Клиент встает на колени между ними обоими. Сначала он берет за руку умершую, потом гримасу. Он попеременно смотрит то на одну, то на другую.
Хеллингер (обращаясь к участнице): Теперь жертва закрывает глаза. Видно, что она хочет закрыть глаза. Теперь она упокоится с миром.
Через некоторое время обращаясь к группе: У гримасы глаза все еще открыты, но это ничего.
Через некоторое время, обращаясь к клиенту: Теперь встань и иди вперед.
Клиент встает и идет вперед. Обе других участницы остаются позади.
Хеллингер (обращаясь к клиенту): Как ты теперь себя чувствуешь?
Клиент: Лучше. Хорошо.
Хеллингер: Ты, конечно, вырос и стал большим. Ты приобщился к чему-то большому.
Обращаясь к участнице: Он это сделал.
Обращаясь к заместителям: Спасибо вам всем.
Обращаясь к участнице: Ты знаешь, что тебе делать дальше. Мне не нужно ничего говорить.
Обращаясь к группе: И вот мы снова видим: преступнику нужно, чтобы к нему повернулись остальные. Судьба преступника — самая тяжелая судьба. Ему в конце необходимо наибольшее внимание.
Участница: Речь идет о девятнадцатилетней девушке, дочери моей клиентки. Девушка хочет умереть.
Хеллингер: Кто клиентка, кто обратился к тебе?
Участница: Мать.
Хеллингер: Хорошо. Так кто хочет умереть?
Участница: Дочь клиентки.
Хеллингер: А кто хочет умереть на самом деле?
Участница: Мать.
Хеллингер: Мать, это же ясно. Даже не стоит об этом говорить.
Обращаясь к группе: Когда человек обращается к терапевту, озвучивая проблему другого человека, можно быть уверенным, что это его собственная проблема.
Обращаясь к участнице: Нечего терять время.
Участница (качает головой): Я в этом не уверена.
Хеллингер: Хорошо, мы проверим.
Хеллингер выбирает заместительницу для матери и ставит ее.
Участница пытается что-то сказать Хеллингеру, но он не хочет слушать.
Хеллингер (обращаясь к участнице): Ты чувствуешь, что ты не в созвучии с ней, если ты делаешь такие замечания? А если ты не в созвучии с клиенткой, ты не сможешь ей помочь.
Мать смотрит вдаль, потом опускается на колени. Через некоторое время она на коленях продвигается вперед и смотрит на пол.
Хеллингер ставит напротив нее мужчину.
Мужчина разворачивается, мать долго смотрит на него. Потом она встает на корточки и выпрямляется в полный рост.
Хеллингер (обращаясь к матери): Скажи ему: «Если ты не будешь смотреть туда, туда смотреть буду я».
Мать: Если ты не будешь смотреть туда, туда смотреть буду я.
Мужчина недвижим. Хеллингер просит другого мужчину лечь перед матерью на пол на спину. Тот не шелохнулся.
Хеллингер (обращаясь к группе): Тут помощнику, конечно, необходимо вмешаться. Это не должно продолжаться.
Хеллингер разворачивает другого мужчину. Мужчина и мать смотрят на умершего. Мужчина медленно движется в сторону умершего. Когда мать тоже хочет приблизиться, Хеллингер отворачивает ее от умершего. Умерший поворачивается к мужчине и смотрит на него.
Хеллингер (обращаясь к матери): Как ты теперь себя чувствуешь?
Мать: Немного лучше.
Хеллингер отводит ее еще дальше. Мужчина идет к умершему.
Хеллингер: А теперь?
Мать: Легче.
Хеллингер ставит заместительницу дочери напротив матери.
Хеллингер (обращаясь к матери): Скажи ей: «Теперь я останусь».
Мать (улыбается): Теперь я останусь.
Мать и дочь подходят друг к другу.
Хеллингер (обращаясь к участнице): Тебе это ясно?
Участница: Да.
Хеллингер (обращаясь к заместителям): Достаточно. Спасибо вам всем.
Обращаясь к группе: Я хочу объяснить все шаги и то, что здесь происходило.
Обращаясь к участнице: Сначала мать смотрела туда — на кого-то. Потом она стала смотреть на пол. Она смотрела на пол — на кого-то. Поэтому я поставил мужчину напротив нее. Когда тот пошел к умершему, я смог отвернуть ее. Это очень просто, если доверять движениям души. Хорошо?
