Для людей, осуществляющих процесс приема в колледж, это открытие стало своего рода шоком: в сущности, оно было отрицанием одного из основополагающих догматов американской меритократии конца ХХ века.
В книге Николаса Леманна «Большой тест» (The Big Test), об истории стандартизированного тестирования для поступления в американские колледжи, автор объясняет, что SAT был создан после Второй мировой войны из-за нараставшего скептицизма по поводу прогностических возможностей отметок, получаемых в средней школе. Как, спрашивается, должны были вступительные комиссии колледжей сравнивать ученика из пригородной школы в Калифорнии со средним баллом 3,5 – и такого же ученика из сельской школы в Пенсильвании или из городской школы в Южном Бронксе?
SAT был разработан для того, чтобы решить эту проблему, обеспечить объективный инструмент, который свел бы способность студента успешно заниматься в колледже к простому, необсуждаемому числу.
Но в тех колледжах, которые изучали Боуэн, Клингос и Макферсон, школьные оценки оказались превосходными предсказателями завершения обучения в колледже – и при этом было совершенно неважно, где именно данный студент посещал школу. Действительно, у студента, имевшего 3,5 балла в «высококачественной» средней школе, было несколько больше шансов окончить колледж, чем у студента, имевшего те же 3,5 балла в «низкокачественной» школе, но это различие было удивительно скромным. Как выразились авторы, «студенты с очень хорошими школьными оценками, которые посещали даже не самые лучшие школы, тем не менее, в основном оканчивали те университеты, в которые поступали».
И когда Анжела Дакворт, гуру самоконтроля и выдержки из Пенсильванского университета, анализировала средний балл и результаты стандартизированных тестов по средней и старшей школе, она обнаружила, что результаты стандартизированных тестов прогнозируются результатами «чистых» IQ-тестов, а средний балл – результатами тестов на самоконтроль.
Сложите открытие Дакворт с открытиями книги «Пересекая финишную черту» – и вы придете к достаточно примечательному выводу: способность или неспособность студента окончить достойный американский колледж совсем не обязательно напрямую связана с тем, насколько он умен. Напротив, она связана с тем самым списком сильных сторон характера, которые обеспечивают высокий средний балл в средней и старшей школе.
Способность или неспособность студента окончить достойный американский колледж напрямую не связана с тем, насколько он умен. Она связана с тем самым списком сильных сторон характера, которые обеспечивают высокий средний балл в средней и старшей школе.
«На наш взгляд, – писали Боуэн, Клингос и Макферсон, – высокие оценки в школе говорят о чем-то гораздо большем, чем умение слушаться. Они раскрывают качества мотивации и настойчивости – равно как и присутствие хороших привычек в учебе и навыков тайм-менеджмента; и это говорит нам о шансах конкретного студента завершить программу обучения в колледже».
Не исключено, что когда ученик достигает отроческих лет, этим навыкам и привычкам больше невозможно научить. Может быть, они в этот момент либо есть у вас, либо нет, и если они у вас есть, то вы с большой вероятностью окончите колледж, а если нет – то не окончите. Но подумайте о способности Элизабет Шпигель реконструировать навыки мышления своих подопечных-шахматистов из средней школы. Подумайте о том, как Ланита Рид помогла Кифе Джонс изменить все ее мировоззрение – и, главное, как она помогла ей заново создать свою личность – даже в семнадцать лет!
В каждом случае учитель или наставник находил способ помочь своему подопечному достичь быстрой и неожиданной трансформации, используя то, что Джеймс Хекман назвал бы некогнитивными навыками, а Дэвид Левин – сильными сторонами характера.
А что, если мы можем сделать то же самое для огромного числа подростков – не просто поспособствовать им в достижении шахматного мастерства или убедить их перестать драться в школе, но помочь им развить именно те ментальные навыки и сильные стороны характера, которые понадобятся им, чтобы окончить колледж?
Джефф Нельсон, генеральный директор OneGoal, при первой встрече не производит впечатления революционера. Его румяная физиономия, опрятность, характерная для Среднего Запада вежливость, ежик волос, торчащий во все стороны надо лбом – все это делает его немного похожим на персонажа комиксов Тин-Тина. Он носит строгие рубашки на пуговицах и придерживается четкого расписания; однажды, когда я договаривался с ним о беседе по телефону, он заранее выслал мне электронной почтой пошаговый план нашего разговора, который включал три «цели» и предусматривал десятиминутное «подведение итогов».
