Так что не думай о моей реальности. Возможно, я просто средство… собственно говоря, я и есть средство. Если ты можешь стать свидетелем, сидя передо мной, значит, ты обладаешь способностью быть свидетелем. И потому совершенно незачем относиться к этому как к нелегкой задаче. Относись к этому с легкостью.
Я знаю, ты забудешь об этом не раз. Но постарайся понять одну простую вещь: забывая, не переживай по этому поводу. Упрекая себя и пытаясь начать все сначала, ты снова забываешь. То, что забылось, пусть забудется. Вспомнив о созерцании, продолжай созерцать.
Никогда не сожалей о том, что прошло. Что прошло — то прошло. Сожалея, ты испортишь себе много минут жизни. Это свойство человеческого ума — я сказал «не сожалей!», но ум сожалеет, затем он начнет сожалеть о том, что сожалеет, и забывает о созерцании.
Пусть все будет просто: когда забудешь — забудь. Все. Эта тема закрыта. Сейчас, когда помнишь, — помни, созерцай. Постепенно промежутки забвения станут меньше, реже. Для всего нужно время. Вы — не цветы-однодневки, появляющиеся и исчезающие за один день. Вы — цветы вечности.
И потому нет смысла расстраиваться: если забудешь о созерцании на пару секунд — не страшно. А сейчас — созерцай. Не задумывайся над тем, что прошло. Все это естественно, не стоит раскаиваться.
Я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь из тех, кто был со мной, чувствовал себя виноватым. Что бы ни произошло — так тому и быть! Сейчас, осознав это, созерцай! Ты забудешь о созерцании еще не раз и вспомнишь о нем еще не раз. Это — естественный процесс. Здесь нет ничего личного. Это происходит со всеми. Относись к этому легко и начинай расти — все больше и больше созерцания, все меньше и меньше забывчивости. Придет время — и оно обязательно придет, — когда ты, даже пожелав забыть, не сможешь этого сделать. Тогда ты начнешь злиться на меня — злиться по-настоящему: «Сейчас, когда хочу забыть, я не могу этого сделать!» Сейчас тебе хорошо — ты пытаешься созерцать, но в тот день, когда ты станешь превосходным созерцателем, ты разозлишься на меня, поскольку есть определенная прелесть в том, чтобы забывать некоторые вещи. Но ты не сможешь забыть… твое созерцание станет таким постоянным, что ты даже не сможешь взять себе выходной. Выходные — не для святых.
А сейчас Гурудаял Сингх объявляет время святых.
Старый бродяга Герби стучит в дверь харчевни «Георгий и Дракон». Дверь отворяет здоровенная бабища.
— Чего тебе? — спрашивает она.
— Могу я у вас поесть? — спрашивает старик Герби.
— Нет! — отвечает хозяйка и с треском захлопывает дверь.
Герби стучится в дверь снова. Дверь вновь открывает та же бабища.
— Пожалуйста, — жалобно говорит он, — дайте мне что-нибудь поесть!
— Убирайся подобру-поздорову и забудь сюда дорогу! — кричит хозяйка и захлопывает дверь перед его носом.
Через несколько минут Герби вновь стучится в дверь.
— Ты что, не понял? — кричит из-за двери хозяйка.
— Нет, — отвечает Герби, — я все понял, но на этот раз я бы хотел поговорить с Георгием.
Ничего, до вас дойдет ночью. Ровно в полночь.
Дональд Дикстин стоит у писсуара в общественном туалете. Неожиданно туда же вбегает Большой Рафус, лихорадочно расстегивает штаны, достает оттуда двенадцатидюймовый член и направляет мощную струю в писсуар. Затем он облегченно вздыхает и, победоносно помахивая своим прибором перед лицом обалдевшего Дональда, кричит:
— Ух! Я сделал это!
— Ты не смог бы сделать мне такой же? — спрашивает Дональд.
В Белом Доме собрались гости на карнавал в честь Дня Всех Святых. Нэнси Рейган, Джордж Буш и остальные политики, вырядившись ведьмами, вурдалаками и оборотнями, с нетерпением ожидают появления Рональда Рейгана.
— Не могу дождаться, когда придет Рональд, — говорит Нэнси Рейган, одетая как дочь Дракулы, с огромным ножом, торчащим из шеи.
— Я тоже! — отвечает ей Джордж Буш, одетый в костюм Франкенштейна. — В прошлый раз он всех напугал, когда его внесли на бал в гробу!
