Но это психологический уровень понимания того, что мы называем думать. А Дядька рассказывал об этом глубже. Он просто видел сознание целиком и все его содержания в отдельности. Он видел отдельные образы и мог на них воздействовать, прямо прикасаясь к ним руками. Хотя, руками он, конечно, прикасался лишь для наглядности.
Сразу хочу снять излишнее недоверие, сказав, что многие из его работ я повторял на семинарах по русской этнопсихологии и они доступны в видеоматериалах и в Училище русской народной культуры, и в Академии Самопознания, где Наука думать сейчас преподается.
Но чтобы не поверить, а понять, как это делается и что это такое, нужен рассказ поподробнее. В предыдущих главах я записал свои воспоминания о том, как мне дали почувствовать, что сознание — это, условно говоря, тонкоматериальная среда, поле, как говорят современные физики. А также то, что на сознание можно воздействовать, будто на некую разлитую в пространстве жидкость. Думаю, что изрядная часть народного колдовства, а именно, всякие виды чародейства и морока, то есть очаровывание и обморачивание, использовали именно это качество сознания. Во всяком случае, я собрал немало материалов, подтверждающих это. Но это использование. А у мазыков была, можно сказать, собственная наука или теория сознания. Именно ее-то и раскрывал Дядька в своей Науке думать.
Как я уже сказал, мазыки не только видели и ощущали сознание, но также видели они и его содержания. Считалось, что человек не только имеет различные содержания — образа, — но и орудия управления ими. Эти орудия назывались составом или устройством сознания. Хотя словом «состав» чаще обозначали устройство, имеющее наполнение, то есть вместе с содержанием. А когда речь шла только об устройстве, то содержание как бы не учитывалось. Все устройство делилось на то, что создает образы из впечатлений, на то, что их хранит, то есть память, и на то, что обеспечивает работу Разума. Не буду рассказывать всего, этому придет время, когда я буду писать о Науке думать. Расскажу только о том орудии, которое обеспечивает думание.
Оно называется Мережкой и находится в точности там, где на христианских иконах рисуют нимб у святых. Более того, Дядька, объясняя устройство Мережки, брал икону с изображением Николая Угодника по грудь. Нимб у него был большим, и было очень хорошо видно, что в него крестом вписаны две параллельные линии, делящие весь круг на 9 клеток.
Срединная приходилась на лицо и была не прорисована как квадрат. И Дядька сказал, что она круглая, как глаз, и называется Око или Оконце. Через него мы и смотрим в мир. Верхняя клетка, надо лбом, называлась Чело. Две боковые рядом с ней — Виски. Две средние — Щеки. Про две под ними Дядька, прикасаясь к моему лицу, сказал так:
— Вот здесь у тебя бачки. Вот эти бачки вместе с горлом называются
Подпол. Но Пол ниже— вот эта нижняя ячейка. А боковые— это Под.
Под — это кирпичное дно русской печи, на котором лежат дрова и горит огонь. А пол — это половые части.
— Поэтому, — добавил он, — на иконах этой части нимба и нет. Святым о поле думать не полагалось. А ты, если только задумаешься о том, что в этой ячейке, то сразу и провалишься к своим половым делам. В ней все, что у тебя связано с полом.
Устройство Мережки таково, что все мысли о мире, а они — образы, поступают из памяти в одну из ее ячей, затем передаются в Чело, а оттуда спускаются в Око, как на рабочий стол. Тогда мы с их помощью «думаем», то есть глядим на мир определенным образом: либо узнавая нечто, либо зная, как надо действовать. Все мысли распределяются по ячеям Мережки относительно равномерно, хотя у ячей и есть некоторая приспособленность к обработке определенных видов мыслей — как у нижней, например. Но когда недодуманных мыслей становится много, они собираются в ячеях в очереди и оттуда пропихиваются в чело, чтобы поступить на обдумывание, и быстро уходят. Но если человек пытается удержать какую-то мысль усилием, то лоб у него непроизвольно морщится. Именно про этот случай и говорится, что у него на челе отражается мысль.
Когда я впервые увидел эту картину, то непроизвольно рассмеялся, потому что уж больно эта работа Чела напоминала слайд проектор, опускающий слайды в окошечко, через которое на них льется свет.
— О чем это ты? — Спросил меня Дядька вполне доброжелательно.
Я какое-то мгновение колебался, а потом махнул рукой на то, что могу его обидеть, и принялся рассказывать о слайдпроекторе.
Между тем Дядька поднял руку и приставил ее ладонью вверх мне ко лбу. Тут надо объяснить, что нимб Мережки проходит не посередине головы, где уши, а вынесен вперед, точно по той линии, по которой идет боковое зрение от глаз.