Он чувствует себя как дома в окружении типичных инструментов современного реформатора в области образования: презентаций в PowerPoint, консультантов по менеджменту, стратегических планов – и все же его ви́дение образовательной реформы является глубинно неортодоксальным, откровенным вызовом когнитивной гипотезе.
Нельсон вырос в Уилметте, богатом «спальном» районе, который является частью комфортабельного, чисто «белого» пригородного анклава к северу от Чикаго, где Джон Хьюгс снимал свои фильмы «Один дома» и «Клуб “Завтрак”».
Этот городок населяют в основном демократы, и он является надежной гаванью для прогрессивных воззрений и представлений о социальной справедливости, хотя эти представления часто выражаются несколько абстрактно, отстраненно, через пожертвования фондам «Международная Амнистия» или «Обитель Человечества», через петиции в поддержку беженцев из Дарфура. Однако с самого раннего возраста Нельсона привлекали проблемы, возникавшие «ближе к телу»: трудности, с которыми сталкивались дети, растущие в большом городе в пятнадцати милях к югу от его «родового гнезда».
В восьмом классе Нельсон прочел книгу Алекса Котловица «Здесь нет детей» (There Are No Children Here), душераздирающую историю о двух афроамериканских мальчиках, живущих в трущобах в нищем и опасном районе чикагского Вестсайда. Эта книга, рассказывал мне Нельсон, несколько поколебала его взгляд на мир, заронила в него некую искру.
Далее Нельсон поступил в школу New Trier Township High School, которая является своего рода легендой Чикаго – благодаря своему чудесному кампусу и многочисленным служебным зданиям, процветание которых гарантируется налоговыми отчислениями роскошных домохозяйств Уилметта и окрестных городков.
Журналист-«крестоносец» Джонатан Козол в своей вышедшей в 1991 году книге «Вопиющее неравенство» (Savage Inequalities) избрал New Trier как образец архетипической привилегированной пригородной школы, скрупулезно перечисляя ее танцевальные студии, залы для фехтования и латинские классы и сопоставляя «полноводную реку возможностей», которыми наслаждались учащиеся этой школы, с «отказом в возможностях», который испытывали на себе ученики Du Sable High, школы в Саутсайде, которую, как писал Козол, «вероятнее всего, закрыли бы, если бы она обслуживала сообщество белого среднего класса».
Нельсон прочел книгу Козола, учась на первом курсе факультета социологии в Мичиганском университете, и она лишь усилила в нем чувство настоятельной потребности найти способ преодолеть те шаблоны, которые описывал Козол; подарить хотя бы малую часть тех возможностей, которыми наслаждались учащиеся New Trier, учащимся школ, подобных Du Sable.
Получив диплом, Нельсон присоединился к движению «Учи ради Америки» и стал преподавать в шестом классе едва сводящей концы с концами общественной школы для самых бедных жителей Саутсайда, которая называлась O’Keeffe Elementary и располагалась примерно в миле от Du Sable.
Он оказался талантливым классным руководителем, поднимая уровень знаний своих учеников в области чтения и математики в среднем на два класса за каждый год, и на втором году работы завоевал всеобщее признание как лучший учитель движения «Учи ради Америки» в регионе Чикаго. Он стал тренером школьной футбольной команды и помог начать работу ученического совета, сблизился со многими из своих учеников, посещая их на дому и знакомясь с их родителями.
С самого первого дня работы в O’Keeffe Нельсон неустанно беседовал со своими учениками о колледже. Все они были афроамериканцами из неимущих семей, и очень немногие из них имели родителей с высшим образованием. Это не имеет значения, убеждал их Нельсон, если они будут упорно трудиться, то смогут поступить в колледж и окончить его – и непременно сделают это.
А потом однажды апрельским утром 2006 года Нельсон взял в руки газету Chicago Tribune и прочел передовицу, основанную на докладе консорциума чикагских школ, которая оспаривала это его обещание.
