Когда вы начинаете практиковать шаманские методы, старайтесь отложить критические предрассудки. Просто получайте удовольствие от приключения, каким является шаманский подход; впитывайте и практикуйте то, что вы читаете, а потом посмотрите, куда вас привели, ваши исследования. Через дни, недели и даже, может быть, годы после того, как вы воспользовались этими методами, у вас будет достаточно времени для размышления об их значении с Западной точки зрения. Эффективный способ изучения шаманской системы заключается в применении тех же основных концепций, что и они. Например, если я говорю о "духах", то это потому, что так говорят шаманы внутри системы. При практике шаманизма не нужно и даже отвлекает заниматься получением научного понимания, что могут действительно представлять "духи" и почему шаманизм действует.
Книги Карлоса Кастанеды, не взирая на вопросы, которые были подняты относительно степени их принадлежности к беллетристике, сослужили ценную службу, познакомив многих людей Запада с увлекательностью шаманизма и некоторыми заключенными в нем законными принципами. В своей книге я не буду повторять данных из трудов Кастанеды, я не ставлю себе задачу показать сходство его концепций и тех, что представлены в этой книге. Для большинства читателей его книг, однако, будет очевцдным много параллелей. Однако я должен отметить, что Кастанеда в своих книгах не подчеркивает моменты врачевания, хотя это есть одна из самых важных задач шаманизма. Возможно, это оттого, что его Дон Хуан в основном связан с воинственным (колдовским) видом шаманизма.
Главная цель этой книги — снабдить вступительным учебником шаманской методологии для здоровья и врачевания. Я мог бы написать гораздо больше и, может быть, я сделаю это в будущем, но уже здесь есть существенные основы для каждого, кто имеет способности и склонность к тому, чтобы начать.
Моя первая продолжительная полевая работа антрополога имела место более чем двадцать лет назад на лесистых восточных склонах Эквадорских Анд среди индейцев Хиваро. Хиваро в то время славились своим, теперь в основном исчезнувшем, искусством "сжатия головы" и своей интенсивной практикой шаманизма, которая еще продолжается. Я успешно собрал большое количество информации об их культуре в течение 1956 и 1957 годов, но остался посторонним наблюдателем мира шаманов.
Года через два Американский Музей Естественной Истории предложил мне сделать экспедицию продолжительностью в один год на перуанскую Амазонку, чтобы изучить культуру индейцев Конибо в районе реки Укаяли. Я согласился, очень довольный возможностью сделать больше исследований по загадочным лесным культурам верхней Амазонки. Эти полевые работы имели место в 1960 и 1961 годах.
Опыт двух пребываний среди Конибо и Хиваро стал основой моих открытий, касающихся методов шаманов в этих двух культурах. И я хотел бы поделиться им с вами. Может он передаст вам что-нибудь из этого невероятного скрытого мира, который доступен для шаманского исследователя.
Значительную часть года я прожил в деревне индейцев Конибо возле уединенного озера и притока реки Укаяли. Мои антропологические изыскания касательно культуры Конибо шли хорошо, но мои попытки извлечь информацюо об их религии имели мало успеха. Люди были настроены дружественно ко мне, но не желали говорить о своих тайнах. В конце концов они сказали мне, что если я действительно хочу узнать, я должен выпить священный напиток шаманов, сделанный из аяхнаска, "души вина". Я согласился с любопытством и смятением потому, что они предупредили меня о том, что переживание будет очень страшным.
На следующее утро мой друг Томас, любезный старшина деревни, пошел в лес срезать лозу. Перед уходом он велел мне поститься: легкий завтрак и никакого ленча. Он вернулся в полдень с необходимым количеством лозы ayahnasca и листьев растения cawa, чтобы наполнить горшок в пятнадцать галлонов. Он варил все это, пока не осталось около кварты темной жидкости. Ее он налил в старую бутылку и оставил ее стоять до заката, когда, как он сказал, мы будем ее пить.
Индейцы надели на деревенских собак намордники, чтобы они не могли лаять. Мне сказали, что лай собак довел бы до сумасшествия человека, выпившего зелье. Детям было сказано вести себя тихо и с закатом солнца на маленькую общину опустилась тишина.
