Она была открыта для реальности, для Божественного, для мира, и поэтому ей нечего было бояться. Я видел ее в боли, я видел ее в мучениях, я видел ее в гневе. Я никогда не видел ее в страхе.
Нетрудно понять, почему люди так оживлялись в ее присутствии, взбадривались, пробуждались. Даже когда мы бывали в самых разных больницах и Трейя переходила от одной тяжелой ситуации к другой, люди (медсестры, посетители, другие пациенты и их посетители) подолгу застревали в ее палате просто для того, чтобы побыть рядом с ней, с ее жизнью, энергией, которую, казалось, она излучала. Я помню, что в больнице в Бонне люди выстраивались в очередь, чтобы попасть в ее палату.
Она могла быть упрямой — с сильными людьми такое часто случается. Но причина была в сердцевине ее живого присутствия и бодрости, и они были заразительными. Люди часто уходили от Трейи живее, чем прежде, становились более открытыми, более искренними. В ее присутствии ты становился другим, иногда чуть-чуть, иногда очень сильно, но ты менялся. Ее присутствие заставляло тебя существовать в настоящем, оно напоминало тебе: проснись!
И еще одно: Трейя была очень красива, но все-таки, как вы позже убедитесь сами, в ней не было ни капли тщеславия — и это было удивительно. Как и все остальные известные мне люди, в том числе некоторые очень просветленные наставники, Трейя была сама собой — просто так, не думая об этом. Она всегда присутствовала целиком, без остатка. Тот факт, что она не была эгоистична, делало ее присутствие «здесь и сейчас» еще более ощутимым. Мир вокруг Трейи становился ясным и непосредственным, чистым и притягательным, светлым и честным, открытым и живым.
«Благодать и стойкость» — история о ней и о нас. Многие спрашивали меня: если уж я так старательно включал в книгу то, что написала Трейя, ее собствен- ный голос, почему же я не указал ее как соавтора этой книги. Об этом я думал с самого начала, но беседы с редакторами и издателями сделали для меня очевидным, что, если я так поступлю, это может только сбить с толку читателя. Как сказал один из редакторов: «Соавтор — это тот, кто активно работает над книгой совместно с другим человеком. Если же ты берешь написанное другим и вплетаешь в свою книгу — это другое». Я надеюсь, что читатели, которым покажется, будто я в недостаточной степени учел вклад Трейи, примут во внимание, что это отнюдь не было моим намерением и подлинный голос Трейи звучит почти на каждой странице, где она сама говорит за себя.
Как-то раз Трейя записала у себя в дневнике: «Обедали с Эмили Хилберн Селл, редактором в издательстве «Шамбала». Я очень ее люблю и доверяю ее мнению. Рассказала ей о книге, над которой я работаю — про рак, психотерапию и духовность, — и попросила ее стать моим редактором. С удовольствием, ответила она, и я почувствовала еще большую решимость довести свой проект до конца!» Трейя не успела закончить свою книгу — вот почему она попросила меня, чтобы я написал эту, но мне приятно сообщить, что Эмили стала редактором «Благодати и стойкости» и сделала великолепную работу.
Еще несколько маленьких замечаний. Большинство людей читает эту книгу ради истории Трейи, а не за тем, чтобы погрузиться в технические подробности моей собственной работы. Вот почему, как я указываю в обращении «К читателю», вы можете безбоязненно пропустить главу 11, которая в особенности носит узкоспециальный характер. (Кстати, если вы решите пропустить эту главу, просто прочтите несколько абзацев, которыми перемежается интервью, потому что там есть информация, важная для понимания истории, а все остальное пролистывайте. Читатели, интересующиеся более свежей информацией о моей работе, может быть, захотят прочесть книгу «Интегральная психология»[1]).
Все вставки из дневников Трейи в этой книге отмечены сплошной вертикальной чертой по левому полю. Это отличает их, к примеру, от ее писем, рядом с которыми такой вертикальной черты нет. Ее письма, даже совершенно частные, и раньше были доступны другим людям (конкретно — тем, кому они были адресованы). В отличие от них все фрагменты, отмеченные вертикальной чертой, являются именно выдержками из дневников и, следовательно, приватным текстом, впервые предающимся огласке.
Реакция читателей на «Благодать и стойкость» была ошеломляющей, и реагировали читатели вовсе не на меня. На сегодняшний день я получил уже около тысячи писем от людей со всего мира — они писали, чтобы рассказать мне, чем стала для них история Трейи и как она изменила их жизнь. Некоторые прислали фотографии своих маленьких дочерей, которых они назвали в честь Трейи, и я, всего лишь сторонний наблюдатель, могу сказать, что это самые красивые девочки на свете. Авторы некоторых писем сами больны раком, и им было страшно приступать к чтению этой книги, но как только они начинали, их страх проходил, иногда весь, без остатка — и я искренне верю, что это подарок им от Трейи.
