А когда мужчина становится подчиненным и сдается, эта сдача обладает такой чистотой, с которой не может сравниться ни одна женщина, потому что обычно он никогда не пребывает в этом положении, в подобной игре. Обычно он упорствует и сражается. Обычно он воля, а не отдача, но когда он поддается, это обладает такой невинностью, с какой ни одна женщина не сравнится. Посмотрите на мужчину в любви: он становится как малый ребенок.
Но жизнь так и происходит. Если вы понимаете это, тогда вы вообще не волнуетесь, тогда вы знаете, что если возлюбленный ушел — он вернется; если любимая сердится — она полюбит. Тогда у вас есть терпение. С Аристотелем вы не можете иметь терпения, потому что там если возлюбленный ушел,— он ушел в прямолинейное путешествие, без возврата — это не круг. Но на Востоке мы верим в круг — на Западе верят в линию.
Западный ум линеен, восточный — закруглен, поэтому на Востоке любимый может ждать. Он знает, что женщина, которая покинула его сейчас, вернется — она уже на пути, она, наверно, уже раскаивается, уже раскаялась; она, должно быть, возвращается; рано или поздно она постучится в дверь. Только подожди — ведь всегда есть противоположное.
А когда женщина возвращается после гнева, тогда любовь снова свежа. Теперь это не повторение. Период гнева разрушил прошлое. Теперь она снова молодая девушка, невинная девушка. Она снова влюбляется — все становится свежим.
Если вы понимаете это, тогда вы не против чего угодно: вы знаете, что даже гнев прекрасен, даже те или иные ссоры дают жизни настрой. И все помогает обогащению. Тогда вы принимаете и тогда в глубоком приятии вы терпеливы, тогда нет нетерпения и спешки, тогда вы можете ждать, молиться и мечтать.
С другой стороны, если жизнь линейна, как считает Аристотель или, поскольку западное мышление перешло от Аристотеля к Бертрану Расселу, как считает Бертран Рассел, тогда в жизни много нетерпения. Никто не собирается возвращаться домой, поэтому вы всегда трясетесь, боитесь и становитесь подавленными. Тогда вы можете оставаться с женщиной десять лет или десять жизней, но это — пребывание с незнакомкой. Вы контролируете себя, она контролирует себя — и нет встречи. Жизнь — это не логика. Логика — это лишь часть, причем точно обозначенная, категоризованная, подразделенная, а жизнь запутана. Но что поделать? Это так. Жизнь не так разделена, не так точно обозначена, она — хаос. Но логика мертва, а жизнь — жива, поэтому вопрос в том, выбирать последовательность или выбирать жизнь.
Если вы слишком упорно держитесь за последовательность, вы будете становиться все более и более мертвым, потому что последовательность возможна только в том случае, если вы полностью отбрасываете противоположное. Тогда вы любите и только любите; вы только любите и никогда не гневаетесь, никогда не ненавидите, никогда не конфликтуете. Вы слушаетесь и только слушаетесь: никакого непослушания, никакой революции, вы никогда не уходите прочь. Но тогда все черствеет, тогда связь становится ядовитой — тогда она убивает.
Этот Сосан не за логику — он за жизнь. Теперь попытайтесь понять значение его слов. Он говорит:
Великий путь не труден для тех,
кто не имеет предпочтений.
Когда и любовь и ненависть отсутствуют,
все становится ясным и незамаскированным.
Сделайте, однако, маленькое различие —
и небо, и земля становятся бесконечно
разделенными.
Если вы желаете видеть истину,
тогда не имейте мнения «за» или «против».
Борьба между тем, что любишь,
и тем, чего не любишь — это болезнь ума.
То же говорил Чжуан-цзы: «Легкое — верно». Великий путь не труден. Если он кажется трудным, то как раз вы и делаете его трудным. Великий путь легок.
Как он может быть труден? Даже деревья следуют ему, реки следуют ему, горы следуют ему. Как он может быть труден? Даже птицы летают согласно ему, и рыбы плавают согласно ему. Как он может быть труден? Человек делает его трудным, ум делает его трудным, и способ сделать любую легкую вещь трудной — это выбирать, делать различие.
Любовь легка, ненависть легка, но вы выбираете, вы говорите: «Я буду только вдыхать, я не буду выдыхать». Теперь все стало трудным.
Ум может сказать: зачем выдыхать? Дыхание — это жизнь. Простая арифметика — продолжайте вдыхать. Не выдыхайте и вы станете более и более живыми: все больше и больше жизни будет накапливаться в вас. Вы станете великим сокровищем жизни. Только вдыхайте, не выдыхайте — ведь выдыхание есть смерть.
