«Они могли бы обратить внимание на то, что сам бог сказал, что он "запечатлел активное начало в элементах материи" (Книга Бытия I, Исайя, LXVI)» (Там же, с. 58).
Это очень важное заявление. Здесь проговорился материалист-политик. Ведь, в сущности, он говорит этими словами теологам: не ходите за эту черту, это требование вашей же веры. Тем самым он превращает это требование и в часть веры Материализма, полностью противоречащее понятиям науки как поиска истины. Наш советский Диалектический материализм определенно травил тех, кто не понимал «диалектику формы и содержания». Попытаться оторвать форму или движение от вещества или материи, которым они принадлежат, было бы верхом неосторожности. Ленин и Энгельс не преминули бы заклеймить такого отступника последними словами как не понимающего сущности правильного Материализма. Ну, а их товарищи сделали бы из этого организационные выводы. Почему?
А что будет, если посчитать, что форма может быть снята с материи, которая ее имеет? Думаете, тогда материю можно будет рассмотреть как таковую? Да, но не только. Тогда и форма обретает самостоятельное существование. А с ней и идеализм. А что будет, если снять все формы и увидеть САМО Движение? Тогда можно допустить кощунственное предположение, а не скрывается ли за Движением, как движение за теплом, а тепло за телами, нечто, что движет? Источник!..
Ладно, это только предположения. Меня же интересует сознание. Ламетри в этой работе не говорит о сознании, но у него есть рассуждения, на которых Материализм XIX века основывал свое понимание сознания. Он говорит о нем как о способности чувствовать. Не буду заниматься его разборками с картезианством, которое пыталось доказать, что у животных нет души. В сущности, материалисты делают то же самое, заменяя душу способностью чувствовать. Но, доказывая, что эта способность есть у всех живых существ, они тем самым протягивают линию развития чувствительности до самых глубин вещества, пытаясь доказать, что чувствительность — это естественное свойство материи.
«Опыт доказывает нам существование одинаковой способности чувствовать как у животных, так и у людей. <… >
Надо, однако, с такой же откровенностью признать, что нам неизвестно, обладает ли материя сама по себе непосредственной способностью чувствовать или же только способностью приобретать ее посредством модификаций или принимаемых ею форм, ибо несомненно, что эта способность обнаруживается только в организованных телах» (Там же, с. 58–59).
В высокоорганизованных белковых телах, — стала говорить выросшая из этого утверждения Физиология, принявшая задачу доказать, что чувствительность есть свойство материи, как программу действия. Все учебники Физиологии начинаются с рассуждений о том, где там кончается простейшее реагирование и начинается чувствительность, а кончаются попытками объяснить, как из чувствительности рождается сознание.
Это верный подход, как я думаю. Чтобы найти истину, предположение надо отбросить в любом случае. Оно или неверно или исчерпало себя, приведя к ответу. К сожалению, ответа еще нет, но и сказать, что материализм не верен как предположение, тоже не получается. Вероятно, ему придется признать, что образ препятствия был создан им недостаточно точно, постоять, подумать, сделать новые допущения и попробовать еще раз.
Но это означает, что Материализму придется немножко измениться, как, впрочем, он и делал уже не раз. И он, и Идеализм. Собственно говоря, и антицерковный Материализм французских материалистов XVIII века — первый откровенно политический Материализм, приведший к революции, — был изменением механического Материализма века семнадцатого. А тому предшествовали разные материализмы вплоть до древнегреческого. Из Материализма политического вырастает Материализм середины XIX века, который получил название Вульгарного. Из борьбы с вульгарным Материализмом рождается Материализм Диалектический.
В сумме это и был Материализм молодой части философского сообщества, задумавшего превратить философию в Науку.
Глава 3. Воинствующий материализм. Энгельс
Что мы точно знаем про Богов из тысячелетних наблюдений за их деяниями, так это то, что Боги воюют. Воинственность может считаться их признаком.
