Шанти Натхини - Хитопадеша: парадоксы взаимности

Однако в индийской космологии существует множество других существ, отличных от человека, но не принадлежащих однозначно к высшим богам или низшим демонам. Они не «лучше» и не «хуже» людей, а просто «другие». Такие существа живут по иным законам, непостижимым для обычного человека. Редко смертным удается вступить в контакт с подобными сущностями, еще сложнее им установить взаимное согласие, позволяющее жить вместе довольно долго. Как бы ни любили они друг друга, рано или поздно принципиальное различие в понимании вещей и отношений приводит к разрыву. После подобного опыта человек как бы «зависает» между мирами: он не способен больше поддерживать связь с «инопланетянами», но и вернуться к людям он тоже не в состоянии. В конце концов он превращается в существо аномальное, продолжающее парадоксальное существование на границе между мирами. В Индии за много тысячелетий выработалась подлинная культура взаимоотношения с любого рода «изгоями» общества. В устройстве жесточайшей кастовой системы предусмотрены вполне законные пути, позволяющие вести жизнь вне общества, взаимодействуя с мирскими людьми по иным законам, нежели они сами взаимодействуют между собой. Самая благородная возможность обрести свободу от необходимости отвечать взаимностью на «слишком уж человеческие» предложения – это принятие санньясы, после чего между отшельником и миром наступает полная взаимность в признании принципиальной инаковости друг друга.

Некий старик-отшельник в юности был царевичем и проводил время в развлечениях и праздности, а в жару отдыхал в саду, лениво слушая россказни проезжих купцов. Один из них поведал ему, что на поверхности моря ровно в полнолуние появляется царевна на золотом корабле, украшенном драгоценностями, в окружении служанок. Заинтригованный царевич решился сесть вместе с купцом на корабль, и воистину узрел девицу необычайной красоты. Зачарованный, юноша последовал за ней в глубины моря и вступил в роскошный подводный дворец. Заняв место на троне, красавица послала к нему служанку с извещением, что она дала обет выйти замуж за того из смертных, кто доберется до ее покоев на дне морском. Вскоре они поженились и жили счастливо. Царевичу было доступно все во дворце, но молодая супруга просила его никогда не касаться одного портрета. Изведенный любопытством, как-то раз он не выдержал и прикоснулся рукой к изображению женщины. И хотя она была нарисованной, в тот же миг она пнула его с ногой с такой силой, что он сразу перелетел обратно в свое царство. Страдание от разлуки с возлюбленной супругой было столь невыносимым, что он решил отречься от мира и стал отшельником, бесприютно скатавшимся из города в город. (2.6)

Подлинные отношения всегда поглощают человека целиком, а обнаружение их несостоятельности неизбежно порождает стремление к тому, чтобы использовать преимущества взаимности, не погружаясь в чрезмерные переживания, доходящие до болезненного вскрытия парадоксов. Так возникает феномен фиктивного брака. Надо отметить, что «фикции» гораздо чаще имеют место в отношениях с богами, нежели с людьми, ибо их реальное содержание сложнее доказать, но ведь сложнее и проверить. Мистицизм общения с духами и богами всегда граничит с «духовным бизнесом», которым занимаются профессиональные «черные маги» и любители «чернухи». С корыстными целями они создают видимость взаимоотношений с существами иного порядка, которые на самом деле далеки от того, чтобы вступать в контакты с людьми по подобным каналам. Иллюзорная взаимность между богами и людьми лежит в основании многих сект, где только жесткая внешняя дисциплина поддерживает единомыслие, а тем самым позволяет поддерживать изначальный миф. Сектантство – это весьма своеобразный парадокс ложной взаимности, который вскрывается сам собой именно благодаря искусственному отсечению членов секты от остальных людей. Избранничество и посвящение в определенные ритуалы создает острое противоречие между взаимной поддержкой внутри малого круга людей и резким неприятием внешнего окружения. Подобная однобокая взаимность не позволяет развивать искусство взаимодействия, а требует замкнутости. Однако замкнутая система не может долго существовать, если не начнет распространяться, достигая размаха мнимой «мировой религии».