Участница кивает.
Помощник — воин
Хеллингер (обращаясь к группе): Я бы хотел сказать несколько общих слов о помощи.
Помощник — это воин. И у него энергия воина. А настоящий воин ждет, пока все станет совсем серьезно.
Я читал книгу Гроддека. Он писал о психосоматических переплетениях с точки зрения психоаналитика. Это очень интересная книга. Он занимался наблюдением за воронами. Так вот, ворона-вожак, альфа-ворона всегда очень спокойна. А шумят остальные.
Так же и с помощью. Тот, кто сразу начинает помогать, не обладает силой. Нужно посмотреть на то, что есть, и идти на войну, в которой речь идет о самом важном: о жизни и смерти. В решающий момент терапии, в решающий момент помощи речь всегда идет о жизни и смерти. Нужно искать, как побороть этот конфликт и как победить. Для этого сначала нужно посмотреть клиенту в глаза — без страха.
На войне случаются жертвы. Некоторые не доходят до конца пути. Помощник должен это замечать. Он знает, что кто-то останется на дороге. Но если заниматься ими — проиграешь войну. Нужно идти дальше, пока в поле зрения не покажется главное, пока не увидишь и не преодолеешь решающего.
Воин не храбр. Он умен. И он работает стратегически. «Стратегия» значит: как мне ослабить врага? Как лишить его силы. Как лишить его удали? Он будет тем слабее, чем дольше я смогу ждать. Тогда в решающий момент приходит решающее слово, вводится решающая фигура и делается решающий шаг.
Если битва выиграна, помощника уже не видно. Он уже на следующей войне. Он не участвует в празднике победы. Это ему не нужно. Потому что победу одержал не он, а нечто другое — силы, с которыми он действовал в созвучии.
Я бы хотел сказать несколько слов о порядке. Порядок всегда в равновесии. Если нечто приходит в такое равновесие, когда одно дополняет другое, одно другое держит и поддерживает, все направлено на достижение одной цели, и порядок служит этой цели, то это хороший порядок. Иногда цели и обстоятельства меняются, тогда и порядок меняется. Все должно прийти в новое равновесие.
Помощь также осуществляется в соответствии с порядком. Но в чем заключается порядок в процессе помощи? Что должно быть в равновесии, чтобы в наибольшей степени служить поставленной цели?
Когда клиент приходит к помощнику, как им обоим найти свое общее равновесие? Что происходит, когда они вступают в терапевтические отношения? Как при этом нарушается порядок в большей системе? Что при этом выходит из равновесия? В процессе помощи необходимо видеть большее целое, в которое вплетены оба — и помощник, и клиент.
В первую очередь, это родители клиента, его семья, его происхождение и его особая судьба, которая идет от системы, частью которой является клиент. И то, к чему клиент стремится, хорошо ли это для всей системы? Служит ли это установлению порядка в системе? Когда я работаю с клиентом, я смотрю, где порядок в системе нарушен, где нарушено равновесие в системе. Если я это вижу, то привожу в порядок. При этом я только слуга, я в подчиненной позиции. Это и есть правильная позиция помощника. В системе помощник должен занимать самую низшую позицию. Только в этом случае то, что он делает, хорошо и служит установлению порядка во всей системе. И тогда помощник отходит в сторону.
Вот о чем мы должны думать, когда помогаем.
Участник: Речь идет о двух девочках. Им по 8 лет, и они живут в интернате. Они высказывают желание уйти в контактную семью[12], переехать, сменить место жительства.
Хеллингер: А что их родители?
Участник: Старшую девочку мать отдала сразу после рождения. Как утверждает мама-опекун, родная мать девочки сказала, что хотела убить ребенка. После этого мать-опекун взяла ребенка к себе. Она сама ранее потеряла собственного ребенка. Ему было пять или шесть месяцев. Когда девушка пришла к ней, она уже снова была беременна и потом родила девочку. Эти обе девочки росли у матери-опекуна и у родной матери…
Хеллингер: Хватит, хватит, это мне много. Так я запутаюсь. У меня пока есть ясная картина, и я буду сначала работать с одной девочкой. Сначала мы расставим троих: мать, ребенка и того, кого не хватает.