Если это так, то Наука, бесспорно, божественна. Вся она воинственна, соответственно, воинственно все, что имеет родовое имя — научный. Научный Идеализм, научный Материализм. Но из всех видов научного материализма самым воинственным, конечно, был тот, которой пролил больше всего крови и стал основой марксизма-ленинизма и единственно-научной революционной теории. Сам о себе он говорил так:
«Только Маркс и Энгельс — идеологи единственного последовательно революционного класса — пролетариата, критически проработав все то ценное, что дала предшествующая научная и философская мысль, создали высшую и единственно научную форму материализма — диалектический материализм».
Это сталинский «Краткий философский словарь». Весьма нескромное сочинение. Боги вообще не бывают скромными, скромность — это удел людей. Боги же делят миры, а для этого захватывают последователей. Чем больше, тем лучше. И тут уж все средства хороши, лишь бы переманить и удержать. На деле все обстояло так.
«С середины XIX века развитие естествознания приняло характер подлинной революции. Однако оно осложнялось противоречием между диалектической природой нового естественнонаучного материала и метафизическим методом, господствовавшим среди естествоиспытателей» (Предисловие // Энгельс. Диалектика природы, с. IV).
Это пишет безликий автор по имени Институт Марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Идет начало восьмидесятых. Осталось всего несколько лет до нового переворота. Что же здесь сказано?
Во-первых, Наука и Революция — близнецы-братья. Во-вторых, к середине XIX века появляется возможность захватить власть в философском сообществе с помощью совершенно нового материала, который поставляло естествознание и который был неизвестен и еще не осмыслен Метафизикой. Вчера еще было рано, а завтра будет поздно! Нужно воспользоваться моментом и власть будет наша! Если чувствовать переломные моменты истории, то можно перевернуть весь мир. В такие мгновения и нужно-то немного. Всего лишь:
«Необходимо было философски обобщить важнейшие достижения естествознания второй трети XIX века и развить диалектико-материалистическое понимание природы.
Так как Маркс был целиком поглощен работой над своим главным трудом — «Капиталом», то за решение этих новых теоретических задач, выдвинутых всем ходом развития естественных наук, взялся Энгельс» (Там же).
Институт Марксизма-ленинизма скромничает и недоговаривает. Если верить ему, то Энгельс взялся «за решение новых теоретических задач, выдвинутых ходом развития естественных наук», как за создание некой новой философии. Но это совсем не так. Во-первых, это не были теоретические задачи, иначе говоря, это не было созерцанием тех наблюдений, которые добыли новые исследования. Созерцание предполагает рассматривание, в крайнем случае, сравнение рассматриваемого с имевшимися ранее образами и сличение с действительностью. Но созерцание не действенно, создание «революционной теории» тоже может быть созерцанием своего рода, но уже следующим созерцанием, никак не связанным с «пониманием природы».
Все это означает, что исходно Маркс и Энгельс не ставили перед собой «теоретические задачи», они сразу же были революционерами или дельцами, которые хотели захватить мир. Игры в «теории» им были нужны только затем, чтобы обрести облик научности и тем самым возглавить не пролетариат, а учителей и водителей пролетариата — ученых. Решение «теоретических задач» было, во-первых, основной чертой как раз уничтожаемой ими Метафизики, а во-вторых, что важнее, стало частью «естественнонаучного мировоззрения» — жаргона, бездумно принятого научным обывателем. Достаточно сказать, что Энгельс теоретически обосновал Диалектический материализм, как научный обыватель делает допущение: раз есть теоретическое обоснование, значит, это наука. И начинает ее уважать, даже если не принимает.
«Теоретические обоснования» — это первый из инструментов воздействия на умы и общественное мнение, который Марксизм позаимствовал у Науки. Вторым была технология. Как Наука побеждает обывателя? Благами, которые дешевеют за счет технологии. Создать технологию обработки массового сознания — вот какую теоретическую задачу поставил перед собой Марксизм.
Если вы почитаете современные «теоретические обоснования» полит-технологов, то увидите, что все их требования были найдены уже Энгельсом, а потом мощно опробованы Лениным. Сейчас политтехнологи отрицают прежние рекламные подходы и утверждают: в политбизнесе не надо работать мягко, доказательно или исподволь. Люди пойдут, скорее, за наглецом, хамом, напористым делягой, лишь бы от него оставалось ощущение силы и было очевидно, что он — победитель, рожденный властвовать.
