Бхагаван Раджниш - О возвышенном

Если ты понимаешь медитацию, этого достаточно: когда ты безмолвен, ты становишься медитативен. Медитативность — не действие, а состояние безмолвия, это состояние бездействия; все останавливается, всякое движение исчезает, и ты пребываешь в полном покое. В эти мгновения ты понимаешь, что ты — бессмертен, что ты никогда не умрешь, когда-нибудь умрет только твое тело. Исчезает всякий страх — ведь всякий страх коренится в смерти. А бесстрашие — обязательное условие радости.

Научись сидеть в безмолвии, ничего не делая, — просто сидеть, отдыхать, расслабляться. Для этого потребуется время, ибо мы беспокойны. Нас воспитали беспокойные люди, они отравили нас, они испортили нас, сами не понимая этого. Возможно, они были хорошими людьми, возможно, они хотели нам помочь, но они были бессознательными людьми, а бессознательный человек не может помочь, он может лишь навредить. Несмотря на все свои добрые намерения, эти люди лишь причиняли нам вред. Они сделали нас всех беспокойными, неугомонными. Все вечно куда-то спешат, все вечно куда-то несутся, не понимая зачем, ради чего. Все торопятся куда-то успеть, не важно куда.

Человек медитации должен научиться делать лишь то, что важно, и не тратить время на пустяки. Человек медитации должен научиться расслабляться, отдыхать и наслаждаться отдыхом. Постепенно ты утвердишься в собственном центре. В ту секунду, когда ты прикоснешься к собственному центру, ты прикоснешься к вечности и впервые испробуешь нектар.

По мере твоего погружения в безмолвие желания исчезают, ведь они существуют лишь на периферии. Если ты погрузишься в глубины океана, там не будет волн. Волны существуют лишь на поверхности. Так и желания — они лишь на поверхности сознания. Если ты нырнешь глубоко… чем глубже ты погружаешься, тем дальше ты уходишь от желаний.

Оказавшись в самом центре своего существа, ты можешь полностью забыть о существовании желаний; оттуда они кажутся снами, фантазиями.

Это и есть самый волнующий момент — вхождение в себя. Позже ты можешь вернуться на поверхность, но ты уже не потеряешь контакт с центром. Ты будешь оставаться в центре, даже находясь на периферии. Тогда все волны — просто игра. Ты сможешь играть в волнах красиво и изящно, не тревожась, не напрягаясь. Ты сможешь находиться на базаре и все же пребывать в безмолвии. Ты сможешь находиться в толпе и оставаться одиноким.

Со стороны человек кажется себе маленькой каплей. Но не обманывайся, это лишь видимость. Если посмотреть на себя изнутри, из глубин собственного существа, все будет выглядеть совсем по-другому. Как только ты окажешься в сокровенном центре своего существа, ты будешь поражен: ты увидишь себя океаном — безграничным океаном. Ты увидишь, что ты шире окружающего тебя мира, шире неба.

Но мы продолжаем смотреть на себя со стороны и продолжаем верить в собственную ничтожность. Из ощущения ничтожности рождается комплекс неполноценности. Это создает миллионы проблем — не одну-две проблемы, а миллионы.

Мы — океаничны! Мы ни малы, ни велики, но бесконечны — без начала и без конца. Это и есть наша Божественность.

Человек, живущий мгновением, живет вертикальной жизнью — он растет в глубину. Чем глубже он погружается, тем выше его восхождение. Здесь все так же, как и у дерева, — чем глубже в землю уходят корни, тем выше становится дерево. Всегда соблюдена пропорция: с маленькими корнями дерево не сможет вытянуться к небу, оно упадет. Если дерево хочет дотянуться до звезд, оно должно пустить свои корни до самой преисподней.

Настоящий человек дотягивается корнями до каменного дна своего существа и касается звезд — высшей точки блаженства.

Это и есть свобода — свобода просто быть, свобода быть безоглядным и целостным.

Рост — нелегкая задача. Рост — это великое испытание, Эверест, покорение недоступной вершины. Тебя подстерегают невероятные трудности и опасности. Но чем опаснее испытание, тем оно интереснее, тем больше оно манит. Чем больше опасность, тем интереснее приключение.