Помните: первое, что должен сделать ребенок, когда он рождается,— это вдохнуть. И последнее, что должен сделать человек, когда он умирает,— это выдохнуть. Жизнь начинается со вдоха, смерть начинается с выдоха. Каждый момент, когда вы вдыхаете, вы перерождаетесь; каждый момент, когда вы выдыхаете, вы мертвы, потому что дыхание — это жизнь. Вот почему индуисты назвали это праной: прана означает жизнь. Дыхание — это жизнь.
Это простая логика, простая арифметика. Не нужно много трудов для разъяснения того, что если вы вдыхаете все больше и больше и не выдыхаете, вы никогда не умрете. Если вы выдыхаете, вам придется умереть. И если вы делаете это слишком часто, вы скоро умрете: арифметика простая, легкая... кажется легкой. Тогда что же собирается делать логик? Логик будет только вдыхать, и никогда не выдыхать. Любовь — это вдох, ненависть — это выдох.
Так что же делать? Жизнь легка, если вы не решаете, потому что тогда вы знаете, что вдыхание и выдыхание — это не две противоположности: это две части единого процесса, и эти две части есть органичные части — вы не можете разделить их. И если вы не выдыхаете..? Логика неверна. Вы не будете живы — вы немедленно умрете.
Испытайте это. Только вдыхайте и не выдыхайте. Вы поймете, вы станете очень и очень напряжены. Все существо хочет выдоха, потому что приближается смерть. Если вы выбираете, вы будете в затруднении. Если вы не выбираете, все становится легко. Легкое верно.
Если человек в затруднениях, то лишь из-за слишком многих учителей, которые отравили ваш ум, которые учили вас: «Выбирайте это! Не делайте это, делайте то!» Их «делайте» и «не делайте» убили вас. А они выглядят логично. Если вы начнете спорить с ними, они победят в доказательствах: логика поможет им. Смотрите, это так просто — зачем выдыхать, если это смерть?
И это произошло — не только с выбором, но даже с дыханием. Есть школы йоги, которые говорят, что ваша жизнь исчисляется дыханием: не в годах, но в дыханиях, поэтому дышите медленно. Если вы делаете двенадцать дыханий в минуту, вы скоро умрете; делайте шесть, тогда вы проживете дольше.
Никто не добился успеха, но люди продолжают пытаться дышать медленно. Зачем? Затем, что если вы дышите медленно, дыхание будет выходить меньше и меньше, поэтому меньше смерти будет происходить с вами и вы будете способны жить дольше. Единственная вещь, которая с вами произойдет, будет та, что ваш интерес к жизни будет утерян. Ваша жизнь не будет продлена, но она покажется длиннее.
Говорят, что женатые люди живут дольше, чем холостяки, поэтому кто-то спросил у Насреддина: «Это верно, Ходжа?»
Насреддин сказал: «Это только кажется так. Женатый человек не живет дольше, но кажется, что он жил дольше».
Потому что когда много хлопот, время кажется более долгим. Когда нет хлопот, время кажется короче.
Эти йоги, которые дышат медленно и все меньше и меньше, только замедляют процесс жизни. Они менее живы, вот и все. Они будут не дольше живы, а менее жизненны: они не живут полной жизнью, их свеча не горит как следует; интерес, энтузиазм, танец утеряны — они влачат существование, вот и все.
Это произошло с сексом, потому что люди думают, что смерть входит вместе с сексом. И они правы, потому что сексуальная энергия дает рождение жизни, поэтому чем больше сексуальной энергии выходит, тем больше выходит жизни. Логично, абсолютно по Аристотелю, но глупо. Вы не можете найти больших глупцов, чем логики. Это логично; что жизненная энергия происходит от секса: ребенок рождается из-за секса. Секс — это источник жизни, поэтому удерживайте его внутри, не позволяйте ему выходить, иначе вы умрете. И весь мир стал бояться.
Но ведь это точно то же самое, как удерживать дыхание внутри: тогда все существо жаждет выбросить его наружу. И ваши так называемые брахмачарины, целибаты стараются удерживать сексуальную энергию внутри, удерживать семя внутри в то время как все их тело хочет выбросить это наружу. Вся их жизнь становится сексуальной: их умы становятся сексуальны, они мечтают о сексе, они думают о сексе, секс становится их наваждением, потому что они стараются делать что-то вполне логическое, но не пригодное к жизни. И они не живут долго, они вскоре умирают.
