Как-то летом я держал палатку на ярмарке. Там была установлена фотокамера «Полароид» перед большим плетеным креслом. За небольшую плату я фотографировал посетителей в этом кресле с боа-констриктором вокруг шеи.
Мне повезло, что рядом был пивной павильончик. Я выбирал человека, который уже успел принять четыре-пять бокалов пива и неожиданно предлагал ему сфотографироваться. В своем измененном состоянии сознания он обычно соглашался. Если же нет, то его друзья могли уговорить его.
Я следил за многими мамами, которые гуляли со своими детьми. Дети обычно первыми замечали змею. Их глаза загорались, и они мчались к палатке, чтобы посмотреть на нее поближе. В какой-то момент мать тоже замечала змею, поднимала визг и утаскивала ребенка прочь.
Тут и ребенок начинал визжать — не из-за змеи, а из-за того, что мама слишком крепко его хватала за руку. Мама подхватывала эту эстафету крика, объясняя ребенку, как отвратительна змея, и запрещая ему подходить близко. И тут уже ребенок начинал верещать из-за змеи. Так мать учила его страху.
С этого момента ребенок всегда будет вспоминать страх своей матери, когда бы он ни встретился со змеей. Этот страх отпечатывается в ребенке.
Очень показательным моментом в шоу «Животный человек» всегда был тот момент, когда я вызывал добровольцев из учителей. Каждый класс хочет, чтобы его учитель взял змею в руки. Некоторые учителя выходили вперед, хотя и боялись змей, просто для того, чтобы не передавать свой страх детям. (А также потому, что, если бы они показали, что боятся змей, никто не знает, какие штучки могли бы потом выкидывать с ними дети.)
Последствия страха
Страх оказывает сильное воздействие на тело. Ребенок на ярмарке становился напряженным, когда слышал визг своей матери. Страх вызывает напряжение. А напряжение вредит телу. Оно заставляет кровеносные сосуды сужаться, что снижает поступление в клетки кислорода и питательных веществ. Оно лишает тело энергии и является причиной повышенного кровяного давления и сердечных приступов. Оно вызывает головные боли, воздействует на наше настроите и не позволяет нам достигать спокойного, умиротворенного состояния. Напряжение лишает нас отдыха даже во время сна.
Ребенок на ярмарке запоминает на только подробности инцидента, но также и чувство напряжения. И эта структура напряжения будет возникать всякий раз, когда он будет видеть змею. Оп, вероятно, не будет реагировать так резко, как в первый раз, но на более тонком уровне один вид змеи будет инициировать эту структуру напряжения в его мышцах.
Если мы представим себе, сколько тысяч таких эпизодов может быть в нашей жизни, мы начнем понимать всю сложность проблемы страха.
Мои животные программы внушают зрителям-участникам, что им не надо бояться или, по крайней мере, что им не надо позволять страху управлять их жизнью. Некоторые дети, которые выходят подержать змею, на самом деле боятся се. Я указываю на это аудитории, когда доброволец уже вернулся на свое место. Я объясняю, что, хотя он и боялся змеи, он не позволил страху остановить себя. Теперь, во всяком случае, он знает, что такое змея. Если бы змея была ядовита, имело бы смысл не вызываться держать ее. Но эта змея была совершенно безобидна.
Я предлагаю, чтобы в следующий раз, когда я принесу змею, даже те, кто боятся змей, выходили потрогать ее. Иначе, если страх остановит вас, вы так никогда и на узнаете, чего вы боялись, говорю я.
Я всегда упоминаю о ядовитых змеях, чтобы подчеркнуть, что иногда страх законен. Есть разница между законным страхом и страхом беспричинным.
Обучение исподволь
Па своих шоу, когда я вынимаю констриктора, то объясняю, что у змей намного больше костей, чем у человека. Кости змей более подвижны, поэтому они могут так причудливо изгибаться. У них также раскрепощенные мускулы, в то время как мышцы людей часто напряжены. Мы беспокоимся о разных вещах. По змея слишком неразумна, чтобы волноваться, поэтому она всегда расслаблена.
Затем я рассказываю о Тайцзи и о том, как оно используется для расслабления. Рассказывая о боа, я имею возможность ненавязчиво говорить о самих учениках.
Я отыскиваю рычажные точки в их чувствах, в их страхах и заботах и использую их, чтобы открыть учеников новому пониманию.
