Всегда существует тип бизнесмена, торговца, который наслаждается деньгами, богатством, самим процессом накопления. Он будет это делать — как он это будет делать, значения не имеет. Если доступны деньги, он будет собирать деньги; если деньги недоступны, тогда он будет собирать марки. Но он будет это делать, он будет собирать, копить. Если марки недоступны, он будет собирать последователей — но собирать он будет! Ему нужно оперировать числами. Он будет иметь десять тысяч, двадцать тысяч последователей, миллион последователей. Это такое же высказывание, как и то, что у него миллион рупий!
Обратите свой взор к вашим садху — чем больше у них последователей, тем более они велики. Таким образом, последователи — это ничто иное, как счета в банке. Если никто не следует вам, то вы никто — тогда вы бедный гуру. Если множество людей, толпы следуют за вами, тогда вы богатый гуру. Что бы ни произошло, бизнесмен будет собирать. Он будет считать. Такая материальность, вещественность — сверхматериальна, она дана свыше.
Есть воин, который будет воевать — по любому поводу. Он будет сражаться, сражение у него в крови. Из-за наличия людей такого типа мир не может жить в мире. Это невозможно. Раз в каждые десять лет должна быть большая война. И если вы хотите избежать больших войн, тогда пусть у вас будут небольшие, локальные войны, но итог останется тем же. Из-за атомных и водородных бомб большая война стала почти невозможна. Вот почему по всему миру столько горячих точек, внутренних конфликтов: во Вьетнаме, Кашмире, Бангладеш, Израиле, множество мелких войн, но итог будет тем же. За пять тысяч лет человек участвовал в пятнадцати тысячах войн, по три войны в год.
Существует тип, которому нужно воевать. Вы можете изменить этот тип, но изменения будут поверхностны. Если этому воину не позволят сражаться на войне, он будет сражаться как-нибудь по-другому. Он будет сражаться на выборах, или может стать спортсменом — он может сражаться в крикете или в футболе. Но он будет сражаться, он будет соперничать, ему нужен кто-то, кому бросить вызов. Здесь или там, но сражение должно произойти, чтобы удовлетворить его. Вот почему по мере развития цивилизации, людям обязательно должно предлагаться все больше и больше игр. Если тип воина не занять играми, то чем он займется?
Пойдите и понаблюдайте, как люди безумствуют во время матча по крикету, футболу или хоккею, как будто это очень серьезно, как будто они сами участвуют в игре! Сражаются игроки, — а болельщики вокруг них сходят с ума. Вспыхивают драки, происходят беспорядки. На стадионах всегда опасно, потому что тип приходящих туда, — это тип воина. В любой момент все может пойти не так, как предполагалось.
Есть тип брамина, который всегда живет словами, писаниями. На западе такого типа, как брамины, нет; но название не важно, брамины существуют повсюду. Ваши ученые, ваши профессора — все университеты заполнены ими. Они продолжают работать со словами, с символами, создавая и развивая теории, защищаясь, споря. Они продолжают заниматься этим иногда под именем науки, иногда под именем религии, иногда под именем литературы. Имена меняются, но брамин продолжает свое дело.
Существуют эти четыре типа. Вы не можете построить бесклассовое общество. Эти четыре типа сохранятся, и в результате ситуация останется той же самой. Фрагменты могут меняться, слагаемые можно переставлять. Утром вы можете делать одно, вечером что-то другое, но итог всего дня останется прежним.
Я слышал о молодом ученом, отец которого был против его научных исследований. Отец всегда считал, что это бесполезно. «Не трать понапрасну время, — заявил он своему сыну. — Лучше выучись на врача, это будет более практично и для людей полезнее. Голые теории, абстрактные физические теории, никому не помогают». В конце концов он убедил своего сына, и тот стал врачом.
Первый пациент, пришедший к нему, страдал пневмонией в очень тяжелой форме. Доктор справился по своим книгам — потому что был абстрактным мыслителем, брамином. Он сверял то одно, то другое. Пациент стал проявлять нетерпение, он спросил: «Долго еще?»
Ученый, ставший теперь врачом, ответил: «Сомневаюсь, чтобы была хоть какая-то надежда. Вы умрете. При этой болезни летальный исход неизбежен, она неизлечима». Пациент, который был портным, пошел домой.
А две недели спустя врач проходил мимо его дома и увидел этого портного за работой, здорового и полного сил. «Как, вы все еще живы? — поразился он. — Вы же должны были давно уже умереть. Я сверялся с книгами, это невозможно. Как вам удалось остаться в живых?»