Дорогой Кен!
В августе прошлого года мне поставили диагноз — рак груди. Мне сделали сегментарную операцию — рассечение лимфатического узла, и я прошла трехнедельный курс лечения. Я нахожусь в тесных отношениях с раком — на всех уровнях. Несколько недель назад подруга рассказала мне об этой книге, и я поняла, что мне надо ее прочитать. Хотя в начале мне было страшно, ведь я знала, чем все закончилось.
«Впрочем, — подумала я, — у нее был какой-то другой тип рака, более серьезный». Как Вам нравится такое вот отрицание очевидного? Суть в том, что у меня именно та самая разновидность рака, что была и у Трейи. И вот вам правда: порой читать книгу было ужасно, но она давала полное чувство освобождения...
Освобождения — потому что Трейя чуть ли не шаг за шагом описывает путь, которым она шла от боли и страдания к духовной свободе, которая своим сиянием побеждает смерть и сопутствующий ей страх. Вот что говорится в одном из моих любимых писем (я привожу его целиком):
Уважаемый Кен Уилбер!
Мне четырнадцать лет. С самого детства я очень боялась смерти. Я прочитала историю Трейи и после этого смерти уже не боюсь. Мне хотелось рассказать вам об этом.
Или еще одно:
Дорогой Кен!
В прошлом году у меня обнаружили метастатический рак груди на поздней стадии. Мой друг посоветовал прочесть книгу «Благодать и стойкость», но когда я спросила, чем заканчивается эта книга, он ответил: «Онаумерла». Довольно долго я боялась ее читать.
Но когда я ее закончила, мне захотелось поблагодарить и вас, и Трейю от всего сердца. Я знаю, что я тоже могу умереть, но, прочитав историю Трейи, почему-то перестала бояться. Впервые я почувствовала себя свободной от страха, впервые за все это время...
Большинство писем написано людьми, которые не болеют раком. Это оттого, что история Трейи — это история каждого человека. У нее, что называется, «все было» — ум, красота, обаяние, внутренняя цельность, счастливое замужество, прекрасная семья. Но Трейя, как и мы все, знала и неуверенность, и беспокойство, и глубокие, тревожные сомнения в собственной значимости, в своей цели в жизни... не говоря уже о страшной схватке со смертельной болезнью. Трейя отважно боролась со всеми этими тенями... и она победила во всех смыслах этого слова. История Трейи обращена ко всем нам, потому что она встретила эти кошмары лицом к лицу, с мужеством, достоинством и изяществом.
А еще она оставила нам свои дневники, в которых подробно рассказала о том, как она это делала. О том, как медитативная созерцательность помогла ей справиться с болью и превзойти ее. О том, как, вместо того чтобы отгородиться, стать раздражительной и злой, она приветствовала мир с радостью в сердце. О том, как она приняла рак со «страстной безмятежностью». О том, как она освободилась от жалости к себе и предпочла с радостью идти по жизни дальше. О том, что она не испытывала страха не потому, что страх был ей неведом, но потому, что она впускала его в себя и раскрывалась ему навстречу, даже когда стало очевидно, что она умирает: «Я впущу в свое сердце страх. Надо открыто встретить боль и страх, обнять их и не пугаться, позволить им войти: что есть — то есть, так устроен мир. Когда осознаешь это, жизнь становится удивительной. Это радует мое сердце и питает душу. Как мне радостно! Я не пытаюсь «одолеть» болезнь — я позволяю себе объединиться с ней, я прощаю ее. Я буду продолжать бороться, но не с яростью и раздражением, а с решимостью и радостью».
Она так и поступала, приветствуя и жизнь, и смерть с решимостью и радостью, опережавшими надоевшие страхи. А если смогла Трейя, то сможем и мы; в этом основной смысл книги «Благодать и стойкость», и именно об этом мне пишут люди. О том, что эта история напомнила им о самом важном в жизни. О том, как глубоко перекликается ее попытка уравновесить в себе мужское «делание» и женское «бытование» с их собственной глубинной озабоченностью этой проблемой в современном мире. О том, как ее замечательная стойкость вдохновляла их — и мужчин, и женщин — и дальше справляться со своими невыносимыми страданиями. О том, как ее пример помог им самим выстоять в часы омрачений и кошмаров. О том, как «страстная безмятежность» направляла их прямо к своему подлинному «Я». Поэтому, на самом глубинном уровне, эта книга с очень счастливым концом.
