Эти ограничения бывают в основном двух видов. Во-первых, реализации буддхи всегда только ментальные; чтобы достичь Истины, нам необходимо подняться выше ментального буддхи. К тому же сама природа этого ума не позволяет ему эффективно объединять познаваемые им истины. Он может только располагать их рядом и сопоставлять или находить различия или же создавать из них своего рода частичную комбинацию в практических целях. Однако, в конце концов, он обнаруживает, что аспекты Истины бесконечны и что ни одна из ее интеллектуальных форм не может быть абсолютно достоверной, так как дух бесконечен и в духе все истинно, – и что на уровне ума никакая концепция не может вместить всей истины духа. Тогда он либо становится чистым зеркалом, дающим мириады отражений и отражающим любую уловленную им истину, но при этом неэффективным и в практической деятельности хаотичным или неспособным к принятию решений, либо ему приходится выбирать какую-то частную истину и действовать так, как будто это вся истина, хотя он знает, что это не так. Он действует в ограничивающих рамках Неведения, хотя Истина, которой он придерживается, может намного превосходить его действия. Но он может также отвернуться от жизни и мысли и попытаться превзойти себя и подняться в некую запредельную для него Истину. Он может это сделать, сосредоточиваясь на каком-то аспекте, каком-то принципе, символе или образе реальности и достигнув в его познании некой абсолютной, всепоглощающей и всеисключающей реализации или же осознавая и реализуя некую идею о бескачественном Бытии или Небытии, которому чуждо всякое движение ума и жизни. Тогда буддхи погружается в светлый сон, а душа уходит в невыразимые сферы высочайшего духовного бытия.
Поэтому, работая с буддхи, мы должны пойти по одному из этих путей или, что случается более редко, отправиться в более рискованное путешествие и попытаться поднять душу за пределы ментального бытия в духовный гнозис, чтобы посмотреть, что можно обрести в самом центре этого высшего света и силы. В этом гнозисе, в небесах верховного сознательного Бытия, сияет солнце божественного Знания-Воли, по сравнению с которым ментальное сознание и воля это лишь слабый отблеск отраженных, рассеянных и преломленных лучей света. Этому плану свойственно божественное единство, но, тем не менее, или именно поэтому он способен управлять множеством и разнообразием: каким бы ни был выбор, самоограничение или действия, которые он совершает, это не обусловливается Неведением, а спонтанно рождается силой божественного Знания, которой он обладает. Когда гнозис достигнут, его влияние может быть направлено на всю природу с тем, чтобы обожествить человеческое существо. Невозможно подняться на план гнозиса одним махом; если бы это удалось, то это означало бы резкий и неистовый прыжок в запредельное, прохождение или прорыв через врата Солнца, сурьясья двара (sūryasya dvārā), почти без всякой надежды на возвращение. Мы должны сформировать и использовать в качестве связующего средства или моста интуитивный или озаренный ум, который не является непосредственно гнозисом, но на уровне которого может быть сформировано первое тело, производное от плана гнозиса. Этот озаренный ум сначала будет смешанным инструментом, который нам потребуется очистить от всей ментальной зависимости и ментальных форм, чтобы с помощью озаренной проницательности, интуиции, вдохновения и откровения сделать каждую мысль прозрением, а каждое намерение – истинной волей-видением. Это станет финальным очищением интеллекта и подготовкой к обретению гностических сиддхи.
Глава VIII. Освобождение Духа
Очищение ментального существа и психической праны – мы пока что не будем касаться физического очищения, то есть тела и физической праны, хотя оно также необходимо, если мы намерены достичь интегрального совершенства, – готовит почву для духовного освобождения. Шуддхи (śuddhi) предваряет мукти (mukti). Любое очищение – это сбрасывание оков, выход на свободу; ибо мы избавляемся от ограничивающих, стесняющих, омрачающих несовершенств и внутренних противоречий. Избавление от желания делает психическую прану свободной, избавление от ложных эмоций и беспокойных реакций делает свободным сердце, избавление от смутных и ограниченных идей чувственного ума приносит свободу интеллекту, избавление от обычного интеллектуализирования освобождает гнозис. Но все это только освобождение инструментов духа. Освобождение души, мукти, по своему характеру более величественно и сокровенно; это выход за пределы смертной ограниченности в безграничное бессмертие Духа.