«Вы сказали мне, что в течение недели мне предстоит умереть, — объяснил портной, — вот я и подумал: „Тогда почему бы не пожить в свое удовольствие? Осталась всего неделя…“ А моя слабость — это картофельные блины, так что я вышел из вашей приемной, пошел прямо в кафе и съел тридцать два картофельных блина — и в ту же секунду я ощутил огромный прилив сил. И теперь я в полном порядке!»
Доктор сразу же записал в своем блокноте, что тридцать два картофельных блина — верное средство от тяжелых случаев пневмонии.
Следующий пациент случайно тоже был болен пневмонией. Он был сапожником. «Не беспокойтесь. Я только что открыл средство от этой болезни, — сказал ему доктор. — Немедленно пойдите и съешьте тридцать два картофельных блина, не меньше тридцати двух, — и вы будете в порядке; в противном же случае вы умрете в течение недели».
Через неделю доктор постучался в дверь дома сапожника. Она была заперта. «Он умер, — сказал ему сосед. — Ваши картофельные блины убили его». Доктор тотчас же записал в блокноте: «Тридцать два картофельных блина помогают портным, но убивают сапожников».
Это — абстрактный ум. Он не может быть практичным, это — брамин.
Вы можете изменить наружность, вы можете намалевать лицо, надеть маску, но внутренний тип остается неизменным. Поэтому Восток не затруднял себя революциями. Восток ждет; и те, кто на Востоке мудр, видя происходящее на Западе, знают, что вы забавляетесь с игрушками. Все ваши революции — это игрушки. Рано или поздно, вы придете к тому, что осознаете закон о «трех утром».
Что это за «три утром»? Должно быть, ученик задал вопрос Чжуан Цзы, потому что, когда кто-нибудь упоминал революцию или переворот, Чжуан Цзы хохотал и восклицал: «Закон о трех утром». Поэтому ученик, видимо, спросил: «Что это за „три утром“, о которых ты всегда упоминаешь?»
И Чжуан Цзы пояснил:
Один дрессировщик обезьян,
придя к своим подопечным, объявил им:
"Что касается ваших бананов:
вы будете получать по три штуки утром,
и по четыре вечером".
Услышав это, все обезьяны рассердились…
Потому что раньше они получали четыре банана утром и три вечером. Ясное дело, они рассвирепели! «Ты что это выдумал?! Мы всегда получали четыре банана утром, а теперь ты заявляешь: „Три“. Мы такого не потерпим».
Тогда дрессировщик предложил:
"Ладно, тогда
оставим по-прежнему:
по четыре банана утром,
и по три вечером".
Таким вариантом животные остались довольны.
В итоге все осталось по-прежнему… но обезьяны не могут разглядеть результат. Это было утром, поэтому они могли видеть только утро. Заведенный порядок был таков: каждое утро они получают по четыре банана, и они ожидали четырех бананов, а тут этот человек говорит: «По три банана утром»! Он урезает порцию на один банан. Ну как такое стерпеть! Они начали сердиться, они взбунтовались.
Но этот обезьяний дрессировщик, надо полагать, был мудрым человеком. Если вы не мудры, то трудно быть дрессировщиком обезьян. Я знаю это из своего собственного опыта. Я — дрессировщик обезьян.
Дрессировщик обезьян сказал: «Ладно, тогда не беспокойтесь. Я буду придерживаться старого варианта. Вы получите по четыре банана утром и по три вечером». Обезьяны были счастливы. Бедные обезьяны! — они могут быть счастливы или несчастны без какой-либо на то причины. Но этот человек обладал большей перспективой. Он мог видеть, он умел складывать четыре плюс три. Результат был все тем же — им выдавалось по семь бананов в день. Как они получили их и каков был вариант, из каких слагаемых получилась сумма, значения не имеет. Оба варианта были одинаковы, число бананов осталось прежним, но в одном случае обезьяны были недовольны, а в другом они были прямо-таки счастливы.
Так работает ваш ум: вы просто продолжаете переставлять слагаемые. При одном варианте расстановки их вы чувствуете себя удовлетворенными, при другом вы несчастны — а в итоге все остается тем же. Но вы никогда не смотрите на результат. Ум не может видеть то, что стоит за знаком равенства. Только через медитацию можно разглядеть итог. Ум смотрит на слагаемые, на фрагменты, он близорук, очень близорук. Поэтому, когда бы вы ни испытывали наслаждение, вы немедленно бросаетесь в него сломя голову, вы никогда не задумываетесь, не смотрите, а что же будет вечером. Когда появляется наслаждение, в нем всегда сокрыты страдание, боль. На это указывает весь ваш опыт, но вы этого не сознаете. Страдание придет вечером, а удовольствие — вот оно, здесь, утром, сейчас.