Некоему бандиту с большой дороги отрубили нос в ночной схватке, и он решил удалиться в лес, чтобы не показываться людям на глаза в столь неприглядном виде. В лесной чаще он уселся на тигровую шкуру и принялся «медитировать», хотя и не верил в подобные глупости, а что еще оставалось делать? Спустя годы люди прослышали о его подвигах, и к нему потянулись искатели истины с просьбами о наставлениях, как «узреть бога живого». Наконец, один пылкий юноша возжелал принять от него посвящение. И вот, темной ночью бандит отвел несчастного в уединенное место, выхватил нож и одним ударом отсек ему нос, торжественно заявив: «Теперь ты посвящен в тайный орден и наделен властью передавать посвящение другим…» Скоро секта «безносых святых» распространилась по всей стране!

Несмотря на злоупотребления верой, в индийской традиции с древнейших времен и до наших дней именно духовные связи по преимуществу признаются реальными, а мирские – нереальными. Даже в нити-шастре, самой приземленной из всех наук, воздается должное святым и подвижникам, не обремененным суетой в погоне за мирскими достижениями. «Мир» в материалистическом смысле представляется глубокой бездной, падение в которую влечет за собой полную потерю сознания, и подобный исход событий представляется худшим из зол, которого всякий индиец стремится избегнуть любой ценой. Даже последний рикша (носильщик) замирает хотя бы на миг, проходя мимо храма, чтобы упрочить свою связь с надмирным бытием. Однако настоящая взаимность и все подлинные отношения балансируют на краю этого бездонного мирского «колодца», и только «единство в духе» спасает подвижников от падения. «Круговая поддержка» между людьми, вышедшими из состояния общечеловеческого заблуждения, есть наивысшая форма взаимности. Конечно, люди, согласные с богами, не должны бояться несогласия с людьми, но ведь нам уже известно, что граница между богами и людьми весьма сомнительна. Нити-шастра нисколько не помогает в установлении взаимности с богами, и здесь мы подбираемся к пределам житейской мудрости, за которыми усвоенные нами правила поведения больше не работают.

Выбравшись из житейской суеты, человек все время остается на грани того, чтобы снова в ней запутаться. Чем дольше ему удается находиться во взаимодействии с миром, не превращаясь в мирянина, тем более многоопытным он становится в том, как заставлять других людей признавать его инаковый статус. Это другая форма взаимности, нежели в случае разлуки, когда доминирует мнение «мы не вместе», или же войны, когда преобладает утверждение «мы друг против друга». Согласие в том, что мы «инаковые» создает совсем особые возможности для положительного взаимодействия, хотя подспудно каждый старается перетянуть другого на свою сторону. Мирянин и монах большую часть времени проводят с себе подобными, нарабатывая вполне определенные структуры соотношения с ближними. Когда же они вступают в контакт друг с другом, они подчас не в состоянии моментально перестроиться, включить альтернативные парадигмы поведения. Практически все парадоксы взаимности между монахами и мирянами происходят не из-за того, что они не понимают друг друга, а из-за того, что они забываются, принимая друг друга за вполне таких же людей. Конечно, для этого есть все основания: монах в прошлом – мирянин, а мирянин – потенциальный монах. Более того, монах снова может превратиться в мирянина.

На горе стоял монастырь, а в долине раскинулся город. Как-то раз старец решил послать молодого послушника вниз, чтобы пополнить запасы продуктов в монастырской кладовой. Послушник пошел в город, где ему пришлось заночевать, а поутру он увидел дивную процессию, возглавляемую богами – Ситой и Рамой. Возрадовавшись, он поделился с продавцом своей заслугой, что ему явились боги, отчего его земное воплощение достигло конечной цели. Но в ответ торговец обозвал его олухом и объяснил, что это всего лишь свадебная церемония. Удивленный послушник выведал у торговца все подробности мирской жизни, страстно возжелал жениться и поспешил к старцу за благословением. Но добрался он уже затемно и не решился никого будить, а заночевал прямо на краю монастырского колодца. Ночью ему приснился дивный сон, как он наслаждается с молодой женой в городском доме, отчего он принялся ворочаться и свалился в колодец. Поутру монахи подняли его наверх и повели к старцу, и он поделился своим намерением оставить монастырь. Тогда старец строго посмотрел на него и сказал: «Коли простой сон о женитьбе привел к падению в колодец, только вообрази себе, в какой бездонный колодец отчаяния столкнет тебя мирская жизнь наяву!» Опомнившись, послушник испросил у старца прощение и вернулся к духовному деланию.