"Быстрая когерентность" — это действенная техника сосредоточенности на эмоциях, которая связывает вас с движением вашего сердца, помогая освободиться от стресса, сохранить в равновесии эмоции и быстрее почувствовать себя лучше. Стоит вам только научиться этой технике, она будет занимать у вас не больше минуты.
Шаг первый: "сосредоточенность на сердце"
Сконцентрируйте свое внимание на области сердца. Если вам нужно, вы даже можете положить на нее свою руку. Если вы отвлеклись, попытайтесь снова вернуться мыслями к сердцу.
Шаг второй: "дыхание сердца"
Сконцентрировавшись на области сердца, представьте, что ваше дыхание проходит сквозь него. Это поможет вашему разуму и энергии оставаться сосредоточенными на дыхании, а ритмам вашего сердца — синхронизироваться. Дышите медленно и спокойно, пока ваше дыхание не станет ровным и уравновешенным, а не напряженным. Продолжайте в том же духе, пока не найдете свой естественный внутренний ритм, который вам понравится.
Шаг третий: "эмоция сердца"
Продолжая дышать, вспомните какое-нибудь положительное чувство, время, когда вы ощущали себя хорошо. Теперь попытайтесь восстановить в себе это чувство, будь то благодарность кому-то или внимание к какому-то особенному человеку, домашнее животное, любимое место, занятие, которое приносило вам удовольствие. Позвольте себе почувствовать сейчас эту благодарность или заботу. Если у вас не получается, ничего страшного, просто попробуйте найти в себе подобное искреннее состояние. Как только найдете, вы сможете его поддерживать, продолжая сосредоточиваться на сердце, его дыхании и эмоциях.[20]
"СЧАСТЛИВАЯ ПРИВЫЧКА СЕРДЦА" № 2 Не забывайте прощать.
Прощение — это наивысшая и красивейшая форма любви.
Всвоюочередь, выполучаетебесконечное
спокойствиеисчастье.
Роберт Мюллер, бывший помощник Генерального секретаря ООН
Иногда очень тяжело руководствоваться любовью, особенно когда кто-нибудь причиняет нам боль. Независимо от того, сильно вас обидели или не очень, вы не можете ощущать настоящее счастье, пока не простите человека. Никто не станет отрицать, что иногда люди совершают ужасные вещи или ведут себя жестоко и несправедливо. Все равно, даже в таких случаях можно простить.
Многие люди думают, что чувство ненависти, злобы или возмущения по отношению к человеку, который поступил с ними подло, способно наказать его. ВСЕ НАОБОРОТ! Придерживаться этих эмоций — это все равно что принять яд и ждать, что он подействует на другого человека. От этого пострадаете только вы. Когда прощаете, вы излечиваетесь от своего гнева и обиды и продолжаете руководствоваться любовью. Это как "генеральная уборка" для вашего сердца.
Когда я искала счастливчиков для своего списка, одна из соавторов моей книги "Куриный суп для души" рассказала мне о Мэри Лодж, которую она встретила во время работы с заключенными и их семьями. Побеседовав с Мэри, я вдохновилась ее силой и мужеством. Я поняла, что ее история помогла мне пересмотреть границы моей способности прощать.
История Мэри. Освобождение
Годами я вела нелегкую жизнь. Вынужденная защищать себя в различных ситуациях, включая развод, я стала отчаянной драчуньей. Меня постоянно расстраивали то люди, то неприятные ситуации. К сожалению, это провоцировало возмущение, обиды и желание отомстить.
Как-то вечером (это было в 1996 году) случилось кое-что такое, в сравнении с чем все мои предыдущие беды, вместе взятые, померкли. В три часа ночи я проснулась от телефонного звонка. Предчувствуя неладное, я сняла трубку. Это был мой старший сын Джей, который сказал, что его брата, моего восемнадцатилетнего сына Робби, убили. "Мам, он умер".
В этот момент мне показалось, что жизнь моя закончилась. Я не могла свыкнуться с потерей Робби. Я хотела вползти в свою нору и никогда не выходить на свет. Однако я понимала, что должна держаться ради моих оставшихся детей, иметь дело с полицией, поэтому я отложила в сторону свои эмоции.
Шоун, молодой парень, который лишил жизни моего сына, был обвинен в убийстве и посажен в тюрьму. Он был знаком с Робби и убил его во время спора. Он признал себя виновным, поэтому не было судебного разбирательства, только слушание дела, на котором было достигнуто соглашение между обвинением и защитой и подсудимому был объявлен официальный приговор. Три долгих месяца пришлось ждать слушания дела. В течение этого времени мне было запрещено видеть Шоуна или говорить с ним. Возможно, это было мудрое решение, так как доведенная до крайней степени отчаяния и ярости, я бы использовала любой случай, чтобы удавить его собственными руками. Он убил моего ребенка!