Так я достигаю исполнения своей первоначальной мечты о том, чтобы обучать людей экологии и, что даже более важно, предлагать им новый способ жизни — жизни в гармонии.
Превращение страха в удовольствие
Сила таких программ заключается в превращении страха в» удовольствие. Сначала многие дети боятся животных (ящериц/7 черепах, жаб и т. д.). Я у них на глазах обращаюсь с этими животными так, чтобы продемонстрировать, что они на самом, деле милы и дружелюбны. Затем дети могут увидеть красоту> животных. Дети могут понять, что их страх застит им глаза и не позволяет видеть красоту./.
Обычно маленький ребенок выходит перед классом и сначала дрожит, гладя змею. Затем неожиданно он начинает смеяться, подпрыгивать и, возвращаясь на место, рассказывая соседям о своих ощущениях.
Быть выбранным для того, чтобы погладить змею, — это вопрос статуса. Я хочу, чтобы дети почувствовали, что, если ты любишь животных, это повышает твой статус. Когда дети входят в класс (или в помещение, где проходит программа), я наблюдаю за их межличностной динамикой и стараюсь определить их относительные общественные статусы в смысле популярности в школе. Я обязательно должен пригласить «на сцену» представителей всех статусных уровней. Я приглашаю тех, кто кажется непопулярным, чтобы придать им больше популярности, тех, кто кажется популярным, — чтобы показать им, что этот поступок достоин их «популярности», а также обязательно ребят-середнячков.
Исчезнуть без следа
Итак, я создал миф «Животного человека» и жил этим мифом, представив программу за последние восемнадцать лет более чем миллиону учащихся.
Но «исчезнуть без следа» — это акт, который не менее важен для меня. Я хочу, чтобы в центре были животные, общение и трансформация детей, а не моя персона. Суть в том, чтобы рекламировать не «Животного человека», а идею жизни в гармонии с природой.
Поэтому я остаюсь на заднем плане, стараясь следовать стилю Эда Салливана, который в своих телевизионных шоу всегда был на заднем плане, представляя различные зрелища и интересных людей.
На другом уровне я сейчас ухожу от этой работы потому, что передаю руль новому животному человеку, и мне нужно освободиться от потребности быть «Животным человеком». Этот персонаж — всего лишь инструмент осуществления моей мечты и не должна становиться чем-то существенно необходимым для меня. Иными словами, мне нельзя становиться зависимым от этого персонажа, поскольку это отрицательно скажется на моей гибкости. Это привяжет меня к тому, от чего мне нужно избавляться. Поэтому я должен уйти без следа сожаления и полностью освободиться.
Но миф, который был создан, остается — в памяти тех детей, которые участвовали в программах, в их трансформации и в новом животном человеке. И я надеюсь, что всегда будут существовать животные люди, странствующие менестрели, рассказывающие сказки земли.
В своих уроках Тайцзи я также стремлюсь действовать как Эд Салливан, и многим ученикам это не по душе. Им кажется, что в школу бы вступило намного больше людей, если бы я был более ярким и выдающимся персонажем.
Но я хочу, чтобы внимание на занятиях фокусировалось на самих учениках. Иначе им может стать интереснее пропагандировать меня как «Великого мастера Тайцзи», чем развивать свое собственное мастерство. Я могу и сам стать зависимым от этого персонажа и начать строить занятия таким образом, чтобы улучшать мой образ, а не на самом деле учить. Чтобы этого не случилось, лучший способ — быть ненавязчивым как учитель. Это тоже форма «исчезания без следа».
Кто-то сказал, что ваш путь через жизнь должен быть похож на отражение луны в неподвижном полночном озере. Вода озера не волнуется, когда в ней отражается луна.
Доверять себе
Говоря об исчезновении без следа, хочется вернуться к нашему образу туннеля. Теперь в нем нет ни людей, ни оборудования, и вода может течь беспрепятственно.
Когда вы говорите или действуете, каналы открыты; вы удовлетворены тем, что создали, и теперь ваш созидательный дух течет по этим каналам. Другими словами, после того как вы работали над собой, трансформировали себя, опустошили себя, вы должны еще и доверять себе. Вы должны верить, что, когда вы действуете или говорите, результат будет хорошим.
Исчезновение без следа приводит к пустоте, а та делает возможным ток творческой энергии. Ум уходит с роли оператора на роль летописца, фиксирующего деятельность телесного ума. Ум описывает то, что течет через туннель. Ум больше не судит о том, что может течь.