Когда короткие экваториальные сумерки сменила темнота, Томас вылил около трети бутылки в чашу из тыквы и дал ее мне. Все индейцы наблюдали. Я чувствовал себя как Сократ среди своих афинских замляков. Мне пришло в голову, что одним из альтернативных названий этого растения было "маленькая смерть". Я быстро выпил дозу. У напитка был странный, слегка горьковатый вкус. Затем я ждал, чтобы Томас выпил в свою очередь, но он сказал, что решил в конце концов не участвовать.
Они уложили меня на бамбуковую платформу под большой соломенной крышей общинного дома. В деревне было тихо, за исключением стрекотания сверчков и далекого крика воющей обезьяны глубоко в джунглях.
Когда я пристально посмотрел вверх в темноту, то появились слабые полосы света. Постепенно они становились более резкими и запутанными, и наконец взорвались сверкающими красками. Издалека донеслись звуки, подобные водопаду; они становились все сильнее и сильнее, пока полностью не заполнили мой слух. Только несколькими минутами раньше я был в разочаровании, уверенный, что снадобье не произвело на меня никакого эффекта, теперь же звук бурлящей воды наполнил мой мозг. Мои челюсти начали неметь и это онемение стало подниматься к моим вискам, а слабые полосы над головой стали ярче и постепенно переплелись в форму балдахина, напоминающего геометрическую мозаику из матового стекла. Ярко-лиловые облака образовали надо мной постоянно расширяющуюся крышу. Внутри этой небесной пещеры я услышал усиливающийся звук воды и мог видеть смутные фигуры, вовлеченные в движение. Когда мои глаза стали привыкать к мраку, эта движущаяся сцена разрешилась в нечто, напомвдающее огромный дворец развлечений, сверхестественный карнавал демонов. В центре, возглавляя всю эту активность и глядя непосредственно на меня, находилась гигантская, ухмыляющаяся голова крокодила, из его дырявых челюстей бил бешеный поток воды.
Вода медленно поднималась и вместе с ней поднимался балдахин над нею, пока сцена не превратилась в простую разделенность синего неба вверху и моря внизу. Все существа исчезли. Затем из моего положения, близкого к поверхности воды, я начал видеть две странные лодки, переносящиеся взад и вперед. Они плыли в мою сторону. Они медленно соединились, образуя единое судно с огромным носом в виде головы дракона, напоминавшего нос корабля викингов. Посреди корабля был поставлен прямоугольный парус.
Постепенно, пока корабль осторожно плавал надо мной, я расслышал ритмичный свистящий звук и увидел, что это была гигантская галера с несколькими сотнями весел, движущихся взад и вперед в ритме этого звука.
До моего сознания дошло также самое прекрасное пение, какое я когда-либо слышал, высокого тона и неземного, словно от мириада голосов на борту галеры. Когда я пристальнее посмотрел на палубу, я смог разглядеть большое количество людей с головами голубых соек и человеческими телами, довольно похожие на рисунки на древних египетских могилах. Одновременно какая-то эссенция силы начала перетекать из моей груди к кораблю. Хотя я и считал себя атеистом, я был совершенно уверен, что я умираю, и что птицеголовые люди принимали мою душу, за которой они пришли. Пока перетекание души из моей груди продолжалось, я заметил, что мои конечности немеют.
Начиная с моих рук и ног, мое тело стало чувствоваться как бы превратившимся в твердый бетон. Я не мог ни двигаться, ни говорить. Постепенно, когда онемение сомкнулось в моей груди в районе сердца, я пытался заставить свой рот просить о помощи, попросить у индейцев противоядия. Однако, сколько я ни старался, я не мог овладеть своими способностями настолько, чтобы произнести слово. Одновременно мой желудок, казалось, превращался в камень и мне нужно было делать огромные усилия, чтобы сохранить биение моего сердца. Я начал изо всех сил, которые еще оставались во мне, называть свое сердце своим другом, своим самым дорогим другом, говорить с ним, поощрять его, чтобы оно билось. Я обратил внимание на мой мозг. Я чувствовал физически, что он разделился на четыре отдельных уровня. На самой верхней поверхности находился наблюдатель и распорядитель, который сознавал состояние моего тела и отвечал за попытки сохранения работы моего сердца. Он воспринимал, но исключительно только как зритель, видения, которые, казалось, были частями моего мозга. Непосредственно под верхним уровнем я чувствовал онемевший слой, который, казалось, был выключен снадобьем, его просто там не было. Следующий уровень книзу был источником моих видений, включая корабль души.
