Во вчерашнем разговоре с В. Леяна упомянула о модификции комнаты, но не стала вдаваться в подробности, видимо, не имея ни малейшей веры в то, что В. сподобится изобразить в своей комнате что-нибудь сносное. Однако В. сподобился. Каким-то чудом он, как сказала Леяна, «проснулся не открывая глаз». Но так как этот процесс происходил по большей части бессознательно, то В. выбрал то, что казалось наиболее привычным и безопасным, а именно — закуток, в котором он не так давно коротал свои деньки.
При этом страх, испытываемый В. по поводу тех странных событий, что приключились с ним за предыдущие сутки, подлил масла в огонь, и В. установил своего рода защиту от постороннего проникновения в комнату и потому сам не воспринимал ничего больше того, что хотел воспринимать.
Джадж, который по просьбе Леяны пришел утром помочь В. разобраться в модификции, застал В. в довольно неприглядном состоянии. В. не очень понял, как именно все это выглядело для постороннего взора. Видимо, похоже было на то, как если бы В. находился в своего рода пузыре, внутренности которого изображали знакомый В. угол.
Для того чтобы достучаться до В. и обратить на себя его внимание, Джадж вынужден был прибегнуть к очень изощренному маневру — совместной модификции. То есть Джадж и В. совместно творили пространство, в котором находился В. (хоть сам В. об этом и не подозревал). Именно благодаря Джаджу в «уютном» уголке В. появился волшебный мусорный бак, извергавший «сокровища». Этот манёвр Джадж использовал, дабы ввергнуть В. в сомнения относительно реальности созданного им мирка. После того как В. засомневался, то есть в терминологии Джаджа «открылся», стало возможным появление на арене Джаджа. При этом Джаджу помогло то, что В. загадал предмет, отдаленно напоминавший человеческую голову — баскетбольный мяч.
Джадж прибегал также к другим приемам, которые остались для В. незамеченными. А именно, Джадж утверждал, что начертал на небе, прямо на белых облаках, черной тушью уже упомянутую надпись: «Доброе утро, крыжачОк!» Если бы В. сразу заметил эту надпись, то, вероятно, ситуация разрешилась бы гораздо быстрее, а так Джаджу пришлось попотеть. Теперь оставалось только догадываться, как бы отреагировал В., заметив столь странное явление в небе. Возможно, он впал бы в ступор, или ему показалось бы, что он сходит с ума. Любая реакция, по словам Джаджа, годилась в дело. Хотя могло быть и так, что В. попытался бы игнорировать странное явление, не вписывавшееся в знакомую картину мира, и тогда Джаджу пришлось бы еще хуже, поскольку в таком случае В. усилил бы защиту.
Вообще-то, совместная модификция была, по словам Джаджа, довольно занятным делом. Но не тогда, когда одна из сторон действует бессознательно, как В. Среди обитателей этого дома, из которых, кажется, каждый обладал такой комнатой, было в порядке вещей устраивать частенько нечто вроде сражений — если соперники находились в воинственном расположении духа, или же совместных творческих акций — если они были настроены благодушно. На языке Джаджа сей процесс назывался «закабАчить».
— На днях у нас тут два куцехвОста сцепились, так там такое было! КривОй кросАль не нашел бы свое кресАло! — с пылом рассказывал Джадж. — Жирмила с Керсифанием, прикинь, раньше друганы были не разлей вода, а тут чё-то у них законоплЯнилось, ну Жир Керсу и говорит: я тя на твоей же территории заколбашу! Керс ему: давай, попробуй! А Жир: иди пакуй свои тапочки, колломОрфный комбижИр, я те еще и фору дам, и все равно тя сделаю. Время назначили, как нормальные кавалЕры, все ковшОм. И закабАчили по полной…
В. с удовольствием послушал бы в любом другом исполнении, что вытворяли Жирмила с Керсифанием, но в данный момент он сомневался, что услышит что-нибудь вразумительное, и потому перебил Джаджа:
— И много здесь… жителей?
Джадж ухмыльнулся:
— КолючепЕрый козлИще не сосчитает.
У В. невольно вырвалось:
— Что же это за Дом?
— А? Дом? Какой Дом? — не понял Джадж.
— Вот это все, — В. многозначительно повел руками вокруг.
