться относительно нас. Как мы можем учить кого бы то ни было и чему бы то ни было в таких условиях?
Могущественный император понял, что нуждается в советнике. Он вспомнил об одном святом, который жил на банановом дереве и никогда не носил одежды.
— Хочешь вместе со мной править империей и пользоваться всеми благами, которые имею я?
Святой, к удивлению Императора, согласился, слез с дерева и сел в карету.
Во дворце святой получил красивые одежды. Ему было позволено есть и пить то же, что ест и пьет император, тратить деньги из казны по своему усмотрению и многое другое. Но вот по прошествии нескольких лет император увидел, что святой только и делает, что бездельничает и пользуется его богатсгвами, тогда как он несет на себе все тяготы управления империей. И тогда он решил спросить его о том, почему он согласился поехать с ним. Святой попросил отвезти его назад, снял всю одежду, залез на банановое дерево и сказал:
— Если бы ты спросил меня об этом с самого начала...
Хаким Искандер Зарамез и Абдулвахаб Эль Хинди, проходя мимо угла большого дома в Самарканде, услышали дикий вопль.
— Какого-то беднягу подвергают пытке, — сказал Эль Хинди, остановившись и застыв на месте, когда вопли усилились.
— Ты хотел бы облегчить страдания? — спросил Зарамез.
— Естественно. Как Вали и как святой ты, конечно, можешь сделать это, если есть на то Божья воля.
— Очень хорошо, — сказал Хаким. — И я продемонстрирую тебе нечто.
Зарамез отошел от угла дома на пять шагов. Крики прекратились.
— Ты сделал несколько шагов, и крики утихли! Недаром я всегда слышал, что близость к страдающему смягчает его боль, — сказал Эль Хинди.
Хаким усмехнулся, но ничего более не сказал, сделав знак, который у суфиев означает: «Вопрос может не иметь ответа в определенное время из-за состояния вопрошающего».
Много лет спустя, в Марокко Эль Хинди услышал как некий дервиш рассказывал группе учеников о том, что он некогда пережил.
Среди прочего дервиш сказал:
- Много-много лет назад я был схвачен как бродяга из-за своей явной бедности и жалкого внешнего вида. Я был оставлен в каменной камере, устроенной во внешней стене дома судьи, в северной части Самарканда. Я вполне смирился со своей судьбой и молчаливо сидел в углу, но вдруг почувствовал, что снаружи, неподалеку от меня находится святой. Я стал кричать и метаться, потому что чувствовал на себе его силу и хотел приблизиться к нему, но не мог вырваться. Затем я почувствовал, что он отдалился, как если бы был обеспокоен моими криками. Я старался дать ему подойти ближе опять, заставив себя стать тихим и спокойным, как ночь.
Шейх кружка дервишей сказал:
— Духовная сила особенно глубоко воздействует в тот момент, когда она находится вне достижимости. Святой учил тебя этому, несмотря на то что ты находился в тюрьме. А внешним наблюдателям могло показаться, что он делает нечто совершенно обратное.
Эль Хинди сообщаег: «Тогда я понял: неудивительно, если люди имеют „духовный опыт". Удивительно, что многие его не имеют. А всего удивительнее то, что вместо того, чтобы учиться на этом опыте, они считают его тем, чем он не является».
Однажды пришел ученик к своему учителю и сказал ему:
— Учитель, я хочу полной реализации и совершенного постижения истины.
— Подожди, — говорит учитель, — пройдет какое-то время, и это непременно произойдет с тобой.
— Нет, — сказал ученик, — я хочу, чтобы это случилось сейчас.
Ученик продолжал упорствовать в своем желании и не отставал от учителя. Когда тому это надоело, он отвел настырного ученика к реке. Когда они вошли в воду, учитель схватил ученика за голову, погрузил ее в воду и держал ее так некоторое время. Потом он отпустил ученика, и тот пулей выскочил из воды.
— Ну, что ты чувствовал? — спросил учитель. Тот вскричал:
— Ты спрашиваешь, что я чувствовал? Да еще мгновение, и я бы умер!
— Отлично! Теперь пойми: истина открывается только тому, кому это необходимо, как глоток воздуха, без которого он через мгновение умрет.
Хромой человек жаловался на постоялом дворе «Из-за хромоты я не успею на званый пир».
Его сосед поднял голову и сказал: «Я тоже приглашен туда, но я слеп и не вижу дороги».
Тут в разговор вмешался третий человек. Он сказал: «Вдвоем вам будет нетрудно добраться до цели. Слепой может неси на спине хромого. Здоровые ноги и зоркие глаза можно поделить на двоих».
Вот так эти двое достигли цели, где их ожидал невиданный доселе пир.
По дороге они отдыхали на другом постоялом дворе, где повстречали еще двух калек, мечтавших попасть на пир. Слепой и хромой попытались помочь им, но один из этих людей был глухим, а другой немым. Немой слышал их объяснения, но не мог передать их своему приятелю. Глухой мог говорить, но ему нечего было сказать.
Так они на пир и не попали. Жаль, не встретился им тот разумный советчик! Он бы сначала объяснил им особенность их трудности, а уж потом подсказал, как ее преодолеть.
Бродячий искатель истины увидел однажды дервиша в чайхане и сказал ему:
— Я до сих пор не могу определять, кто является истинным Проводником или как найти его. Зато я научился узнавать лжеучителей. Но это, по-моему, тоже неплохо.
Дервиш рванул себя за ворот и сказал:
— Несчастный человек! Стать экспертом по определению бесполезного — это все равно — что уметь определять гнилые яблоки, не зная свойств здоровых яблок. Поберегись, чтобы тебе не стать похожим на доктора из сказки.
Некий король, чтобы проверить честность врача, послал к нему на осмотр нескольких здоровых людей. Каждому из них доктор дал одно и то же лекарство. Когда король призвал его к себе и обвинил в обмане, лекарь ответил: «Великий король, я так давно не видел никого, кроме больных, что стал думать, будто каждый страдает каким-нибудь заболеванием, и яркие глаза совершенно здоровых посчитал за отчетливый признак лихорадки».