Это значит, что Чело находится прямо передо лбом. И вот он ставит свою ладонь мне ко лбу, и я забываю, что еще хотел сказать…
Дядька ждет какое-то время, а потом спрашивает так же ласково:
— Как, как называется эта штука?
Я ощущаю, что вот сейчас вспомню слово «слайдпроектор», что-то даже шевелится уже как смутный образ в моем сознании, но Дядькина рука слегка вздрагивает у моего лба, и пусто… Ни одного образа, нет даже слов, одно неопределенное мычание… Правда, пальцы еще шевелятся…
Я не буду рассказывать подробнее. Я повторял такие работы, и они засняты. А вскоре после Очищения мы по нашей учебной программе подойдем к Науке думать, и там я распишу все это подробнейше. Сейчас же я записал первое, что принесла моя память о том, как складывалось мое понятие сознания. Я был, что называется, и скептичен, и критичен. Но все мои интеллигентно-научные защиты обвалились. Не скажу, что сразу и начисто.
Я вспоминаю, что когда я впервые давал эти работы с мережкой на своих семинарах по прикладной психологии, я заново переживал весь ужас того, что я должен сделать. И я волновался. С одной стороны, мой вполне научный образ мира возрождался и кричал мне: все не так, мир устроен иначе, и сознание это то, что пишут в книгах! У тебя ничего не получится. Потому что нечему и получаться. Этого просто нет! С другой стороны, я почему-то, несмотря на годы учебы, постоянно нуждался в новых подтверждениях, что старики не обманули меня, к примеру, не внушили чего-то, чего нет.
Я помню, сколько времени я сам был под впечатлением собственной работы, когда показал бойкому московскому парню лет двадцати пяти карандаш и перекрыл ладонью чело. И он забыл, что это… И забыл крепко, но настолько не хотел сдаваться, что, очевидно, продолжал и продолжал делать усилия, чтобы пробить помеху. И потом, когда я спрашиваю его уже про что-то другое, из него вдруг выпрыгивает: — Карандаш!
Нет, не думайте, что я сам не осознаю, как неожиданно звучит то, что я рассказываю о сознании. Но это не важно. Важно другое: что будет, если от этого отмахнуться, а оно в действительности так?
Я скажу, что. Вы спокойно проживете свою жизнь, и уже ничто не собьет вас с избранного пути. Потому что по сравнению с тропой, которая начинается с этой развилки, все остальные дороги, трассы, пути и коридоры — это все тот же привычный проход из юности в старость.
Глава 4. Кресение и Космы. Степаныч
Для того, чтобы сделать представление о мазыкском понимании сознания достаточным для перехода к созданию общего описания сознания, пожалуй, стоит рассказать о такой вещи, как Космы.
Космы прямо относятся к очищению сознания, потому что именно в них хранится то, что мазыки убирали из сознания как инородное. Вообще-то Космы — это длинные, спутанные пряди волос. Вот точно такими же могут быть и наши болезненные переживания, которые мешают нам жить. Их необходимо освободить от боли, которая заставляет нас возвращаться и возвращаться к месту и времени боли, то есть к каким-то воспоминаниям, тем самым не живя, а переживая. Как бы пере-прыгивая, пере-носясь через изрядные куски жизни, воспоминаний о которых мы избегаем.
Еще раз повторю, на этом понятии «косма» строилась мазыкское искусство очищения сознания, которое называлось Кресением. Впрочем, не только на этом понятии. Кресению учил меня еще Степаныч. Иными словами, для мазыков все обучение работе с сознанием начиналось не с теории, а с освоения очищения сознания. Без него никакая учеба, по их понятиям, была невозможна.
Итак, Кресение.
Слово «Кресение» производится от древнерусского «Крес», то есть огонь, а еще точнее, Живой огонь. Огонь, который вытирался из дерева в обрядовых или колдовских целях. Живой огонь считался у русских огнем очистительным. Сквозь него, к примеру, прогоняли скотину, когда начинались моровые поветрия, вроде чумы или сибирской язвы. Вероятно, именно эта его очистительная способность и повела к тому, что мазыки сделали его именем очищения сознания.
Другое понятие — «Гвор». «Гвор сознания». Насколько я понимаю, Гвор — это шар или, скорее, пузырь. Иначе говоря, некое пространство, как капля, стремящееся стать шаром. Пространство, имеющее поверхность, в сущности, являющуюся своеобразной пленкой или кожицей. Гвор, как и капля, может терять свой круглый вид, если в него, как, в своего рода, мешок, насовать множество неровных вещей. Вот так из Гвора, то есть точного шара сознания, рождаются Космы. В сущности, Косма — это уродливо искаженный Гвор сознания или сплетение из нескольких изуродованных Гворов.