Трусы и слабаки не могут быть религиозными людьми. И все-таки храмы, церкви и мечети заполнены именно ими — их так много, что они заразили страхом все религии. Почти во всех языках мира существует слово «богобоязненный». Это слово стало синонимом религиозности.

Но истинно религиозный человек абсолютно бесстрашен. Он не богобоязненный, он — бога-любящий. Его религиозность исходит из любви, а не из страха. Как можно молиться в страхе? Как можно любить от страха? От страха можно только ненавидеть…

Страх и жадность идут рука об руку. Это две стороны одной монеты. Страх породил ад, жадность породила рай. Ад и рай — проекции страха и жадности…

Истинно религиозный человек живет радуясь, ему нечего бояться. В бесстрашии крепнет его дух. И только люди крепкие духом способны создать храм Божий, иначе быть не может.

Заботясь о красоте своего тела, ты можешь посещать косметологов, заботясь о красоте своего ума, ты можешь посещать университеты, но если ты стремишься к красоте своей сущности, ты должен отправиться вовнутрь. Будды могут лишь намекнуть, лишь указать, в какую сторону следует держать путь, но они не могут дать тебе инструкции, ибо внутреннее путешествие — суть путешествие тайное. Никакие карты здесь не помогут, любые инструкции здесь бессильны. Каждый индивид должен идти своим путем, каждый индивид должен отправиться в свой внутренний мир, каждый индивид обладает отличной от других внутренней территорией.

Медитация — единственный путь, ведущий тебя к внутренней красоте, к внутреннему осознанию. Как только ты достигнешь осознания, им переполнится вся твоя жизнь.

Тогда, к чему бы ты ни прикоснулся, все будет превращаться в золото.

Когда человек умирает, мы говорим красивые слова: «Его возлюбил Бог». Мы не говорим: «Он умер», мы говорим: «Его возлюбил Бог, он отплыл к иному берегу».

Во всех языках есть слова, которые произносят, когда не хотят произносить слово «смерть». И тем не менее смерть все равно есть. Каждый знает, что смерть есть. С момента рождения ребенка смерть неотступно следует за ним. Смерть всегда рядом, и, рано или поздно, ты должен встретиться с ней, ты должен взглянуть ей в лицо, ты должен установить с ней какие-то отношения. Единственный путь — медитация. Медитация — это осознание внутреннего мира, это созерцание, это наблюдение. Все просто: ты понимаешь, что ты — не тело; ведь вначале твое тело было ребенком, затем оно стало юношей, и еще позже — стариком, но ты — все тот же! Твое тело претерпело тысячу и одну перемену, а ты все тот же, ты не изменился!

Ум изменяется быстрее, чем изменяется тело: в какой-то момент он злится, через минуту он уже не злится; в какой-то момент он грустит, а в следующий момент его охватывает радость — ум беспрестанно меняется. Но ты — не это, ты — созерцатель, ты наблюдаешь все это. То, что ты наблюдаешь, не может быть тобой, потому что наблюдать за наблюдателем невозможно. Ты — субъект, а все остальное — лишь объекты.

Когда это становится твоим глубоким переживанием, в тебе рождается осознание и великая свобода.

Смерть порождает все страхи, и мы окружены смертью. Когда бы ты ни увидел чью-то смерть, ты вспоминаешь о собственной смерти. Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол, — колокол всегда звонит по тебе.

Люди не любят говорить о смерти. Считается, что это невежливо. Разговоры о смерти — из разряда дурных манер. Ты вспоминаешь, что смерть где-то рядом — висит у тебя над головой, словно меч на волоске. Меч может упасть в любое мгновение, достаточно подуть ветерку. Как теперь наслаждаться жизнью? Как жить без оглядки, если по пятам следует смерть, словно тень? Это способно отравить любую радость.

Лишь медитация поможет тебе осознать, что ты бессмертен. Собственно говоря, даже если ты захочешь умереть, ты не сможешь этого сделать — умереть невозможно. Ты никогда не рождался, и ты никогда не умрешь. Ты существовал до того, как родился, и будешь существовать после того, как умрешь. Рождение означает вхождение в то или иное тело, смерть означает выход из того или иного тела, но ты сам остаешься вечен.

Главное переживание жизни — ясно увидеть смерть, увидеть и осознать. Это величайший опыт, ибо тот, кто видит смерть, больше не рождается в теле. Он становится частью вечного потока сознания, вселенского сознания, он становится частью Бога.