Наконец наступил день слушания дела, и я первый раз увидела Шоуна. Когда его вводили в тускло освещенный зал суда, он смотрел в пол. Полумрак скрывал его лицо, искажая черты и придавая угрюмый, мрачный вид. Я почувствовала, как во мне закипает дикая ярость. Зачем он это сделал? Дрожа от волнения, я решила не давать показания, однако дала понять судье, что хочу поговорить с Шоуном после слушания.
С тех пор как Шоун признал себя виновным, вынесенный ему приговор никого не мог удивить: ему грозило от двадцати до сорока лет тюремного заключения. Судья, как и обещал, вызвал меня к себе в кабинет, чтобы там я могла пообщаться с Шоуном. Я последовала за судебным исполнителем по коридору. С каждым шагом мое сердце билось все сильнее, так как сейчас я должна была встретиться с человеком, который забрал жизнь моего сына. Я слишком долго ждала возможности показать Шоуну свое отношение к тому, что он сделал. Теперь, полная ярости и ненависти, я совершенно не знала, о чем буду с ним говорить, но знала, что хочу пристрелить его.
Меня обыскали и ввели в маленький, обшитый панелями офис. Шоун стоял в углу и дрожал, закованный в кандалы, одетый в мешковатый тюремный костюм оранжевого цвета. Его голова была опущена, и, несмотря на то что ему было двадцать лет, он ревел, как ребенок, просто рыдал. Я смотрела на этого несчастного одинокого мальчика, лишенного родительской поддержки и друзей, и видела всего лишь еще одного чьего-то сына.
Я спросила судебного исполнителя, могу ли я приблизиться к Шоуну. Услышав мою просьбу, Шоун поднял голову и открыл свое по-детски простое, заплаканное лицо. Я поймала себя на том, что спросила: "Шоун, могу я обнять тебя?" Он кивнул в знак согласия. Судебный исполнитель показал мне жестом на заключенного, я подошла к Шоуну и обняла его. Он уткнулся мне в плечо. Я была первой, кто пожалел его за долгое время. Пока я так с ним стояла, почувствовала, что мои злоба и ненависть исчезают.
То, что я сказала дальше, удивило всех, включая меня: "Шоун, я прощаю тебя за ту ужасную вещь, которую ты совершил". Наши глаза встретились на несколько мгновений. "Лучше моему Робби быть там, куда он попал, чем сесть в тюрьму. Я каждый день буду молиться за тебя". Я попросила Шоуна поддерживать со мной связь, и после этого судебный исполнитель выпроводил меня из комнаты.
Вскоре Шоуна отправили в тюрьму отбывать срок наказания. Все это не принесло мне никакой радости. Робби ушел от нас, никакой приговор не мог вернуть его мне, а здесь оставался другой мальчик, чья жизнь была полностью разрушена.
Его родители заявили, что не хотят иметь с ним ничего общего, поэтому я стала с ним переписываться. Первые пять лет заключения я была его единственным посетителем. Пять лет назад его перевели в другую тюрьму, начальник которой не разрешал семьям жертвы посещать заключенных, однако мы продолжали вести переписку.
Многие люди не понимают, как я могла пойти на это, но я знаю, что прощение не означает освобождение от
ответственности. Я считаю, что сострадание, которое я испытала в кабинете судьи в тот день, было подарком Бога. Я знаю, что не смогла бы исцелить душу, избавиться от темных пятен ненависти и мести, заключенных в моем сердце, если бы не простила убийцу сына. Прощение сделало меня свободной. Я получила спокойствие, с которым могла дальше двигаться по жизни и в конечном счете примириться со смертью Робби.
С тех пор я стала мирской служительницей культа святого Стефана при церкви. Я помогала людям преодолеть кризисную ситуацию или утрату, просто слушая их и находясь рядом с ними. Для этого почти ничего не требовалось, только заинтересованность и сострадание, два чувства, поселившиеся в моем сердце с того момента, как я простила убийцу сына.
Я поняла, что можно только себе причинить боль, испытывая злобу и тая обиду. Сейчас, независимо от обстоятельств, я чувствую себя спокойной и счастливой.
Ненависть и месть не вернут мне горячо любимого сына Робби, но ведь Шоун — тоже чей-то сын. Где-то же должна обрываться эта цепочка ненависти. Так почему бы ее не оборвать на мне?