Джадж рассмеялся:
— Ну ты даешь! Это ж надо, «Дом»! Ха! Ты что же, действительно веришь, что находишься внутри конструкции из кирпича и бетона? Это, — Джадж ткнул пальцем в потолок, — такой же Дом, как я кожно-нарывнОй кометоискАтель. Неужто ты еще не скумекал? «Дом», «комната» — это все только слова, фигуры речи, так сказать, и не более того, — и понизив голос до таинственного шепота он еле слышно добавил: — Что ЭТО есть такое, никто не знает, мой клубничный коррехидОр. Запомни, никто здесь не имеет ни малейшего понятия, — Джадж описал головой круг, — что такое его окружает. Мы давно уже не задаемся подобными вопросами. На кой?
Да и воще, у тя чё, филологический зуд, а? Чё, так невтерпеж всему приклЯпить какое-нить название? Чё, вообразил, если ты прокАркаешь: это — Дом! — Джадж вскочил с табуретки и принялся изображать провозглашение Дома Домом, при этом он заложил палец левой руки в нагрудный кармашек, а правую руку простер вдаль, всем своим видом напоминая вождя пролетариата, — то чё? Все типа ясно-понятно, ты, калмЫцкий всезнайка? О, я такой умный, ну просто калейдоскопИческий калорИфер, я живу в ДОМЕ! Я такой бе-бе-бе-бесконечно мудрый, бе-бе-бе-бесконечно всезнающий, бе-бе-е-е-е-е, бе-е-е-е-е, — и Джадж принялся блеять, видимо недвусмысленно намекая, что В. не более, чем обыкновенный баран.
— Вот я те сказал: я Джадж! — и Джадж ткнул себя пальцем в грудь, — и че? Терь ты все про меня знаешь? — и Джадж пребольно ткнул пальцем в В.
В. смотрел на чудовищное лицо Джаджа. Да уж! Об этом странном субъекте В. не знает ни-че-го.
— Но как же вы понимаете друг друга? — возразил В. — Как мне, например, задать тебе вопрос об этом «я-не-знаю-что»?
Джадж улыбнулся:
— Чес слово! «Не-знаю-что» звучит гораздо лучше, чем «Дом»! А ты не керамзИть, задавай свои вопросы. Ты чё думаешь, мы бабуины тут штоле? Ты пока что ничё для меня непонятного не сказал. Можешь даже бубнить свое «Дом», если хочешь. Главное, канЮк, ты сам всегда помни, что «дом» — это только слово, повтори ты его хоть десять тысяч раз. А этому, — Джадж опять ткнул пальцем в потолок, — начхать на твои слова.
Хотя и мне начхать, ха! На твои слова, — добавил вдруг ни с того ни с сего Джадж и громко заржал. Именно заржал, поскольку издаваемые им резкие звуки более напоминали ржание коняги, чем человеческий смех. При этом лицо его исказилось еще больше. В. даже показалось, что в то время, пока правая половина лица Джаджа умножала свою радость, заливаясь веселым смехом, левая становилась все мрачнее. Обе половинки в конце концов разразились слезами, и слезы радости смешались со слезАми скорби на чуднОй физиономии Джаджа.
В. не разделял чувств Джаджа. «К чему все эти разговоры, — раздраженно думал В., - если тебе начхать на мои слова!» Понемногу Джадж успокоился и опять плюхнулся на табуретку. Некоторое время его еще донимали приступы смеха, заставлявшие трястись его костлявые плечи, но в конце концов он затих, и все слезы были утЁрты большим клетчатым платком, который Джадж извлек из своего кармана.
— Оу-кей! Довольно слов, больше дела, ковбой! — молвил Джадж и стремительно удалился из комнаты. В. не оставалось ничего другого, как ждать.
— Кофе, чай, сок, вино, коньяк? — откуда-то издалека прокричал Джадж.
— Кофе, — прокричал в ответ ему В.
Вскоре Джадж опять появился, неся в вытянутой руке, почему-то с гримасой отвращения на лице, чашку кофе.
— Пожалуйста, — буркнул он и бухнул чашку в руки В. Усевшись напротив В., он все с тем же сморщенным носом наблюдал, как В. пьет кофе. Кофе был великолепен, и В. с неподдельным наслаждением смаковал его.
— А ты? — кивнул В. Джаджу, интересуясь, почему Джадж сам ничего не выпьет.
— Не, — Джадж высунул язык, изобразив тошноту, — благодарю покорно — пить всякую канифОль, да еще с утра!
Когда В. допил кофе, Джадж выхватил у В. пустую чашку и безо всяких церемоний кинул ее назад через плечо. С громким звоном чашка разбилась.
— Кстати, как те обстановочка? — Джадж кивнул на окружавшую их мебель. — Порядок? А, тут и от лейкиных художеств кое-чё осталось, — Джадж бросил взгляд на бордовые пуфики, ютившиеся в углу. — Ты догнал уже приблизительно, чё делать надо? — спросил он у В.