Согласно некоторым доктринам, освобождение означает избавление от всей природы, погружение в безмолвие чистого бытия, в Нирвану, или угасание, растворение природного существования в некоем неописуемом Абсолюте, мокша (mokṣa). Но всепоглощающее блаженство, безграничность неподвижного покоя, обретение свободы в Абсолюте путем угасания или растворения в нем – не наша цель. Для нас понятие «освобождение», мукти (mukti), означает лишь то внутреннее изменение, которым обычно сопровождается любой подобный опыт и которое является важнейшей составляющей совершенства и необходимо для духовной свободы. Мы увидим, что это изменение всегда включает в себя два элемента: негативный и позитивный, отвержение и принятие; отвергая, мы освобождаемся от фундаментальных ограничений, развязываем наиболее крупные узлы души низшей природы; принимая, мы открываемся более высокому духовному существованию или возрастаем до его состояния. Но что это за самые крупные узлы – которые по своей запутанности, глубине и характеру отличаются от инструментальных узлов ума, сердца и психической жизненной силы? Понять, каковы они, нам помогает Гита, где на них неоднократно указывает Кришна и настойчиво и категорично говорит о необходимости их преодоления; их четыре – желание, эго, двойственность и три гуны Природы; с точки зрения Гиты, не иметь желаний, эго, обладать невозмутимостью ума, души и духа и превзойти гуны (nistaiguṇya) значит быть свободным, муктой (mukta). Мы можем согласиться с этим перечнем; ибо в него включено все самое важное. Если же взглянуть с другой, позитивной точки зрения, то быть свободным – значит быть универсальным в душе, трансцендентно единым с Богом в духе и обладать высочайшей божественной природой – иными словами, походить на Бога или жить с ним по одному и тому же закону бытия. Именно в этом и заключается интегральная свобода духа и подлинный смысл освобождения.
Нам уже приходилось говорить об избавлении от психического желания, эволюционной или (как мы бы сказали) фактической основой которого является жажда, присущая пране. Но все это касалось ментальной и психической природы; духовное освобождение от желания имеет намного более широкий и более глубокий смысл, ибо желание имеет два узла: низший – в пране, которая наполняет жаждой инструменты, и очень тонкий узел – в самой душе, – первичной опорой, пратиштхой (pratiṣṭhā), которого является буддхи и в котором заключен глубинный источник сетей нашего рабства. Когда мы смотрим снизу, желание представляется нам жаждой жизненной силы, которая на уровне эмоций утончается и превращается в жажду сердца, затем на уровне интеллекта еще более утончается и превращается в жажду, предпочтение и страстность, пронизывающие эстетические, этические, динамические или рациональные наклонности буддхи. Это желание очень важно для обычного человека; он не может жить и действовать, как индивид, не связывая каждое свое действие с каким-либо низким или высоким желанием, предпочтением или страстью. Когда же нам удается взглянуть на желание сверху, мы видим, что оно является инструментальным средством, поддерживаемым волей духа. Есть воля – тапас (tapas), шакти (śakti), – с помощью которой тайный дух заставляет свои внешние части осуществлять свою деятельность и черпает в ней активный восторг бытия, Ананду, который эти части чрезвычайно невежественно и несовершенно и едва ли сознательно разделяет. Такого рода тапас является волей трансцендентного духа, инициирующего универсальное движение, универсального духа, поддерживающего и вдохновляющего его, а также свободного индивидуального духа, являющегося центром существования души в многообразии его проявлений. Эта единая всеобъемлющая, гармонизирующая и объединяющая воля всегда свободна во всех этих ипостасях; мы обнаруживаем, пребывая и действуя в духе, что она является спонтанной и озаренной, удовлетворенной и блаженной волей духовного восторга бытия, которая реализует себя и владеет собой естественным образом.
Но в тот момент, когда индивидуальная душа отступает от универсальной и трансцендентной истины своего бытия, склоняется в сторону эго, пытается присвоить эту волю, превратить ее в отдельную личную энергию, характер этой воли меняется: она становится усилием, напряжением, горячечным рвением, которое может сопровождаться пылкими радостями осуществления и обладания, но также и горечью разочарования и муками тяжкого труда. Именно эта изолированная воля превращается в каждом инструменте в интеллектуальное, эмоциональное, динамическое, чувственное или витальное намерение получить то, что кажется желанным, нужным или приятным. Даже когда инструменты сами по себе очищены от их собственных побудительных мотивов и присущего им типа желания, этот несовершенный тапас все еще может сохраняться, и, пока он скрывает источник или искажает характер внутренней деятельности, душа не обладает блаженством свободы или может обладать им, только прекращая действовать; более того, если позволить ему сохраняться, то он вновь пробудит пранические или другие желания или, по крайней мере, вызовет в существе смутные воспоминания о них. Этот духовный росток, или корень желания, также должен быть вырван и отброшен: садхак должен либо предпочесть активный покой и сделать внутреннее безмолвие абсолютным, либо утратить личную инициативу, санкальпарамбха (saṅkalpārambha), и стать единым с универсальной волей, Тапасом божественной Шакти. Пассивный способ – быть внутренне неподвижным, не прилагать усилий, ничего не желать, не ожидать, не выказывать предпочтений никакому роду деятельности, niśceṣṭa, anīha, nirapekṣa, nivṛtta; активный способ – быть столь же неподвижным и безличным в уме, но позволить высшей Воле в ее духовной чистоте действовать через очищенные инструменты. Тогда, если душа пребывает на уровне одухотворенной ментальности, она становится только инструментом, но сама не действует и не проявляет никакой инициативы, niṣkriya, sarvārambha-parityāgī. Если же она достигает гнозиса, то одновременно становится проводником и носителем блаженства божественной деятельности и блаженства божественной Ананды; она объединяет в себе пракрити (prakṛti) и пурушу (puruṣa).