Как раз в этот момент дверь открывается и в зал заходит президент, одетый в деловой темно-серый костюм. В руках он держит маленькую черную коробочку.
— Ах, Рональд! — восклицает Нэнси Рейган. — Как ты всех разочаровал! Мы думали, что ты напугаешь нас и на этот раз!
— Напугать вас? — спрашивает президент, обращаясь ко всем гостям. — Неужели вам и без того не страшно, что я, семидесятипятилетний, умственно недоразвитый, психически неуравновешенный маразматик держу в руках эту коробочку, с помощью которой могу уничтожить весь мир?
Ниведано…
Погрузись в тишину.
Закрой глаза.
Почувствуй, как замерло твое тело.
А теперь обрати свой взгляд внутрь себя.
Погружайся в себя как копье.
Глубже и глубже…
Пока не достигнешь самих истоков своего существа.
В тот миг, когда ты достигнешь центра,
ты — будда.
Внезапно на тебя обрушится ливень цветов.
Наблюдай, как исчезает твоя индивидуальность,
как ты становишься частью океана.
И в этот миг,
когда ты находишься в центре своего существа,
ты — будда. И помни:
будда не создан из костей, плоти и крови.
Будда создан из созерцания.
Оставаясь созерцателем, ты становишься буддой.
Чтобы было понятнее.
Ниведано…
Расслабься. Наблюдай.
Вспомни последнюю строку
стихотворения Иккю:
«Так тому и быть…»
В этот миг Аудитория Будды становится
безмолвным
озером сознания.
Я вижу, как твое сознание растворяется
в этом озере,
не оставив следов на поверхности.
Ты благословен. В этот миг больше нигде
в мире десять тысяч будд не сидят,
созерцая, и не создают энергетическое поле
невероятной силы.
Мы пытаемся возродить золотой век —
век не толпы, а будд.
Мир сможет уцелеть лишь при условии,
что ты станешь распространять в нем просветление.
Во всей вселенной жива лишь эта маленькая планета,
и эта маленькая планета обладает сознанием.
Лишь эта маленькая планета обладает
сознанием будды.
Прежде, чем Ниведано призовет тебя назад,
собери столько опыта и цветов,
сколько сможешь собрать.
Позови будду с собой. Он идет…
Он — твоя истинная природа.
И он может быть на периферии,
не только в центре.
Тот, кто познал свой центр,
познал бессмертие и вечность.
Будды не умирают
и не рождаются.
Они появляются и исчезают в океане,
словно волны.
Ниведано…
Возвращайся, но возвращайся как будда:
изящно, безмолвно, спокойно.
Садись как будда.
Это место стало святым. Этот вечер — бессмертен,
этот миг — твоя вечность.
Припомни место, где ты был,
и путь, по которому шел.
Созерцание — твоя вечность,
внеси его во все свои поступки, слова, ответы.
Наполни им свое безмолвие, свои песни,
свои танцы.
Мы можем создать мир великолепия,
назло идиотам, готовым разрушить его.
Верно, Маниша?
Да, любимый Мастер.
Учение Ошо не поддается никакой классификации, оно охватывает все сферы — от индивидуального поиска смысла жизни до самых насущных социальных и политических вопросов, которые стоят сегодня перед обществом. Он не писал своих книг, это распечатки с аудио-и видеозаписей его бесед, которые всегда были импровизациями и проводились перед слушателями разных стран на протяжении тридцати пяти лет. Лондонская газета Sunday Times назвала Ошо одним из «тысячи людей, которые определили лицо XX столетия», а американский писатель Том Роббинс сказал о нем, что «это самый опасный человек со времен Иисуса Христа».
Ошо как-то сказал, что он помогает создавать условия для рождения нового человека. Он часто называл такого человека «Зорбой-Буддой», потому что тот будет способен радоваться и земным удовольствиям, как Грек Зорба, и пребывать в тихой безмятежности, как Гаутама Будда. Красной нитью через все сферы деятельности Ошо проходит представление, охватывающее извечную мудрость Востока и высочайшие возможности западной науки и технологий.
Ошо также известен своим революционным вкладом в науку внутренней трансформации и таким подходом к медитации, который соответствует ускоренному темпу современной жизни. Уникальные «Динамические медитации» Ошо разработаны прежде всего для высвобождения накопленных стрессов тела и разума, чтобы было легче перейти к расслабленному и свободному от мыслей состоянию медитации.
